— Оскар, иди сюда! — позвала она.
Посреди комнаты на голом полу светился бледный экран монитора.
— «…Что значит, похороны Греаля? — прочла графиня, водя пальцем по тексту. — Розалия Львовна развела руками. — Кто такой Греаль, и почему они всех приглашают на погребение? Алиса, доченька, пойди, спроси у Эрнеста.
— Он не разговаривает с нами, мама. Он считает, что мы не любим его.
— Что за чепуха? Сейчас же пойди к брату, скажи, что мы все его любим.
— Сама скажи.
— Я не могу, мне надо прибраться в папином кабинете. Они перерыли весь шкаф… Алиса, разве у папы был бар?
— Они искали сейф, мама.
— Сколько можно обыскивать дом… — вздохнула Розалия. — Был бы Оскар, разве б они посмели? Завтра же вернемся в Израиль. И папа вернется, и Эрнест… А Оскар приедет — он знает, где нас найти. Алиса, доченька, пойди, скажи брату, что завтра мы уезжаем.
За воротами дома стоял полицейский фургон. Водитель нервно поглядывал на часы и на Юлю, которая подошла к воротам, в надежде, что Оскар появится, и все обойдется. Мир продолжит сходить с ума, но небыстро. Вернется Оскар, и фургон навсегда уберется отсюда. Вернется Оскар и что-нибудь придумает. Девушка закрыла глаза, представила, как машина Оскара съезжает с дороги.
— Боже мой, — сказала она. — За что? Может быть, мы сами во всем виноваты, потому что жили не так? Наверно надо было слушать Эккура, а не лживый внутренний голос. Может быть, Вселенная, которая внутри нас, действительно больше, чем этот мир? Но однажды и ей приходит конец»…
— Дура!!! — воскликнул Оскар. — Письмо! Юля! В твоей комнате на подоконнике…
— Думаешь, она тебя слышит?
— Надо ей передать…
— Диктуй! Вспоминай, что написал дословно.
— Я написал все, что не мог сказать вслух, потому что они напичкали дом шпионской аппаратурой. И двор напичкали, и машины… Черт возьми, Эрни считает, что Греаль уничтожен!
— Диктуй.
— Что толку, если он не знает про письмо на подоконнике? Надо было отдать в руки. Я побоялся, черт!.. Хотел перехитрить эзотов! Надо что-то сделать, чтобы Юлька поднялась наверх и увидела: письмо для них с Женькой… с маленькой припиской для Эрни. Я же просил ее принести бумагу. Я же рассчитывал… Дай сюда, — Оскар взял клавиатуру и поставил запятую после «конец».
«Конечно, конец, потому что я не прочла письмо, которое оставил Оскар, и не передала Эрнесту…»
— Нет, это не Юлькины слова, это хинея.
— Дай попробовать…
Мира стерла все, что Оскар приписал к окончанию, и задумалась.
«…но однажды ей приходит конец… если только не подняться наверх и не взять письмо…»
— Нет! Юлька! Возьми письмо!
— Она тебя не услышит. Она слышит только собственные мысли. Можешь с ней говорить ее мыслями?
— Это как? — не поняла графиня.
— Не знаю, — ответил физик.
— И я не знаю.
— Вот откуда берутся хинеи! От таких «авторов», как мы.
— Но ведь надо же что-то делать! — графиня кинулась к двери.
— Куда?
— К соседям. Может, хозяева оставили им телефон? Кто-то должен был знать их в подъезде. Кто-то должен подсказать, где их найти.
— Не вздумай! Иди сюда. Соберись. Мы должны найти решение сами.
— Это не задачка, Оскар! Не уравнение, которое можно решить. Это писанина. Что мы можем с ней сделать? Кто еще мог знать про письмо, кроме тебя и Юльки? Кто еще может войти в ее комнату? Натану сказал?
— Как я мог? Эзоты бы прочли это раньше крошки. Никто не должен был знать, пока я не смылся. Я просчитал этот ход, как единственно возможный, только глупости человеческой не учел. Даже ты не должна была знать…
— Может, я все-таки постучусь к соседям? Поговорю через дверь?
— Сядь! Дай подумать, — Оскар навел курсор на слово конец. — Должен быть способ сдвинуть с места эту козу. Господи! Есть же люди, которые тоннами пишут романы, почему же я двух слов связать не могу! Надо успокоиться и подумать.
— Думай скорее…
— Куда торопиться? Вот последняя строчка последней главы.
— Ты! — воскликнула Мира, обращаясь к потолку. — Сущность, сбежавшая из этого дома! Решила посмеяться над нами? Посмейся. А теперь говори, что делать!
— Стоп! — Оскар свернул текстовой файл и открыл «Проводник».
— Что?
— Наверняка остались черновики.
— Они все почистили перед тем, как сбежать. Даже мусорное ведро унесли, — негодовала графиня. — Не оставили даже коврика перед дверью.
— Заткнись и помолчи.
— Там все стерто, Оскар!
— Даже если стерто, я восстановлю быстрее, чем ты добежишь до соседей… Вояка ты этакая! На, читай…
«— …Наверно надо было слушать Эккура, а не лживый внутренний голос. Может быть Вселенная, которая внутри нас, действительно гораздо больше, чем этот мир. Но однажды и ей приходит конец», — подумала Юля, и мысль показалась ей интересной, настолько мудрой, что стоило ее записать. — Может быть, и я когда-нибудь напишу роман, — подумала девушка и достала из сумки ручку, но не нашла достойной бумаги. — Все исчезнет с лица земли, не останется ничего, кроме этих нескольких строк. Может быть, эти строчки — все, что останется от моей жизни в наследство будущему человечеству. — Юля еще раз порылась в сумочке, вспомнила, где последний раз видела чистые листы бумаги, поднялась в комнату и застыла у подоконника. Письмо лежало в раскрытом конверте. Никем не прочитанное послание человечеству.
— Эрнест!!! — закричала она.
На крик сбежался весь дом…»
— Диктуй… — сказала графиня. — Мне не интересно, как ты Женьку с Юлькой на счастье благословлял. Диктуй только то, что хотел передать крошке.
— «…Крошка! — продиктовал Оскар. — Греаль стоит под скамейкой, на которой ты меня встретил. Дарю его тебе навсегда, живи, как хочешь, не слушай никого, забудь, чему тебя научили. Запомни только одну, самую важную истину… Вбей ее себе в голову и даже не сомневайся: мы с Миркой любим тебя! Очень любим».
— Боже мой, — вздохнула графиня, закончив стучать по клавишам, — этот мир должен быть тебе благодарен. Но даже не узнает, за что. Макс прав. Представь, как сброд эзотериков хлынет сюда в поисках справедливости.
— Им нужен был реальный мир, а не этот. Оглянись вокруг. Те же иллюзии.
— Для нас… А для тех, кто здесь обитает, он такой же реальный, каким когда-то был наш роман. Был, пока вы с Валерьянычем не расковыряли его до самого переплета. Они ведь верят в реальность, как когда-то верили мы.
— И что? Пусть верят. А я устал и хочу отдохнуть.
— Мы отдохнем, и жизнь подойдет к концу.
— Плевать на нее. Там стоит бутылка вина. Может быть, пойдем да и выпьем за окончание романа?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});