Штурмбаннфюрер СС Кёллер и его адъютант поднимаются на прицеп, на котором наряду с пулеметчиком разместились еще несколько раненых танкистов, в том числе обершарфюрер СС Фибелькорн. Сломанная нога не дает ему возможности идти. Только с большим трудом ему удалось подняться на прицеп.
Колонна продолжает путь. Пулеметчики должны прикрывать огнем транспорт из двух идущих следом тракторов. В семи километрах за Шендеровкой намечен прорыв на юго-запад. Ганс Кёллер пытается сориентироваться. Теперь они должны скоро оказаться на опушке рощи у Джурджулешты.
— А какое ваше мнение? — спрашивает он адъютанта.
— Можно с уверенностью сказать, что мы находимся где-то поблизости, штурмбаннфюрер.
На фоне тусклого неба контуры черной, поросшей деревьями рощи становятся узнаваемыми. Одновременно оба руководителя СС слышат со своего трактора шум моторов. Советские танки появляются из укрытия. Трещат винтовочные выстрелы, затем начинают свистеть пули из пулеметов. Кёллер уже не смотрит больше на карту. В любом случае ясно, что они попали в самый центр вражеских позиций.
Гусеничный трактор получает два попадания из противотанковых пушек и загорается. Сноп искр и осколков летит во всех направлениях. Раздаются крики раненых. Тракторист вываливается из кабины на землю. Вслед за ним осколки от разорвавшегося снаряда поражают командира танковой группы, и он погибает на месте. Пулеметы добровольцев не могут противостоять танковым орудиям противника. В паузе между выстрелами раненых с прицепа переносят на другой трактор. Мертвых приходится оставлять. Снежный покров быстро покрывает их тела. Штурмбаннфюрер Кёллер покоится среди своих танкистов. Снег, словно саван, закрывает и его. Трактор с ранеными подъезжает к опушке леса с юго-восточной стороны. Когда оставшиеся в живых оказываются в чаще, появляются четырнадцать танков Т-34, которые сразу поражают колонну фланговым огнем. Все оставшиеся трактора и грузовики горят. Обершарфюрер Фибелькорн, не обращая внимания на сломанную ногу, прыгает из прицепа на мягкий снег. Затем он ползет в рощу под защиту деревьев, но дальше уже двигаться не может. К нему подходит его друг и умоляет офицера:
— Попытайтесь все же идти, обершарфюрер. Мы уже близко к цели.
— Едва ли мне это удастся. С этой проклятой костью я не могу сделать ни шагу. Просто не выдержу.
— Если вы останетесь здесь, то попадете в плен к русским.
— Тогда мне остается только пустить пулю в лоб, — говорит обершарфюрер и вытаскивает свой пистолет.
Однако танкист не хочет покидать своего младшего командира и старается помочь ему. Он подзывает украинского «хиви», который управляет четверкой лошадей, запряженных в повозку.
— Подъезжай к обершарфюреру, — говорит он ему.
Раненый с трудом поднимается в повозку. Он с трудом двигает свою опухшую ногу; ему кажется, что она отмерла.
Они не проехали и одного километра, как попали под огонь противника. Покрытая снегом местность словно воспламеняется. Под разрывами снарядов вражеской артиллерии дрожит земля. Испуганный кучер прыгает с повозки и как одержимый мчится среди фонтанов вздыбившейся земли.
Этот простой парень бежит на свою явную гибель. Покинутый обершарфюрер СС спрашивает себя, как он сможет самостоятельно выйти из этого тяжелого положения. Неожиданно перед ним появляется офицер СС, которого он не знает. Это штурмбаннфюрер дивизии «Викинг», случайно обнаруживший раненого на повозке.
— Ты не можешь оставаться лежать здесь, — говорит он. — Я перенесу тебя в яму. Идущие сзади солдаты, скорее всего, на тебя наткнутся.
Штурмбаннфюрер вытаскивает Фибелькорна из повозки и кладет в старый окоп, который может защитить офицера от огня русской артиллерии. Офицер только успел уложить обершарфюрера СС, как раздался взрыв и остатки повозки разлетелись во все стороны. Так раненый Фибелькорн спасся еще раз.
Ничего другого не оставалось обершарфюреру Фибелькорну, как, лежа в окопе, смириться со своей участью, в надежде лишь на то, что его обнаружат товарищи. Так прошло несколько часов. Все можно было бы вытерпеть, если бы не ужасные боли.
Да еще и холод, который постепенно начинает сковывать его неподвижное тело. Ему не остается ничего другого, как думать о плене или смерти. Он старается приподняться в своем снежном сугробе, когда видит какие-то силуэты и предполагает, что на них немецкие стальные шлемы.
— На помощь! На помощь!
Солдаты приближаются, видят его сломанную ногу и говорят:
— Мы не сможем взять тебя с собой. Ведь тебя надо нести. Нет, к сожалению, мы не в состоянии для тебя что-либо сделать.
— Вы хотите бросить меня и дать здесь погибнуть?
Солдаты не отвечают и убегают от него, словно воры.
Снегопад скоро поглощает их фигуры. Затем вокруг офицера все становится тихо. Медленно наступают сумерки, и постепенно все окрестности тают в темноте. Но вот появляются еще две фигуры и подходят к нему. Это раненые германские добровольцы. Они отрывают тело уже почти совсем потерявшего сознание обершарфюрера.
— Мы не оставим вас, обершарфюрер.
Унтер-офицер с удивлением смотрит на раненых.
— Бедные юноши, вы же не сможете нести меня!
— Но мы можем вас тащить, — говорит один из добровольцев.
— Во всяком случае, должны попробовать, — добавляет другой. — Хотя мы тоже ранены и, в крайнем случае, умрем вместе.
Шатаясь, трое раненых уходят в ночь. Фибелькорн обхватил руками шею одного из своих спасителей. Сломанная нога скользит сзади оставляя след на свежем снегу. Во мраке трое мужчин теряют ориентировку, однако с трудом продолжают идти дальше. Они доверяются инстинкту и надеются, что найдут правильную дорогу к немецким линиям. Бесконечно тянутся часы. Усталость, бессонница, холод, голод и жажда начинают мучить раненых все больше. Время от времени они неохотно хватают горсть снега и кладут его в рот. Однако тащить обершарфюрера становится все труднее.
Медленно наступает день. Наконец небо на востоке проясняется. В мерцании серого утреннего сумрака трое раненых замечают вдали среди снега каких-то людей.
— Осторожно! — шепчет обершарфюрер обоим германским добровольцам.
Он сразу увидел, что на этот раз на них были не немецкие стальные шлемы, а типичные для бойцов Красной Армии ушанки. Пожалуй, они зашли на территорию врага.
— Советы!
Погода, однако, совсем не располагает к наблюдению. С рассветом пурга только усиливается. Трое мужчин опустились на корточки и прижались к земле, стараясь не двигаться.
— Дождемся ночи и тогда продолжим путь, — прошептал обершарфюрер своим товарищам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});