Читать интересную книгу Ставки сделаны - Андрей Воронин

– В двенадцатый его. Не будем терять время и проверим его на детекторе.

И потом добавил, на сей раз обращаясь к запертому в клетке незнакомцу:

– Таков порядок. Возражения не принимаются.

В глазах у того, вопреки ожиданиям полковника, не было ни страха, ни удивления. А потому Комов решил, что человеку в плаще знакома процедура допроса с помощью детектора лжи.

Когда начальник управления вышел, охранник вызвал по интеркому своего коллегу, и вдвоем они отвели незнакомца в кабинет, где был установлен детектор.

Там уже находился медик в белом халате и сам полковник. Охранники сняли с задержанного наручники и плащ. До пояса он разделся самостоятельно, демонстрируя полное самообладание и завидное хладнокровие.

– Сюда? – вопросительно посмотрел на врача, сделав жест в сторону кресла с высокой спинкой и подлокотниками-желобками.

Врач кивнул.

Человек сел и даже поерзал, устраиваясь поудобнее. Врач затянул на его плечах и запястьях эластичные зажимы и начал крепить провода с микродатчиками, фиксируя каждый из них на строго определенных участках тела с помощью резиновых присосок. Потом он выдвинул ящик стола, перед которым был установлен детектор, и вынул оттуда крошечный шприц, непрозрачную ампулу, жгут и тампон с бутылочкой спирта.

Набрав в шприц какую-то бесцветную жидкость, врач затянул жгут на левой руке человека. Протер место укола и легким движением профессионала воткнул иглу в вену и дожал поршень до упора. Незнакомец даже не поморщился.

Комов вытащил сигарету из лежавшей на столе пачки, закурил. Один из охранников тут же включил кондиционер.

Звонок мобильного телефона отыграл первые аккорды фуги Баха. Полковник вынул мобильник, поднес к уху:

– Слушаю.

Его собеседник говорил долго. С каждой секундой лицо Комова все больше мрачнело. Время от времени он бросал короткие, ничего хорошего не обещавшие взгляды на незнакомца, глаза которого медленно затягивал туман.

Поблагодарив звонившего за ценную информацию, полковник отключил телефон и положил его во внутренний карман пиджака. Зажав сигарету в зубах, тяжело опустился на стул и, устремив взгляд поверх головы врача, проговорил:

– Экспертиза идентифицировала автомат. Он был похищен у охранника ведомственного госпиталя, убитого полторы недели назад неким Волковым, совершившим побег.

Врач почесал бровь. Один из секьюрити дернул щекой, второй опустил глаза в пол. Потом все четверо одновременно посмотрели на замершего в кресле человека.

В тишине и неподвижности прошло несколько минут.

Вдруг глаза сидящего закрылись, и он уронил голову на грудь, словно моментально заснул. Помедлив, врач подошел к нему и пальцем оттянул верхнее веко.

– Нормально, – сообщил он остальным. – Можно начинать.

С этими словами врач отошел в дальний угол комнаты, где стоял полукруглый пульт, на экраны которого поступала информация от датчиков, закрепленных на теле сидящего в кресле человека. Включив приборы и принтер, который должен был параллельно печатать графики физиологического состояния допрашиваемого, он, не отрывая взгляд от экранов, махнул рукой полковнику.

Дескать, можете задавать вопросы.

Комов, не выпуская сигарету, отодвинул второй стул и сел напротив.

– Ваши фамилия, имя, отчество? – как обычно, начал он.

– Волков Родион Иванович, – глухо ответил человек, не поднимая головы.

Глава 7

Журналиста звали Слава, и фамилия его в свое время мелькала в столичной прессе достаточно часто, кочуя из одного издания в другое. Он был профессионалом-наемником, предпочитая «продавать перо» всем желающим, а не горбатиться всю жизнь на одного-единственного работодателя.

А желающих было достаточно, поскольку дело свое Слава знал.

Когда-то он начинал обозревателем криминальной хроники в бульварной газете, потом писал, как сам выражался, о «гнойных нарывах и язвах общества»; успел поработать в христианском журнале «Ступени в небо» и тяжеловесном политическом еженедельнике, делал обходы ресторанов для глянцевых журналов; некоторое время был собкором русской редакции «Радио Свобода» и стрингером Си-эн-эн, благо английский учил в свое время в закрытом лицее для детей московской элиты. Больше года Слава издавал собственный молодежный журнал, умудряясь вышибать из рекламодателей умопомрачительные суммы, но потом заклубился так, что очнулся только на жесткой койке в наркологической клинике врача-узбека, прославившегося самым высоким процентом излеченных наркоманов во всей Федерации. Славе он помочь не смог, но, чудом выжив после очередной передозировки, тот сам нашел в себе силы завязать.

