– Что с тобой? – спросил он без обиняков, облокотившись на скамью и скрестив руки на груди. – Последние дни ты похожа на девочку из драмкружка. Скованная, бесчувственная, театральная… – Ральф умолк, глядя на Паулу.
– Э-э… я… – Паула не знала, что сказать. Она ведь просто пыталась быть настоящей актрисой.
Ральф прервал ее лепет.
– Это что, любительская болезнь напала?
Любительская болезнь? Паула никогда не слышала такого выражения. Ральф продолжил уже более мягким тоном.
– Ты не должна быть актрисой, – последнее слово он произнес с нарочитой театральностью. – Я выбрал тебя потому, что ты хороша как есть. Если бы мне нужна была актриса, я не стал бы искать ее в приемной какой-то тухлой телепередачи…
– В редакции…
– Что?
– В редакции. Я работала не в приемной, а в редакции, – упрямо произнесла Паула. Ральф не имеет права унижать ее только потому, что он режиссер.
Он равнодушно пожал плечами.
– Ну, в редакции. – Сделав паузу, Ральф продолжил: – Если тебя это утешит, могу сообщить, что я видел такое и раньше. Любители, которые хотят в одночасье превратиться в актеров. Забудь. Я знаю, что ты можешь быть Сандрой, не играя ее. Понимаешь? Играть можно, когда у тебя уровень Генриэтты. Она здесь потому, что она одна из лучших актрис в стране. А ты здесь потому, что ты моя Сандра. Понимаешь? – повторил он еще мягче.
– Думаю, да.
Паула чувствовала себя глупо. Ральф, несомненно, был прав. Успех последних дней вскружил ей голову, и ей хотелось стать еще лучше, сделать еще один шаг в нужном направлении. Паула вспомнила старую поговорку о том, кто хочет все и сразу… Но не успела додумать эту мысль, как в помещение заглянула Карина:
– Йокке говорит, теперь все в порядке. Переснять нужно только последнюю сцену.
– Хорошо, мы идем, – кивнул Ральф Карине, которая тихо прикрыла за собой дверь. Ральф оставил скамейку, на которую опирался во время разговора, и Паула, слушавшая наставления, сидя на стуле, поднялась и последовала за ним. Вдруг Ральф шагнул к Пауле и обнял ее. – Все будет хорошо, – сказал он. – Положись на меня. – Секунду он смотрел прямо ей в глаза. Затем, резко отпустив, повернулся и направился обратно в студию.
В пятницу Паула была свободна, что ее вполне устраивало. Несмотря на нагоняй от Ральфа, неделя для нее закончилась на светлой ноте. Остановиться на полпути между никем и кинозвездой оказалось если не безболезненно, то, во всяком случае, поучительно.
Вечером Паула позвонила отцу. В пятницу Анита обычно помогала подруге, которая держала магазин одежды – или «бутик», как говорила Анита, – так что риск, что трубку поднимет она, был невелик. Ответил и в самом деле отец.
– Как хорошо, что ты позвонила, – сказал он так радостно, как радуются только родители взрослых детей, когда те им звонят. – Ты пойдешь с нами завтра?
Паула задумалась. Общаться целый день с Анитой – удовольствие сомнительное, но, с другой стороны, парк аттракционов не предполагал особо тесного общения. А Ребекке и Александру, им только дай заманить сводную сестру на какие-нибудь жуткие карусели.
– Да, пойду, – ответила она, и голос отца стал еще радостнее, как это бывает, когда взрослые дети идут навстречу своим родителям:
– Отлично! Отлично! Мы, наверное, поедем на электричке – ехать на Юргорден на машине не очень удобно. Встретимся у входа в парк… в двенадцать?
Паула заколебалась: встреча в двенадцать означает, что из дома надо выйти четверть двенадцатого и встать минимум на час раньше обычного.
– Может быть, в час?
– Конечно, давай в час. Увидимся там!
К субботе солнце снова взяло командование летом на себя, и Паула надела лишь майку и тонкую юбку. Вся семья уже ждала у ворот парка. Даже трогательно, усмехнулась Паула, увидев их издалека. Отец в свежевыглаженной рубашке с короткими рукавами и светлых брюках. Помада Аниты – тон в тон к ее розовой блузке и юбке. На Ребекке было цветастое летнее платьице с большим карманом спереди: скоро Аните будет непросто заставить дочку одеваться так, как хочет мать, подумала Паула. Александр, очевидно, сам руководил выбором собственной одежды: на нем был подаренный Паулой бейсбольный джемпер. Правда, аккуратно заправленный в отутюженные шорты, однако Анита явно предпочла бы надеть на него рубашку.
Дети радостно завопили, увидев Паулу, Ребекка бросилась ей на шею. Остальные, правда, были не столь непосредственны. Несмотря на возражения Паулы, отец настоял на том, что оплатит всем и входные билеты, и аттракционы. – Могу я хоть раз сводить своих детей в парк развлечений? – воскликнул он с притворной обидой и тем закрыл дискуссию.
День прошел весело. Паула, которая всегда любила аттракционы, удивила брата и сестру тем, что не отказалась даже от «Свободного падения». Вместе с заметно побледневшим Александром она заняла место в этом современном орудии пыток. Прежде чем ринуться в пустоту, они успели помахать Ребекке, которой не хватило роста и поэтому пришлось стоять рядом с папой и Анитой. Чтобы восстановить справедливость, Паула согласилась на дополнительный рейд в «Дом с привидениями», что, по мнению Ребекки, тоже было по-своему жутко.
Дети постоянно требовали внимания, так что Паула лишь поздоровалась с Анитой и в дальнейшем была практически избавлена от общения с ней. И во время заключительного посещения «Макдоналдса» на улице Хамнгатан Аните не представилось возможности проявить свою тошнотворную доброжелательность. Правда, в какой-то момент ситуация едва не вышла из-под контроля. Отец занял очередь, а Паула отправилась искать столик вместе с остальными, как вдруг дети убежали смотреть афишу нового диснеевского мультфильма. Анита и Паула сидели за столом и смотрели друг на друга. Точнее говоря, Анита пыталась поймать взгляд Паулы, которая делала вид, что ее крайне занимает движение транспорта за окном. Едва Анита открыла рот, чтобы задать вопрос о съемках фильма, как к Пауле подбежала Ребекка, требуя, чтобы сестра проводила ее в туалет. «Спасена!» – с благодарностью подумала Паула, отправляясь вслед за скачущей девчушкой к женскому туалету. Когда они вернулись, отец уже принес еду, и дети принялись спорить. Эта дискуссия – кому досталась лучшая фигурка из «Хеппи Мил» – исключила возможность вести иные разговоры.
Вернувшись домой, Паула почувствовала невероятную усталость. Ноги болели от ходьбы, живот раздуло от сахарной ваты и гамбургеров. После нескончаемого шума тишина в квартире была очень приятна. Первые дни после отъезда Юхана тишина действовала Пауле на нервы, и, возвращаясь домой, она незамедлительно включала телевизор или ставила какую-нибудь музыку. Теперь же одиночество доставляло ей удовольствие. В раковине стояла посуда, скопившаяся за несколько дней, постель оставалась неубранной, по всей квартире были разбросаны газеты. Паула отметила, что все это ее ничуть не беспокоит. Она так давно не жила одна, что почти забыла, как приятно бывает ни под кого не подстраиваться. Если дома не было молока, то черный кофе приходилось пить только ей. И соответственно ни перед кем не испытывать чувства вины. Только перед собой, уточнила Паула. И больше ни перед кем.