Если вам угодно его так называть.
Это вряд ли имеет значение. Суть в том, что «Как пали сильные» — несомненно, творение гения.
Но чьего гения?
Автора.
Тогда, если Хемингуэй написал весь роман…
Я арт-дилер, занимаюсь современным искусством. Я сильно сомневаюсь, что мое мнение о гении Эрнеста Хемингуэя представляет интерес для ваших читателей.
Для наших читателей и для всех читателей «Как пали сильные» представляет интерес, действительно ли, и если да, то как именно, роман был списан у Хемингуэя, — не говоря уже об обстоятельствах, которые привели к предполагаемому преступлению мисс Лоуренс. Я уже пытался сказать: в нашем распоряжении находится то, что, судя по всему, является последней страницей, под номером 241, рукописи целой книги, по мнению экспертов принадлежащей перу Хемингуэя, — страницей, которая дословно совпадает с последней страницей «Как пали сильные», якобы романом Анастасии Лоуренс…
Вы уже говорили с моей женой?
Мы не смогли пока связаться с ней и получить ее комментарий. Я оставил ей сообщение.
И она не ответила? Вообще не трогайте ее, обещайте мне. Моя жена еще не очень здорова. Я не хочу ее больше травмировать.
То есть вы отказываетесь от обвинения в плагиате?
Чьего обвинения?
Я пока не могу сказать.
Я ни от чего не отказываюсь.
Значит, вы признаете…
И ничего не признаю. Я не знаю. Возможно, Стэси незаконно приписала себе эту вещь. Я не понимаю, что это меняет. Люди читают «Как пали сильные», это интересует их намного больше, чем наука, классика и прочая культура. И они любят Анастасию, слишком любят. Кто бы вынес такое давление общества? Этот роман чуть не убил мою жену. У меня нет объяснений ее поведению. Я почти надеюсь, что эта книга — плагиат. Публика заслуживает этого — и, возможно, этого заслуживаю я сам. Она никогда не утверждала, что она писатель, не говорила этого, когда мы познакомились. Она честна. Это и так причинило ей достаточно боли.
И вы настаиваете, что она подлинный законный автор, независимо от того, кто в действительности написал эту книгу?
Я настаиваю?.. Блядь, да мне наплевать, мистер… Природа авторства тут уже ни при чем. Это важнее, чем какая-то там философия или произведение искусства. Это касается человеческой жизни. Это касается моей жены, которой никогда не нужен был никто во всем мире, кроме меня, и которую — можете меня процитировать, если хотите, — я намерен любить больше всего на свете, независимо от того, что она сделала или может сделать.
Она говорила с вами раньше об источнике своих материалов, в особенности для романа, который исторически…
Вы меня не слушаете. Я уже сказал вам все, что хотел сказать. Интервью окончено.
Последний вопрос?
Что?
Предположительно, она пишет сейчас новый роман, который, как вы утверждали, будет о вас…
Интервью закончено.
Мишель Халл, пожалуйста.
Халл слушает.
Уэсли Штраус из «Таймc».
И по совместительству секретарь Пулитцеровского комитета, если не ошибаюсь?
Нет, не ошибаетесь.
Что, уже настало то самое время года?
Не совсем. Мисс Халл, я звоню по поводу вашей подруги Анастасии Лоуренс.
Ну, если вас интересует литература, я бы весьма рекомендовала ее…
Рекомендовали?
На Пулитцера. Все от нее в восторге.
А вы?
Вы же сами сказали — она моя подруга. Моя лучшая в мире подруга. Кто я такая, чтобы судить?
То есть у вас есть какие-то сомнения по поводу ее творчества.
Я недостаточно имела дело с литературой.
Вы подозреваете… жульничество?
Кто вам это сказал? Ублюдок! Тони не имел права…
Значит, вы уже знаете.
Он обманщик! Это просто тупая месть, зависть и ревность человека, которого она когда-то бросила. Я не стану объяснять вам, как делать вашу работу, но нельзя верить Тони.
Значит, Тони Сьенна связался с вами перед тем, как позвонить нам? Он показывал вам страницу рукописи?
Показывал ли он мне страницу рукописи? Это я ему ее показала.
Хотя ему не следует верить.
