Ватные ноги сами вывели меня туда, где столько лет я и бабушка проводили каждое летнее утро. Мне очень хотелось достать из своих воспоминаний все мелкие детали, которые остались в голове, но не смогла. Лишь какие-то расплывчатые образы, звуки, из невыносимо давящего чувства вины. Зато перед глазами все виделось четко: ровные ряды грядок с высушенной солнцем зеленью.
Меня даже не удивляло, что всего за пару дней благоухающий сад превратился в потухшее полотно. Ведь как оказалось, душу вообще можно выжечь за секунду…
Я просто бездумно бродила по рядам. Сама того не замечая, подошла к теплице и застыла на пороге, заметив, что только там оставались хоть какие-то признаки живого: все еще зеленые, сочные плети и листья вились вверх по натянутым нитям. Непрошенное воспоминание встало перед глазами, отчего мне захотелось приложить свои руки к горлу и извести из себя весь воздух. Было мерзко осознавать, что мои чувства предавали меня даже в такой день…
На автомате рука потянулась к кнопке. Снова тот же треск разбрызгивателей и тихое шипение капель, льющихся с потолка. Я протянула ладонь вперед, ощущая, как мокрые иголки закололи кожу холодом. Шаг, и мое дыхание сбилось, а не укрытые под темно-синим однотонным платьем участки тела защипали капли воды.
Если бы я только знала, что все закончится так, то никогда бы не пришла к нему в тот день…
— Девочка, ну, что же ты делаешь? — за спиной раздался обеспокоенный мужской голос, а через секунду разбрызгиватели перестали трещать над головой.
На мои намокшие плечи лег теплый пиджак, ткань которого была пропитана ароматом, очень напоминавший Его аромат. Я знала, кто стоит за моей спиной и поэтому не находила смелости повернуться.
— Пойдем, Кир, — меня осторожно прижали к себе и вывели на сентябрьский воздух. — Тебе надо переодеться. Не хватало еще заболеть.
Дежавю, от которого мои плечи затряслись под пиджаком.
— Ну что ты, — Александр ласково погладил меня по голове. — Идем в дом.
— Не хочу, только не туда, — тихо прошептала я.
Ничего не говоря, отец Егора подвел меня к скамейке в самом дальнем углу нашего сада, аккуратно усадив на нее.
— Не возражаешь? — присаживаясь рядом, он достал пачку сигарет.
Я кивнула, все еще не поднимая взгляда на Александра и гипнотизируя лежащие румяно-алые яблоки прямо перед нами на земле. Было слышно, как мужчина делает затяжку, и через мгновение воздух наполнился дымкой.
— Я бы соврал, что все будет хорошо, но… — он вздохнул. — Скажу тебе только одно, что ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. В любом ключе, вплоть до материальной.
Изнутри о ребра начал точить когти целый табун чудовищ, продирая меня до дыр. Я инстинктивно прижала руки к груди, зашептав:
— Простите меня. Я во всем виновата. И вы… И бабушка… Если бы не я, она могла бы… — Мой голос запнулся, было тяжело произнести это вслух.
— Кир, послушай. Не смей закапываться в чувстве вины за то, на что ты никак не могла повлиять.
— Нет… Я не должна была… — найдя в себе силы, я наконец таки повернулась и заглянула в кристально голубые глаза мужчины. — И вы… Вы простите меня…
Александр затушил окурок и положил его обратно в пачку, доставая следующую сигарету.
— Когда Дашка нашла этот лист на столе в гостиной, я ума не мог дать, как он там оказался и кому это было нужно. А потом Егор вернулся домой в полном не адеквате, мне пришлось прижать его к стенке и вытрясти всю правду.
— Вы так говорите, как будто вас не удивило содержание конверта…
— Кир, я всегда знал, что Даша не моя дочь. Точнее, не так. Дочь она моя, но я не ее биологический отец. — Его губы дрогнули в улыбке. Видимо, с моего выражения лица считывалось шоковое изумление, так как Александр, грустно усмехнулся в ответ. — Да. С самого ее рождения.
— Не понимаю, — я не могла поверить в такое глубокое спокойствие, которое излучал его взгляд.