Проведя почти год на Байкале, в окружении девственной природы, вдалеке от всех друзей, без компьютера, телевизора и мобильного телефона, Слава наконец вернулся в Москву.

Еще через полгода он вернулся и в журналистику. Пережитое вылилось в цикл статей в одном из престижных глянцевых изданий, озаглавленных «Передозировка жизни: зарисовки на венах». С этого момента он работал только под псевдонимом и строил свою жизнь заново. А недавно написал книгу о российской заказной журналистике под названием «Обратная сторона слов», которая стала бестселлером в первый же день продажи. На данный момент Слава вел переговоры с агентами нескольких зарубежных издательств, желавшими купить у него права на переиздание. В переговорах фигурировали приятные суммы в национальных валютах.

Журналист жил в старом пятиэтажном доме в одном из непрестижных районов Западного округа Москвы. Таксист, который вез Панкрата, хакера и Люсю, сдавленно матерился сквозь зубы каждый раз, когда его еще не старая иномарка переваливалась, словно утка на суше, из одной колдобины в другую Добравшись наконец до цели, водитель вздохнул с облегчением и вытер пот со лба тыльной стороной ладони.

– После обратной дороги можно будет ее в утиль сдавать, – мрачно пошутил он, похлопав по рулевому колесу. – Придется ползти как черепаха.

Панкрат, занятый своими мыслями, не поддержал его реплику и молча отсчитал деньги. Кузьма, выбравшись из машины, подал Люсе руку. Та поблагодарила его без особого воодушевления.

– Что же твой приятель в центр не переберется? – поинтересовался Панкрат, осмотрев ветхую «хрущевку», при свете единственного фонаря выглядевшую совсем удручающе. – Мало написал, видно?

– Суеты избегает, – философски ответил хакер. – У него, кстати, была квартира в каком-то престижном районе.

Так он ее продал, чтобы заплатить за лечение в наркологической клинике.

Люся посмотрела на Кузьму с интересом.

– Наркоман, что ли?

– Уже нет, – коротко ответил тот.

– Вылечился? – не отставала девушка.

– Завязал, – бросил хакер. – Ну, пошли, что ли?

Он двинулся первым, Панкрат и Люся – следом. В подъезде оказалась железная дверь и домофон. Кузьма два раза нажал тройку на его панели, и секундой позже до неприличия бодрый голос – на часах была половина второго ночи – произнес, не скрывая праведного негодования:

– Где вы шатались все это время? Давайте поднимайтесь. Я уже весь кофе выпил…

Кузьма даже не успел ничего ответить своему другу. За дверью что-то зажужжало, и она с негромким металлическим щелчком отворилась. В ту же секунду в подъезде зажглись несколько люминесцентных плафонов, осветивших на удивление чистый пролет лестницы и такую же аккуратную площадку первого этажа. Здесь было две двери, одна из которых – с номером «33».

Она открылась при их приближении. В проеме стоял, улыбаясь до ушей, бритоголовый парень лет двадцати восьми.

Его череп блестел точно так же, как у Кузьмы, но по комплекции журналист значительно превосходил хакера и похож был скорее на боксера-тяжеловеса, ушедшего с ринга и слегка подзаплывшего жирком. Черная майка с первой буквой еврейского алфавита в кроваво-красном круге плотно облегала его живот, а в ухе блестела большая золотая серьга.

В общем, с виду он походил на труженика пера не больше, чем бандитский «бригадир» – на художника-абстракциониста. Панкрат даже засомневался было, туда ли они попали, но увидел, как осветилось ответной улыбкой лицо хакера, и успокоился.

– Привет, – Кузьма шагнул вперед, протягивая руку. – Знакомься, это Панкрат и Люся. Я рассказывал…

Журналист пожал хакеру руку, хлопнул по плечу и кивнул остальным.

– Проходите в квартиру, через порог только Кузя здоровается, – его улыбка стала еще шире. – Будем знакомы, меня Славой зовут.

Не прошло и пяти минут, как он уже ставил на плиту джезву с крупно, по-домашнему смолотым кофе, густой аромат которого распространился по всей кухне, едва только была снята пластмассовая крышка с жестяной банки. Кроме кофе, на столе появились бутерброды трех видов – с рыбой, ветчиной и сыром.

– Чем богат, – Слава развел руками. – Еды немного, зато у меня кофе отличный.