дальше… Люди торопливо покидали седла — и тут же сами проваливались в обманчивую землю.
По заросшей травой поверхности ходили волны — как по самой натуральной водной глади. Лошади бились, кричали — не ржали, именно кричали — страшными, не на что не похожими голосами. Лучники дрались за жизнь молча и яростно — как оно и бывает под действием заклятия святой Франчески. Их молчаливая, бесплодная борьба производила еще более тягостное впечатление.
Лишь один из пятерых — совсем молодой парнишка, ехавший последним — имел шансы спастись. Опершись о седло тонущей лошади, он прыгнул далеко назад. Упал, распластался, пополз — лже-земля тряслась, колыхая лже-травой, но пока выдерживала.
Двое лучников по приказу Маньяра кинули арканы, — один удачно, пальцы парня уже вцепились в петлю, сплетенную из конского волоса… Откуда к нему метнулось щупальце, никто не понял. Казалось, земля и трава сами мгновенно свернулись в змееобразный отросток — тот стремительно вытянулся, обвил лучника… Аркан, за который тянули несколько солдат, лопнул. А человек исчез, будто и не было — осталась лишь ровная луговина, даже прекратившая колыхаться.
Остальным не стоило и пытаться помочь, разве что всадить из сострадания стрелы в головы, еще торчащие над травой… Но сенешаль не отдал такой команды — запас стрел таял быстро. И так же быстро уменьшался наш отряд.
Опасное место мы объехали по широкой дуге и оказались у перекинутого через Гронну небольшого мостика. Доски настила потемнели, но выглядели достаточно крепкими. Путь наш лежал на другой берег…
Подтянулись лучники, прикрывавшие тыл и фланги, отряд сбился у моста тесной кучей. Я обвел взглядом спутников, пересчитал. Девятнадцать. Восемнадцать человек и один орк. Из вышколенных бойцов Маньяра уцелело меньше трети… А самое трудное еще впереди.
Сенешаль понял значение моего взгляда.
— Лес меняется на глазах, — удрученно сказал он. — Три недели назад ничего похожего здесь не было…
Он явно не ожидал, что наше вторжение в Буа с самого начала будет сопровождаться такими потерями. Однако результаты его недавней разведки боем успели безнадежно устареть…
— Вы и тогда, три недели назад, платили за каждый шаг жизнями своих людей? — спросил я.
Сьер Ги ответил не сразу — отстегнул от седла флягу, пил долгими глотками, проливая воду на подбородок… Но ответил-таки:
— Платил, и жизнями, — но не своих… Несколько месяцев в наместничестве не приводили в исполнение смертные приговоры. В результате нашлось достаточно желающих купить жизнь, добравшись до Тур-де-Буа.
3
Речка выглядела более чем мирно — золотился песок прибрежной отмели, ленивое течение колыхало зеленые ленты водорослей, в прозрачной воде резвилась стайка мальков…
Хотелось сесть на бережок и сидеть, долго-долго сидеть, бездумно глядя на струящуюся куда-то воду… А ехать вперед и умирать — не хотелось.
Казалось, спутников моих посетили те же мысли. Маньяр глубоко задумался и не торопился отдать приказ на переправу. Изабо созерцала речку с отрешенным и безмятежным видом, а уж она-то с раннего детства не умилялась красотам природы и прочим птичкам-цветочкам-бабочкам…
Такие настроения мне крайне не понравились. Стряхнув сонное оцепенение, я подъехал к Броку — он с перевязанной головой шагал в арьергарде, схватка с Парящими Клешнями дорого обошлась орку.
— Ничего не чуешь? — показал я на речку.
Брат Брокюлар лишь молча покачал мохнатой башкой. Его чутьё оказало нам неоценимые услуги на первых двух-трех лигах пути — отряд далеким обходом миновал пару Черных Мешков и медленно дрейфующую по мелколесью стаю Прыгучей Смерти. Но чем дальше в лес, тем сильнее чуждые запахи налагались один на другой, сливались в какофонию, в которой не мог разобраться даже сверхчуткий нос орка.
Затем Брок глянул на меня вопросительно, но опять же молча. Я успокаивающе кивнул. Хотя, конечно, на том берегу отсидеться за спинами лучников Маньяра уже не удастся, и каждый боец будет на счету, и дубина этого здоровяка могла бы ох как пригодиться… Но слово есть слово. Даже данное орку.
Вернувшись к Маньяру, я вывел его из прострации способом, не принятым среди людей благородного происхождения, — чувствительно ткнул кулаком в плечо. Сьер сенешаль скривился, но во взгляд вернулась осмысленность.
— Что это было? — спросил он, протирая глаза. — По действию схоже с тем дурманом, что шлюхи подсыпают в вино богатым клиентам. В очень слабой дозе…
— Не знаю. Никогда не сталкивался, — коротко ответил я, собираясь тем же способом привести в чувство Изабо.
Но оказалось, что она и сама справилась с сонной отрешенностью — изучала берега внимательным, цепким взглядом. И, насколько я мог почувствовать, творила какое-то прощупывающее заклятие. Но, конечно же, не преминула язвительно откликнуться на мою последнюю реплику:
— Ты не сталкивался со шлюхами, братец?! Тогда я — Бернарда Непорочная!
Вступать с ней в пикировку не было ни сил, ни желания.
— Чувствуешь что-нибудь? — почти дословно повторил я вопрос, заданный орку. Распустил завязки вьюка, достал «гнумий» самобой и сверток со стрелками. Возможно, скоро у них появится достойная цель.
— Ничего… Я же говорила — ни одно обнаруживающее заклятие не срабатывает на здешнюю нечисть. А эта тварь, похоже, из разряда высших.
— Не думаю, — усомнился Маньяр. — Какая-нибудь безмозглая каракатица-переросток с зачатками эмпатии. Обладая мозгами, стоило бы сидеть тихо, никак не обнаруживая своего присутствия. И спокойно дождаться, пока мы заедем на мост.
— Может быть, — на удивление кротко согласилась Изабо. — Не позволишь ли взглянуть? — Она протянула руку к стрелкам, которыми я заряжал самобой. Только сейчас почувствовала заложенную в них магию.
Я не возражал. Пора доставать из рукавов и выкладывать на стол припрятанные козыри.
— Любопытно, любопытно… — бормотала под нос Изабо, изучая серебристую стрелку. — Стандартное заклятие Ксешильды, но в зеркальном отражении… Двойные связи ослаблены… Управляющая группа от совсем иного заклятия… Короче говоря: примитивная эклектика, однако может сработать… Не сомневаюсь — твоя работа, братец.
— А чья же еще? — скромно сказал я. Заклятие, призванное укреплять крепостные стены и башни, по моей задумке должно было действовать с точность до наоборот — разрывая на куски хоть предметы, хоть живых существ — наплевать, из какого они мира.
— Понятно, — вздохнула Изабо, — ты всегда отличался склонностью к примитиву, помноженному на плагиат…
— Зато, как ты совершенно справедливо заметила, этот примитив вполне может сработать.
В нашу высоконаучную дискуссию вмешался сьер сенешаль. Отбросил церемонные манеры и заявил с присущей всем сыщикам грубоватой прямотой:
— Заканчивайте болтовню и приготовьте всё, что может сработать. Попробуем прорваться на тот берег.
4
Казалось, что лучники Маньяра занимаются абсолютно бессмысленным делом. Их стрелы взлетали по крутой дуге и падали в Гронну: втыкались в береговой песок, или, булькнув, уходили под воду, — речка у