Когда-то он был ее наставником. Любой другой эксперт, без сомнения, предал бы Стэси.
Любой другой эксперт?
Эта страница была спрятана у меня в квартире. Я поняла, что она старая, и обнаружила странное совпадение с романом Стэси, но хотела разобраться до того, как поговорю с ней. Я не ученый…
И когда он подтвердил, что автором является Хемингуэй?..
Кто?
Он что, не сказал вам?
Эрнест Хемингуэй? Ублюдок! Невероятно.
Первый роман Хемингуэя был потерян. Бумага и чернила, похоже, совпадают. Как и место действия, стиль и персонажи «Как пали сильные».
Вы уже говорили со Стэси?
Мы не смогли пока связаться с ней, чтобы…
Я уверена, у нее есть внятное объяснение. Потому я и решила встретиться и поговорить с ней с глазу на глаз. Она себя практически посадила в заточение. Это ее убьет. Писательство — это вообще не для нее. Это просто ее подход к мужчинам, сначала к Саймону, потом к Джонатону…
У нее что-то было с вашим мужем?
Другом. Я еще не замужем. Саймон сказал, что у Джонатона был с ней роман?
Вы разве сами этого только что не сказали?
Джонатон ее компаньон. Он верит, что она напишет книгу, которую никогда бы не смог написать он сам. По крайней мере, я так думала.
Когда напишет?
Прямо сейчас.
Эту она пишет сама?
Хотелось бы мне знать.
Вы имеете в виду, это снова может быть плагиат? Откуда она возьмет?..
Этот вопрос предлагаю задать Джонатону.
Насколько я понимаю, Анастасия Лоуренс в настоящее время работает над новым романом?
Это она вам сказала?
Вообще-то я говорил с вашей подругой, мисс Холл.
О Стэси? Зачем?
Она сказала, что вы поможете заполнить кое-какие пробелы.
Значит, с Анастасией вы не говорили.
Я не смог с ней связаться.
И вы позвонили Мишель? Что вам нужно?
Это правда, что вы тесно сотрудничаете с мисс Лоуренс? Сколько часов в день?..
Почему это вас интересует?
Возникли некоторые вопросы касательно «Как пали сильные».
И, поговорив с Мишель о теперешнем нашем с Анастасией сотрудничестве, вы надеетесь прояснить литературную неоднозначность книги, которую не в состоянии объяснить даже сама Анастасия?
Будет ли она так же не в состоянии объяснить то, чем занимается сейчас?
Если будет честна.
Почему ей не быть честной?
Что, по-вашему, я должен на это ответить?
Вы сказали, что она не в состоянии понять роман, который вроде бы сама написала…
Ничего подобного я вам не говорил. Я сказал лишь, что она не способна его объяснить и, если будет честна, не станет заявлять, что способна. Исключительно потому, что никто не в силах объяснить ни эту книгу, ни любое другое хорошее литературное произведение, никто, от автора до ученого. Любой может интерпретировать по-своему, и Анастасия в том же положении, что и остальные; точно так же моя интерпретация моего первого романа ничуть не хуже и не лучше прочих. А если книгу можно объяснить или даже описать, это объяснение или описание делает книгу избыточной. До журналистов это не доходит: вы думаете, что можете сочинить о книге такую же заметку, как об ограблении банка или встрече «Ротари-клуба».
На самом деле речь не о содержании романа. «Тайме» просто пытается выяснить, где все-таки она его взяла — и где берет свой материал сейчас.
Вы исследуете творческое вдохновение? Это тоже имеет мало общего со встречами «Ротари-клуба».
Однако, боюсь, случай мисс Лоуренс может иметь слишком много общего с ограблением банка.
Метафорически?
Буквально.
Вы вообще понимаете, о чем говорите?
А вы?
Почему я чувствую себя персонажем романа?
Вы сейчас что-то пишете?
Прямо сейчас я разговариваю — понятия не имею почему — с вами.
Могу я спросить вас, о чем ваш новый роман? Случайно, не о жизни Анастасии Лоуренс?
Роман не биографический.
Но он может основываться на событиях реальной жизни.
Основой хорошей истории может быть что угодно.
Но для великой истории, для американской трагедии нужно какое-то исключительное стечение обстоятельств…