Зашли в фотографию; к счастью, в одной нашелся, хоть плохенький, снимок Тенсюдоо; больше из видов Окаяма ничего не могли найти.
Почти смеркалось, когда направились за город посмотреть на публичный сад — Кайракуэн, а оттуда опять на город. Но ни того, ни другого не удалось сделать, да и нельзя было по наступившей темноте. А вместо того познакомился со всеми здешними протестантскими миссионерами, живущими в построенных при входе в сад домах иностранной архитектуры. Когда проходили мимо одного из домов, на веранду вышел миссионер с женой (или с сотрудницей по миссионерству — не знаю).
Неловко было пройти мимо; зашел, назвал себя, приняли весьма радушно — и меня и бывшего со мной Павла Козаки. Хвалили, между прочим, наших христиан, — «все–де об их поведении хорошо отзываются», хвалили также нравы города в противоположность тому, что я слышал от японцев; оставляли ночевать, чего мне нельзя было сделать; приглашали ужинать, чем также не мог воспользоваться, ибо в восемь часов назначено было богослужение и проповедь. Говорили они, что у них, кроме города, где 50 христиан, есть еще проповедь в одном селении недалеко, — Миссионер, к которому зашли, повел потом познакомить с другим миссионером и доктором, с которым, оказывается, я виделся в Хакодате, в бытность там Преосвященного Павла. — Между прочим говорили они, что их — конгрегационалистских проповедников с женами и проповедниц, — все из Америки, здесь — в Сайкео, в Оосака и Нагасаки — всех 43 человека. Когда спросили потом: «Сколько у нас?», — совестно было и сказать, что нас всего трое и учителя пения; но у нас–де внутреннего дела много — спешат обратить язычников в Азиатской России, а за границу миссионеров неохотно отпускают, — время для того еще не настало.
К восьми часам вернулся домой. Христиане все были вместе, поэтому стали служить вечерню; после нее — проповедь, обращенная к христианам, так как язычников почти никого не было. Был из язычников Мияке — брат Моисея Мияке из Цурадзима, — находящийся теперь здесь по выбору в губернском совете (гиию). Всех в Окаяма–кен в гиин 49 человек. Избираются обыкновенно на 20 000 жителей один (в Окаяма–кен 950 000). Избираются закрытой баллотировкой на четыре года; когда одна половина меняется, другая остается еще на два года, ибо два года после была выбрана. Заседают в году всего месяца три; и на то время, когда заседают, получают на содержание по 45 ен в месяц. Если — в чем они рассудят прямо согласен Кенрей [?], то это тотчас же приводится в исполнение, а министру внутренних дел только дается знать о том; если же с мнением гиин-а Кенрей не согласен, то дело поступает на разрешение министра внутренних дел. — Этот Мияке, когда время ему, усердно слушает у Павла Цуда вероучение и, вероятно, сделается христианином.
Павла Цуда приглашали для проповеди на островок Инусима. в 5 ри от Окаяма, где всего 30 домов, 120 человек жителей. Сказано ему, чтобы до Собора непременно побыл на Инусима.
Он должен также побыть в Цуяма. где прежде некоторое время проповедывал Петр Кавано и есть 6 оглашенных. Один из них очень усерден к вере, часто пишет к Кавано, писал и к Цуда, хотел непременно прийти в Окаяма (16 ри), когда я буду здесь, чтобы просить крещения. К сожалению, его не известили о времени, когда я буду. Цуда должен утешить его, ободрить, и на Соборе потом дать отчет о Цуяма и, если нужно, настаивать на поставлении там проповедника.
От Окаяма до 1 1/2 ри, где при устье реки в Санбан–минате пристают пароходы; дотуда спускаются по реке на лодке (15 сен).
21 мая/2 июня 1882. Пятница.
На пути из Окаяма в Танго.
Утром христиане и христианки проводили до Фудзии–сику, 2 ри от Окаяма. Утро было хорошее. Фантастическое здание — Тенсюдоо — далеко–далеко провожало также своим видом; недаром назначение этого здания быть соглядательной башней во время войны.
В 6 1/2 ри от Окаяма проезжали деревню Ямбе — 280 домов — знаменитую во всей Японии тем, что здесь с незапамятных времен (дзин–дай ери) делается посуда и разная глиняная утварь, покрывающаяся глазурью во время обжигания, без употребления на то известного полировального средства. Когда мы остановились у одной лавки рассмотреть поделки и изъявили желание взглянуть на производство, хозяин любезно провел нас на завод, где мы застали процесс производства во всех фазисах. Глину, наподобие черного ила, берут отсюда ри за два, берут подпочву поля; глину эту смешивают с обыкновенной глиной, добываемой из ближайшей горы; мнут и перемешивают весьма тщательно, а для мелких вещей разбалтывают этот состав в воде, отстаивают воду и употребляют добытую таким образом весьма тонкую глину, которая уже не даст ни на волос трещины. На наших глазах получились выверченные на станках несколько горшков, фляжек, бутылок и чашек. Показал хозяин и две огромные печи для обжигания; в одной из них еще стынет посуда. — На виденность нами завод 59 рабочих в тридцать дней наделывают посуды на одну печь. Эта печь потом беспрерывно топится пятнадцать дней, затем еще пятнадцать топится из боковых отверстий, — всего тридцать дней завершается процесс обжигания. Расходуется за это время сосновых дров на 200 ен; но из печи вынимается продажного материала на 1000 ен, — Производством занимаются в деревне в больших размерах 38 домов. — Продано в прошлом году всего выделанного глиняного товара на 30 000 ен; идет, по преимуществу, в Хитаци, но также и в Тоокёо. Посуда из черной глины после обжигания получается красною и отлично глазированною, хотя негусто. Выделывают много разных фигур, особенно фантастических львов (сиси). За два огромных льва — ростом мало не с живых — просят всего 300 ен. Я купил для образчика маленького сиси за 10 сен.
В 7 ри от Окаяма — Катаками — эки — 720 домов (обедали там); нужно иметь в виду — для проповеди, когда будет возможность послать проповедника.
В 10 ри от Окаяма — Мицуиси — эки — 80 домов, — добывается плохого качества мрамор — белый, красноватый и желтый. Видели производство грифелей из белого камня; за обтачку из напиленных брусков — 100 грифелей, платится 1 ен 5 рин. Для образчика я купил из красного камня чайную чашечку, из желтого — брусок для прес–папье, — первую за 10 сен, второй за 3.
Когда стало смеркаться, остановились на ночлег в Седзизки, 17 ри от Окаяма и 5 ри от Химедзи. (Чувствовалась почему–то, должно быть, от беспрерывного путешествия, чрезвычайная усталость).
Путешествие, начиная от Фудзии, все время продолжалось в горах, среди узкой долины, иногда просто ущелья, покрытого лесом, что напомнило живо прошлогодние странствования по подобным местам в Намбу и Акита. Видно, что народонаселению негде разгуляться. Деревни небольшие. Дома — глиняные с соломенными крышами, конек которых увязан поперек в нескольких местах пуками соломы, что очень напоминает коньки Мия; видно, что здесь (в Циукоку) сохранилось более, чем где–либо в Японии, следов древнейшего быта. — Здесь — в Циукоку — собственно созидалась Япония, здесь — корень ее, поэтому и проповедь здесь важнее, чем где–либо. А между тем от Оосака сюда вообще о православии не слышно, народ же этот весь тяготеет именно к Оосака и Сайкео, а о Тоокёо мало заботится, — мало кто и был там.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});