Они несколько раз свернули и остановились перед дверью высотой в половину человеческого роста. Шадрен десятки раз проходил мимо этого места и мог поклясться, что раньше здесь была голая стена. Он постучал по двери костяшками пальцев: дерево гулко отозвалось в ответ. Тем временем Морта выудила из кармана маленький ржавый ключик и присела на корточки, чтобы отпереть замок.
Дверь распахнулась, в лицо пахнуло сыростью и гнилью, свет залил лестницу с рядом каменных ступеней, искрошившихся от времени. Девочка бесстрашно шагнула во мрак, Шадрен пригнулся и вошел следом. Внутри было темно, хоть глаз выколи, и ему приходилось идти на ощупь. Толстые побеги опутывали стены, и когда одна из ступенек хрустнула под его ногой, он судорожно схватился за переплетения лоз и тем самым сохранил равновесие. Он не жаловался и не просил света. Ему было не впервой шагать во тьме за поводырем, точно слепцу.
Вдруг его рука нащупала гладкий металл, и экзалтор остановился. Находка была похожа на дверную ручку. Он исследовал стену, отдирая лозы, все больше убеждаясь: в стене над лестницей действительно была дверь. Шадрен подергал ручку: заперто.
— Что ты делаешь?
Морта терпеливо ждала, пока он кончит заниматься ерундой.
— Что за этой дверью?
— Ничего.
— Все двери куда-то ведут, — не сдавался Шадрен.
— Поверь мне, — равнодушно произнесла Морта, — ты не хочешь знать, куда ведет эта.
Его все равно раздирало какое-то жгучее, болезненное любопытство. Он нехотя отошел и продолжил спуск, пока не наткнулся на еще одну дверь, на этот раз слева от лестницы. Может быть, это потайные ходы? Шадрен уперся ногой в стену и что есть мочи потянул за ручку. Она обломилась у него в руках, но дверь на самую капельку приоткрылась, из щели забрезжил тусклый свет. Экзалтор попытался заглянуть в отверстие, но Морта оттащила его назад с силой, невероятной для худенькой девочки, и ударила по двери ладонью, затворяя ее навсегда.
— Нет, — твердо произнесла она.
— Почему?
— Есть вещи, которые смертным знать не положено.
— Вроде каких?
Морта колебалась, говорить или нет.
— Просто поверь мне, — наконец сказала она.
Шадрен не послушался. Он намеренно пропустил Морту далеко вперед, и, нащупав другую дверь, приоткрыл ее и посмотрел в образовавшуюся скважину. А потом ему пришлось вздрогнуть и покрыться холодным потом, ибо чей-то глаз взирал на него в ответ, и этот глаз был удивительно похож на один из тех, что по утрам смотрели на него из зеркала. Его голова начала сплющиваться и вытягиваться, пытаясь протиснуться в щель. Не на шутку испугавшись, экзалтор уперся ладонями в стену и всем торсом подался назад, но его не отпускало. Череп стал упругим, как желе, руки утратили силу и безвольно повисли вдоль тела. Шадрен обмяк и мог только с ненавистью смотреть на глаз — его собственный глаз по ту сторону двери.
— Увидел? — Морта дернула его за шиворот, отрывая от скважины. Это было больно, невыносимо больно, как будто с лица сдирали кожу. Шадрен судорожно ощупал голову, хватая ртом воздух. — Понравилось?
Из щели на них все еще взирал кто-то странный, инородный, алчущий. Морта сделала то, что экзалтора ужаснуло: немилосердно ткнула пальцем в блестящее глазное яблоко, и существо завизжало, раздирая уши своим криком. Затем богиня захлопнула дверь ногой, и звук как отрезало.
— Хотел остаться на той стороне? Остаться тем, кто веками ждет растяп вроде тебя? — Ее злость быстро иссякла, и она заговорила уже спокойнее: — Хотел поменяться с ним местами?
— Я просто не мог, — пробормотал Шадрен, — не мог не смотреть. Это было сильнее меня. — Он чувствовал затылком холод стены, и это его успокаивало. — Понимаешь? Я должен был увидеть.
Внезапно Мортой тоже завладело любопытство. Ловушка душ была приманкой для смертных, но кого могла увидеть богиня, загляни она в скважину? Дверей здесь было еще много, и за каждой сидел бес. Никто не знал, каков их истинный облик, демонов с той стороны, а она могла это выяснить. Морта спустилась на несколько ступеней вниз и взялась за резную ручку, когда тишину потревожил звук далекого гонга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Темные чары развеялись. Часы пробили четыре.
