После смерти матери, они с папой стали ближе. Когда Мартин вырос, он понял, что он очень похож на нее. Та же улыбка, тот же взгляд, только более печальный – мамины глаза всегда искрились смехом. Манера говорить, машинально рисовать пальцем на стекле, изящная худоба… Отец любил в Мартине не только сына, он видел в нем отголоски ушедшей жены и за это любил его еще сильнее. Они оба стали не только единственными близкими людьми друг для друга, но и самым лучшим напоминанием о ее жизни. Они все еще оставались семьей.
А потом настал тот день. День, когда он остался один. И чем больше проходило времени с тех пор, тем с большей уверенностью, Мартин думал о произошедших в его жизни событиях, как о неком плане, неизбежной последовательности действий, которые создали его, Мартина, настоящего. Таких случайностей не бывает. Не может Бог просто так методично отбирать у ребенка родителей, толкая его в мир страхов, в темноту, в одиночество.
Мартин очень хорошо запомнил тот день. Кукурузные хлопья на завтрак, утренние мультики, соседка миссис Грипс приходит, чтобы приглядеть за мальчиком, а заодно накормить его обедом. Мартин любил оставаться с миссис Грипс. Старушка усаживалась в кресло и включала любимый сериал, за которым следовал еще один, не менее любимый, а Мартин тем временем был представлен самому себе.
Он играл в разведчика, исследовал темные углы в доме, осматривал через лупу подоконники и ковры, часто находил улики. Откуда мог взяться старый желудь у папы под кроватью? Наверное, здесь похозяйничали секретные агенты. В желуде, конечно же, спрятан секретный диктофон. Мартин усмехнулся, вспомнив, как подскочила в своем уютом кресле миссис Грипс, услышав стук молотка: парнишка остервенело дробил желудь, чтобы оставить злобных агентов с носом.
А вечером, когда миссис Грипс уже мирно похрапывала в кресле под бормотание телевизора, он как обычно взобрался с ногами на подоконник и ждал, когда папа вернется с работы. Он пристально вглядывался в темнеющую улицу, он знал, что папа тоже может увидеть его в окне и даже помахать рукой. Папе нужно будет постоять с минуту, ожидая, пока загорится зеленый, перейти дорогу по пешеходному переходу, и войти в их подъезд. В этот момент Мартин обычно спрыгивал с подоконника и бежал открывать входную дверь.
На улице зарядил дождик, и свет фонарей казался размытым, туманным. Папа действительно показался на тротуаре, он стоял, переминаясь с ноги на ногу. Наверное ему было противно оказаться в такую погоду на улице без зонта. Мартину ужасно захотелось, чтобы папа увидел его именно в этот момент, чтобы ему стало немного лучше. Он отчаянно махал руками, и даже пару раз стукнул кулаком в стекло, хотя знал, что папа не смог бы его услышать. И тут отец действительно поднял голову и увидел Мартина. Он тут же заулыбался, как будто вовсе и не стоял под противным проливным дождем, поднял руку и сделал шаг вперед – как раз загорелся зеленый свет, позволяющий пешеходам продолжать путь. Отец был один на переходе. Он еще раз махнул Мартину рукой, подмигнул ему и зашагал вперед.
И тут все закончилось. Закончилось детство, закончилась семья, жизнь. Черная машина выскочила на встречную полосу и, не сбавляя скорости, сбила пешехода. Отца несколько метров протащило на капоте, а затем он упал на дорогу безвольно, как кукла, раскинув руки. Спустя секунду машины уже не было. Отец оставался лежать, вокруг его головы медленно растекалась черная лужа и смешивалась с дождевой водой. Кто-то закричал, кто-то подбежал к лежащему человеку и начал трогать его руку, шею. Кто-то звонил в «скорую».
Это происходило там, люди могли что-то сделать, как-то помочь папе. Мартин мог только кричать. Он барабанил кулаками в стекло и кричал, кричал, кричал… Миссис Грипс вскочила с кресла и не могла понять в чем дело, она пыталась удерживать его руки, снять с подоконника, и только потом рассмотрела, что на той стороне улице собираются люди и поняла, что к чему.
А Мартин звал папу и плакал, пока совсем не ослаб. Он продолжал плакать, когда его уложили на диван и дали какое-то горькое лекарство, от которого он провалился в тягучий и пустой сон.
Он не видел, как миссис Грипс утирала слезы и всплескивала руками: «Какое горе! Мальчик останется сиротой». Не видел полицейских, которые что-то записывали в блокноты со слов старушки. А на утро в дверь постучали незнакомые люди. Они представились сотрудниками социальной службы и увезли Мартина из дома. Он помнил, что возвращался домой только один раз, чтобы забрать ценные вещи, как выразился социальный работник. Помнил, как пододвинул стул к стене и снял семейную фотографию в рамке. Папа на ней был непривычно серьезным, а мама едва удерживалась, чтобы не рассмеяться. Мартин смотрел не в камеру, как его уговаривал фотограф, а повернул голову к папе, чтобы увидеть, как должен выглядеть на фотографии настоящий взрослый мужчина. Эта фотография и сейчас висит на стене в его комнате…
Нет, такое не бывает случайно. Когда один из твоих близких гибнет у тебя на глазах – это случайность. Когда близкие уходят один за одним – это закономерность. Мартин долго пытался понять, почему это произошло именно с ним. Сначала он ощущал только чувство вины, давящее, всепоглощающее. Его родители умерли из-за него. Он был плохим мальчишкой, не слушался старших, шалил. Он вспоминал каждую ссору с родителями и снова убеждался, что он – единственная причина их смерти.
Мартин с усмешкой вспомнил, как ребенком он старался искупить свои выдуманные грехи. Старательно учился, слушался старших, не бегал там, где бегать нельзя, вел себя тихо, никогда ничего ни у кого не просил. И однажды услышав от престарелой классной дамы, что Бог наказывает плохих учеников за дурное поведение, еще сильнее уверился в своей тайной вине.
Его посещали навязчивые идеи, от которых он не мог отделаться. Например, он наступал только на целые кафельные плитки, придумав и вбив себе в голову, что если наступить плитку с трещиной, то кто-то близкий обязательно умрет. Ужасно боялся пешеходных переходов и начинал дрожать мелкой дрожью, когда должен был перейти дорогу. Каждую ночь он просыпался от собственного крика и бежал на кухню, шлепая босыми ногами, чтобы умыться холодной водой, смыть с себя страх.
Взрослый Мартин, Мартин – писатель, Мартин, который вот-вот женится на любимой женщине и создаст семью, внутренне сжимался, вспоминая, что ему пришлось пережить. Он не помнил, как из перепуганного ребенка превратился в замкнутого подростка, который не хочет ни с кем разговаривать, а только сидит в углу, уткнувшись в очередную книгу. Тогда он начал искать смысл, объяснение произошедшему. Сейчас, перечитав тонны литературы по философии, истории, религии, он понял, что в поисках ответа на главные вопросы он не прекращал искать смысл трагедии его детства. Он ищет его до сих пор…