— Здесь и понимать нечего, — отец Егора поднес сигарету к губам, а глаза уставились куда-то перед собой. — Уж что-то, а считать то я умею. Но беременность Лизы проходила очень тяжело, она почти все время провела на сохранении и заниматься разводом в этот момент — подвергать лишнему стрессу. Роды прошли не легче, жену и Дашку доставали с того света. И когда я первый раз увидел крохотное, почти прозрачное тельце в кювезе весом в полтора килограмма, окруженного трубками, какими-то аппаратами, то понял, что не смогу. Не смогу бросить, даже несмотря на то, что не имел никакого отношения к ее появлению на свет. Заниматься бракоразводным процессом, пока маленькое сердечко боролось за жизнь? Я каждый день приходил в отделение для недоношенных и понимал, что не ловлю себя на мысли: «Это не мое». Может, ты не поймёшь этого решения, но Даша — мой ребенок на равных правах с Егором.
Я ошарашено смотрела на мужчину и не верила, что так может быть. Слова Александра с трудом укладывались в голове. Ведь кто-то добровольно отказывается от своего ребенка, а он…
— Не знаю, что сказать, — изумленно произнесла я, прижав ладонь к губам.
Александр перевел дыхание, вытягивая последние капли никотина.
— Тебе и не надо ничего говорить. На самом деле, в моей голове сейчас тоже сумбур, — затушив очередную сигарету, он провел ладонью по светлым волосам с проседью, взъерошивая их. От этого жеста я не осознанно вздрогнула. — Двенадцать лет назад я ничего не сказал Лизе, молча простил ее и все. Но, как ни крути, за все годы брака мы так и не смогли построить нормальную семью. Не разводился я только из-за детей. Даже в свои редкие приезды, всегда знал, что Егор и Дашка ждут меня дома. Я дорожил и дорожу каждой минутой, проведенной с ними. Правда, никогда не задумывался, что сын взрастил в себе такую неприязнь к Лизе. Наверное, оттуда у него появилось желание быть на виду. Где-то мы его не долюбили, — Александр горько усмехнулся. — Надеюсь, Даша пока не начала нас тихо ненавидеть.
— Мне так стыдно перед ней. Перед вами… — убрав руки от лица, я отвернулась от взгляда голубых глаз в окружении тонких морщинок и сжала в пальцах тёмную ткань платья.
— Я не злюсь на тебя, — мягко ответил он и на секунду накрыл своей широкой ладонью мой побелевший кулак, нервно мнущий подол, — хоть мне бы и хотелось, чтобы никто никогда не знала этой правды. Даша сейчас очень подавлена, плачет и боится, что я ее перестану любить. Но, когда Егор выдал мне все, что произошло между вами… — Александр запнулся, глубоко вдыхая воздух. — Да, ты поступила некрасиво, но мой сын тоже… Так себе пример для гордости.
Я закусила губы и снова уткнулась взглядом себе в колени. Чувство стыда прочно цеплялось за меня, но по миллиметру оно стало отпускать свои крючки.
— Я могу понять твою обиду и злость на него, — мужчина вдруг потянулся за упавшим яблоком и, подняв его, продолжил говорить. — Если бы знал, что он там пишет, то давно ему мозги вправил… У меня была надежда, что рядом с сыном будет искренняя и чистая душа, но Егор сам же в эту душу и плюнул.
Я сглотнула тяжелый ком в горле, а сердце опять стало пропускать удары. Но Машин крик из глубины двора не дал мне снова разъединиться с реальностью.
— Кира! Где ты? — Подруга быстро сориентировалась в огромном саду, без проблем найдя нашу лавочку откровений. — Я помешала? — Она слегка замялась перед нами, когда увидел, кем является мой собеседник.
— Нет — нет, — добродушно ответил отец Егора за меня, поднимаясь на ноги. — Мы просто дышали начавшейся осенью. Да и Кире пора бы переодеться в сухую одежду.
Маша бросила короткий подозрительный взгляд на мои влажные, распушившиеся волосы, но спрашивать ничего не стала. Лишь согласно кивнула.
— Кир, там просто к тебе пришли…
— Кто? — вопрос сорвался с моих губ быстрее, чем я успела об этом подумать. Мне снова захотелось отвесить себе отрезвляющую оплеуху.
— Какая-то знакомая бабушки, — подруга посмотрела на меня так, словно пыталась извиниться за ответ.
— Да… Я… — Глубокий вдох, — иду…