— Пойдем, — только и сказала она.
Шадрен с трудом поднял отяжелевшее тело. Поравнявшись с Мортой, он сделал нечто странное, изумившее его самого: взял ее за руку. Ее ладонь была сухой и прохладной. Богиня не противилась, как будто тоже нуждалась в чьей-то поддержке, и дальше они спускались бок о бок.
У подножия лестницы их ждала темная арка. Девочка встала на колени, испачкав новые брюки, и принялась шарить в пыли. Продравшись сквозь паутину, ее рука нащупала фонарь, и спустя миг в глаза брызнул свет. Шадрен отчаянно заморгал, а когда перед глазами перестали танцевать пятна, разглядел изящную лепнину на полукруглом ободе арки. Каменная гирлянда состояла из домашних гномов, державшихся за руки: вроде тех, которым оставляют молоко на блюдечке у порога, а не то они устроят в доме бедлам. Рельефное украшение отлично сохранилось, на нем не было ни трещин, ни сколов. Халцедоновые глаза коротышек пристально следили за ними обоими.
Морта чихнула, поднимаясь на ноги, вытерла ладонь о куртку. Богиня вручила экзалтору лампу и скользнула в темноту, а он, последовав за ней в пыльную кладовую, сделал удивительнейшее открытие: это была вовсе не свалка, а настоящая сокровищница. Вдоль стены рядами возвышались статуи из вулканического туфа, золота, бронзы, дерева, слоновой кости, мрамора и стекла, изображавшие людей и животных. Некоторые изваяния, инкрустированные драгоценными камнями, стоили целое состояние. Чуть поодаль лежали разрисованные маски с перьями, полированными дисками, колокольчиками, кружевом, еще дальше располагалась осыпающаяся горка амулетов. Шадрен взял один из них в руки и поднес к лампе: кусочек янтаря на тонкой цепочке, с окаменевшей пчелой внутри. Он бережно положил его на место.
Перед Мортой раскинулось целое море неразобранных предметов, и богиня сидела на лоскуте ткани у его края, на каменном берегу. Водная гладь блестела, переливалась, отбрасывала цветные пятна на ее руки, лицо и одежду. Шадрен поднял лампу повыше, оглядел груду драгоценностей, поразивших его многообразием материалов и форм.
— Что все это значит? — спросил он.
— Есть такое правило, — сказала Морта. Она задумчиво повертела в руках черную статуэтку кошки с ярко-голубыми глазами. — Откажись от своих богов, войдя в Альдолис. — Девочка бросила кошку к амулетам, что-то звякнуло и с шорохом посыпалось вниз. — Некоторые предпочитают каменных идолов, другим по душе портреты мертвецов в золотых медальонах, третьи с рождения носят одну и ту же вещь, и в итоге она начинает владеть ими, а не они ею.
— Они тащили с собой статуи? — изумился Шадрен.
— Представь себе.
— Но ведь это, — он сделал круговой жест рукой, — святотатство. А если их боги истинны?
— Все боги истинны, — серьезно ответила Морта, — и каждый из них ложен.
Шадрен помолчал, обдумывая ее слова. Девочка указала на место напротив себя.
— Садись. Помогай искать.
— Я все еще не уверен, что смогу быть полезен.
Она пропустила это мимо ушей, и экзалтор принялся за дело. Не обнаружив в ближних завалах ничего даже отдаленно напоминающего сосуд, он встал на четвереньки и пополз, разгребая сокровища руками. Клинки, кольца, монеты, части кованых лат, подвенечное платье, расшитое алмазами, на девочку трех-четырех лет, горстка костяных бус, одна хрустальная туфелька, три яблока на серебряном блюдце, красные и твердые, словно кость. Вдруг рука нащупала что-то гладкое и округлое, и он успел обрадоваться, поднося предмет к свету.
Это действительно оказался кувшин, выполненный в форме младенца с открытым ртом. Ребенок был невероятно уродлив, а его разинутая пасть была в несколько раз больше, чем считалось нормальным. Шадрен с трудом подавил желание швырнуть его в темноту. Под руками младенца, сцепленными на животе, была надпись. Экзалтор напряг глаза и стал читать: слова, поначалу казавшиеся незнакомыми, постепенно приобретали смысл. Он шептал их про себя, как заклинание.