важное, принадлежащее мне. Мое наследие, которое я должен во что бы то ни стало забрать.* * *
Лили остановилась у въезда в Нерку, принялась ждать.
Одна.
Мун грозился, что изгонит ее из деревни. Не выгнал. Говорил, что предаст ее суду. Не вышло. Угрожал, что уничтожит. Не смог.
Ничего он не смог ей сделать…
Лили сжала кулаки и свирепо вгляделась в натянутый над дорогой туман.
Придут? Или не придут? Лгал ли Мун, сообщая, что прибудут к нему в скором времени на подмогу новые воины в красных плащах?
Пока не пришли…
А сам Мун исчез в сиянии многоцветной безжалостной молнии. Превратился в черное пятно на земле. Лисья голова испепелила его в один миг, досыта напитавшись безмерным гневом Лили.
Яростью, рожденной из безысходности. Выплавленной из усталости…
Узрев величие и мощь темной магии, приспешники Муна тут же разбежались, бросив свои пожитки и недостроенный храм. Проклиная Нерку и страшную ведьму, порушившую все их планы в ней. Жители ничего не сказали, проводив их безразличными взглядами.
От Лили они глаза теперь отводили.
От греха…
И никто не остановил ее, не окликнул, когда двинулась она по дороге туда, откуда прочил коварный Мун прибытие своих приспешников. Лишь подруги ринулись следом, но Лили их остановила.
Вдруг и правда придут красноплащевые?
Лили поежилась.
Сил не осталось. Утянуло их в молнию, в землю.
В беспросветную долгую ночь.
Исчезла под стрехой лисья голова, и животные-призраки мягко расползлись к деревенским окраинам.
Пусть не придут…
Все же закончилось?
Или не все?
Лили остановилась.
Из наплывшего со всех сторон тумана долетел до ушей костяной мертвый звук. Копыта глухо ударяли по утоптанной земле, и тяжесть, что несли они, была неимоверна.
Тень, что чернее безлунной ночи, надвинулась и нависла над головой. Потянуло мускусом и грязной шерстью больного животного. Из разверзшейся пасти пахнуло мясом и кровью.
И знакомый голос спросил:
— Что мне делать, Лили? Что мне делать теперь?
— Йон… — Лили коснулась ладонью жесткой шкуры. Без страха. Без сомнений. Без колебаний. Из глаз покатились слезы. — Ты пришел…
— Пришел. И убил… Что мне делать? — спросил он снова. — Я опасен. Я неуправляем. Я сам себя боюсь. Мне кажется, я становлюсь хиси… Даже хуже хиси! Я не хочу! Лили, прости меня…
— Йон, ты не виноват ни в чем. Ты помог мне… Помог! Не проси… Не нужно просить прощения! — воскликнула Лили громко и прижалась лицом к мощной шее исполинского существа. — Борись. Не сдавайся, держись. Скажи, как я теперь могу помочь тебе?
— Ты не можешь помочь, — донеслось в ответ.
— Могу. — Лили стиснула зубы и отступила на шаг. — Я могу…
Ведь есть сила.
Магия…
Лили так и не разобралась, как с ней обращаться правильно. Как управлять, направлять и действовать тонко, как в сказках. Там магия подчинялась специальным заклинаниям — своим для каждого действа. Волшебным палочкам и кольцам. Артефактам. Там все было четко, понятно, конкретно.
В реальности оказалось не так.
Сила была как стихия.
Почти неуправляемая, яростная и свободная.
И королевское слово не давало власти, нет, оно просто указывало направление, куда эта сила должна была обрушиться.
И мысли…
И чувства: они придавали силе нужный тон. Лили хотела, чтобы Йон выжил, и сила срастила его со зверем. Лили хотела, чтобы Мун навеки замолчал, и сила стерла его с лица земли.
Как-то так…
И она решила попробовать снова.
— Ин номене окта…
— Чего ты добиваешься? — произнес кто-то со стороны обочины.
Костяной зверек глядел из зарослей седой полыни.
— Хочу излечить его от недуга, — ответила Лили.
— Недуга? — Глазницы с тлеющими на дне огнями вперились в нее. — Ты пока не поняла одну важную вещь. Королевское слово может заставить молнию ударить во врага. Или закончить начатый магический процесс. Но оно не может обратить серебро в золото. Не может изменить суть одной вещи, превратив ее в другую.
У Лили руки опустились.
— Я не понимаю… — прошептала она.
— У твоего друга теперь иная суть. Не та, что прежде. Теперь он существо с двумя телами. Так от чего ты пытаешься его излечить?
— От зверя.
— Но зверь — не его недуг. Не хворь. Зверь — его неотъемлемая часть теперь.
— И как быть?
— Изучать. Понимать. Постигать. Контролировать. — Светящееся костяное личико обернулось к Йону. — Ты ведь слышишь меня, полузверь? Разъединить тебя обратно на две части не получится, но раз уж ты еще жив там, внутри, оборотись к тому звериному, что есть в тебе и пойми…
— Что понять? — Огромные челюсти неуверенно двинулись. Йон сел. Опустился на землю кургузый зад. Щетинистый хвост мазнул по дорожной пыли. — Что зверь убивает все живое вокруг просто потому, что ему хочется?
— Ему ли хочется? — Будь физиономия Люмафоры не такой костяной, имей она кожу и губы, наверное, на них появилась бы насмешливая улыбка… — Когда зверь метался и мучился, что делал ты? Не твоя ли ярость преумножалась в нем? Не твой ли страх? Не твое ли отчаяние?
— Что ты хочешь сказать? — Лили подбежала к зверьку и присела рядом. — Ты ведь знаешь, как помочь Йону…
— Ему не нужно помогать. — Люмафорина тонкая лапка легла на колено Лили. — В этих телах правит лишь одна душа. И если твой друг-полукровка все еще здесь, значит, он правит телами, и человеческим, и звериным.
— А как же ярость? Это же…
— Твоя ярость. И зверь преумножил ее, преувеличил, как кривое зеркало. Все, что осталось от него — это желания, вспоминания и сны. Ты выиграл.
Квадратики зубов насмешливо щелкнули. Ярко вспыхнув, Люмафора исчезла с легким хлопком, оставив в воздухе завиток черного дыма.
— Вот как… — Лили отступила поближе к Йону. Посмотрела на друга непонимающе. — Выходит… Ты… теперь навсегда такой?
— Выходит… —