в этой толпе, словно псы среди овец. Некоторые из них сегодня умрут, и всем придется драться, как им казалось, за свое будущее.
Я увидел все это, когда приехал к боярскому имению на скромном такси. Оделся тоже скромно: ифритные коричневые ботинки, черные джинсы. Водолазку я заменил на белую рубашку, которую успел купить днем. Поверх был накинут ифритный, чистый и опрятный, после химчистки, плащ.
В общем и целом, я выглядел почти как те соискатели, что хотели заработать себе место в клубе, пролив чужую кровь.
— Ваш код, пожалуйста, — сказала мне милая девушка, одетая в тонкое вечернее платье с блестками. Оно прекрасно сидело на шикарной фигуре. Глубокое декольте обнажало приятные формы ее объемной, но явно искусственной груди. Стройное бедро красиво выглядывало из высокого разреза в платье.
Девушка улыбнулась. Ее большие серые глаза поймали мой взгляд. Темно-шоколадного цвета волосы были красиво уложены в аккуратный пучок на затылке.
Она стояла у одного из многочисленных входов. Рядом, напряженно посматривал на меня широкоплечий лысый охранник.
— Конечно, вот, — протянул я девушке смартфон. Она просканировала код своим телефоном.
— Роман Селихов. Из детей боярских. Отступник. Да-да, вы значитесь в списке как соискатель места в клубе и, — девушка подняла на меня большие глаза, посмотрела несколько разочарованно, — гладиатор.
— Верно, — я улыбнулся, — вас что-то смущает?
— Гладиаторы бьются насмерть, — стала декламировать она, — и не имеют претензий к…
— Я это знаю. Спасибо.
— Хорошо, — девушка прикрыла глаза, немного опустила голову, — тогда проходите. Желаю вам, такому красавчику, не погибнуть.
— Благодарю.
Внутри развернулся большой зал. Широкие столы протянулись по обеим его сторонам. Играла легкая музыка. Молодые служанки, в обтягивающих красивые фигурки нарядах, сновали тут и там, разнося закуски и спиртное. Бояре неустанно галдели, погрузившись в светские беседы. Самые голодные налегали на еду. Быстро опустошали шведский стол мероприятия.
— Нужно как-то разглядеть этих утырков, — я пробормотал себе под нос, повел взглядом по собравшимся, — в лицо я их не знаю. Посмотрим иначе.
Я активировал ифритное зрение, прошел вперед. Надеялся разыскать своих врагов по ифритам, что могли родиться из их враждебных эмоций ко мне. Я протиснулся между двумя знатными дамами, оказался у стола. Хмыкнул и взял тарталетку, полную черной икры. Откусил.
— Господин, — молодая служанка с подносом оказалась сбоку.
— Да? — обернулся я.
— Шампанское?
— Нет, спасибо, — я улыбнулся, — подскажи, пожалуйста, я ищу тут одного боярина. Пьер Ланской. Знаком тебе такой? Но если нет, то я с радостью поговорю с его близким другом Анастасом Филатовым.
— Ой, прошу прощения, господин, — девушка опустила глаза, но я не…
— Вы ищите их? — услышал я низкий мужской голос, повернулся на звук.
Передо мной стоял высокий, даже выше меня, мужчина. Одетый во фрак с красным кушаком он выглядел внушительно. Широкие плечи, объемные руки. Поджарая фигура и офицерская выправка. В петлице его длиннополого пиджака золотом блестел дворянский орден.
Коричневые волосы зачесаны назад, шикарные баки переходят в усы. Волевой, гладковыбритый подбородок — все это делало мужчину похожим на офицера из девятнадцатого века.
— Да, — слегка поклонился я, — с кем имею честь?
— Литвинин Петр Васильевич из бояр, — он поклонился в ответ, — я представитель РусАрмы и ищу тут хозяина вечера и его друзей. А вы?
— Селихов Роман Евгеньевич, из детей боярских. Отступник.
— Отступник? Да, — сжал он тонкие губы, — давно я не видел вашего брата. В Москве их почти не осталось. Все рода, детей боярских, что приняли участие революции, были искоренены.
— Революции? — удивился я, — насколько я знаю, официально это именуется бунтом или восстанием. Вы очень рискуете, употребляя именно этот термин.
— Я достаточно влиятелен, — улыбнулся Литвинин, — чтобы иметь свое мнение по этому вопросу.
— Я достаточно неизвестен, — улыбнулся я в ответ, — чтобы иметь свое.
— Говорите, как отступники, — улыбнулся Литвинин.
— Прекрасная шутка. Но я, скорее говорю, как прогрессивный человек.
— Значит, вы тоже считаете, — проговорил представитель, — что неплохо было бы обновить монархию, до конституционной?
— Неплохо бы, — кивнул я, — но сначала, нужно хорошенько встряхнуть распоясавшихся бояр. Повернуть всех лицом в одну сторону. Грядут суровые времена.
— Вы говорите о тирании, друг мой? — хмыкнул Литвинин.
— Я говорю о выживании, — я посмотрел в глаза представителю так, что ухмылка сползла с его лица. — И что же здесь прогрессивного? — Объединение всех людей ради общей цели. Большой цели. Ради борьбы. Искоренение любой раздробленности. Разве это не прогрессивно? — Вы нравитесь мне, молодой человек. В ваших глазах я вижу отвагу. И вы не боитесь говорить, что думаете. Если даже рискуете быть непонятым обществом.
— Благодарю. Взаимно, — кивнул я, — рад познакомиться.
Представитель РосАрмы? Неплохая идея показать ему пару ифритных технологий. Они точно заинтересуют его. Одержимое оружие не может не заинтересовать. А пустить корни в главной оружейной корпорации страны — отличное подспорье для борьбы с Пожирателем. Тем более что я очень быстро смогу сделать РосАрму зависимой от своих знаний в ифриторике.
— Ой! Вот вы где! — за нашими спинами раздался веселый мужской голос, — куда же вы запропастились, дорогой представитель?
— О, — Литвинин обернулся, — приветствую, господин Ланской, — это не я запропастился, а вы.
Я обернулся следом. Наши с Ланским взгляды соприкоснулись. Я увидел, как легонько задергалось его веко.
— А кто это с вами? — притворно начал он, — что за молодой человек?
Глава 26. Арена-ловушка
— Знакомьтесь, — улыбнулся Литвинин, — молодой господин Селихов. Мы с ним объединены общей целью…
При этих словах, я увидел на ухоженном овальном лице Ланского мимолетный шок. Боярина, как молнией поразило. На доли секунды. Но он очень быстро взял себя в руки.При виде Ланского, я почувствовал взрыв резкой злобы в душе. Чудовищная ненависть загорелась так сильно, что мне немедленно захотелось всадить в него меч. Я принялся брать себя в руки. Даже пришлось проговорить в уме литанию спокойствия ифриторов: эмоции — это река. Русло — это воля. Реку ведет русло. Моя воля ведет мои эмоции. Это помогло. Я унял гнев, да так, что окружающие ничего и не заметили.
— … разыскать хозяев сегодняшнего вечера, — продолжил представитель, —