— Отставить разговоры в рубке, — прикрикнул капитан. — Да что это такое сегодня происходит с вами, товарищи? Помощник капитана во время обеда орет на все судно «остро-ов, остро-ов!», потом вся эта болтовня в рубке о детских мечтах. А все ли готово для проведения спасательных работ?! Где доктор? Подготовлен ли лазарет?
— Все готово, кэп, и лазарет, и я тоже, — послышался голос из штурманской рубки, и доктор выглянул из нее. Был он уже в спасательном жилете, с выцветшим от соленой воды саквояжиком в руках. И капитан кивнул: да, отправляйтесь с Русовым, а доктор добавил: — Четыре койки приготовлены в свободных каютах, капитан.
Тысячи птиц сорвались со скал и тучей ринулись навстречу «Пассату». С пронзительными воплями, гулом сильных крыльев, донесшимся через раскрытые окна рубки, стая пронеслась над судном.
— Дальше идти нельзя, — сказа т строго Волошин. — Опасно.
— Да тут глубина две мили, — возразил Русов.
— Да-да, Степан Федорович, стоп! — тотчас согласился со своим помощником капитан и повернулся к Русову. — Счастливо, Коля. Итак, осторожненько там, без риска. Хорошо?
— Без риска, да? А видите, и какая там зыбь? — вскипел Русов. Его злило, что танкер ложится в дрейф так далеко от острова. Хотя... хотя, может, и действительно так будет лучше? Больше будет времени присмотреться к океану уже из шлюпки, к ритму волн? И, успокаиваясь, проговорил: — Ладно, Михаил Петрович, не волнуйтесь.
Отвернулся, потянул из кармана куртки сигареты, еще есть несколько минут перед посадкой в шлюпку. В распахнутые двери и окна рубки доносились глухие, как взрывы, удары волн. Зыбь. Длинная, пологая зыбь, накатывающаяся с океана и почти не ощутимая на танкере, с хода ударялась о рифы и белыми каскадами взметывалась на фоне черных угрюмых валунов.
Шлюпка шлепнулась днищем о воду, боцман и Серегин быстро отдали гаки талей, а Петя Алексанов включил двигатель. Пыхнув горьким синим дымком, он ровно зарокотал, и шлюпка медленно отошла от танкера. В то же мгновение сверху метнулся в шлюпку кот Тимоха, шмыгнул под кормовую банку и замер там. Чертыхнувшись, Русов шевельнул ногой, пытаясь выгрести кота из-под банки, но Тимоха зашипел, как змея, а боцман насупился неодобрительно, и Русов, оставив кота в покое, окинул взглядом маленький экипаж шлюпки. Склонился к двигателю Алексанов. В носу, прижав к груди саквояж, угнездился доктор, в средней части шлюпки спокойно, как каменное изваяние, застыл боцман, и Русов догадался, почему такое напряжение ощущается в фигуре Дмитрича: Серегин то и дело бросал взгляд на конец палки, торчащий из-под уложенных в шлюпку носилок. Махал рукой тем, кто оставался на танкере, Жора Куликов, лицо его сияло от восторга. Отличная команда. С такими хоть вокруг света. И еще кот. Ну, дела.
Зыбь катила и катила из океана. Уходил за корму танкер. Приближались обрывистые скалы, кипела вокруг них вода, вспенивалась, клубилась. Истошно орали птицы, сотни фрегатов и альбатросов реяли в воздухе. Суматошно взад-вперед носились кайры и носатые, похожие на попугаев топорки. Ныряли, шлепались в воду перед шлюпкой, громко хлопая крыльями по воде, неслись впереди нее.
Тройка дельфинов догнала шлюпку и, деловито пристроившись под самым ее носом, поплыла к острову. Может, указывали путь? Жора, потеснив доктора, свесился над водой, протянул руку, будто пытался погладить какого-нибудь из дельфинов ладонью.
— По лоции... небольшая бухтенка за той скалой! — крикнул он, обернувшись. — Бери правее, чиф.
— Знаю, — отозвался Русов. — Выскакиваешь первым, за тобой доктор и боцман, слышишь, Дмитрич? Тотчас подхватывайте шлюпку и волоките ее на берег. Петя, заглохнет двигун, кости за борт выкину.
— Не заглохнет, — отозвался моторист и шлепнул ладонью по масляному кожуху дизеля. — А деньжат вы мне в долг дадите, а?
Ну и зыбь. Птицы. Будто с ума посходили. Птицы мелькали в воздухе, их тени метались по волнам, шлюпке, напряженным лицам людей. Орут, оглохнуть можно. А вот и проход между скалами. Что, это и есть бухточка, «единственное место, возможное для высадки на остров», как сказано в лоции?! Дельфины резко метнулись в сторону, и Русов чуть не повернул вслед за ними, но потом еще крепче сжал румпель вспотевшей ладонью. Да, та самая. Ну дела. Да в нее войти что спичкой в ушко иголки целить. Не повернуть ли назад? Слишком велик риск, к тому же есть приказ капитана. Трахни он, Русов, тут шлюпку о скалы, случись беда, и не миновать тебе, старший помощник, того самого учреждения, из которого гнали когда-то по льду Ладоги людей в серых бушлатах. Русов еще крепче сжал рукоятку румпеля, тронул Алексанова другой рукой за плечо. Моторист сбавил обороты.
Русов привстал и увидел, как волны бурно вкатываются в узкую бухточку, как они там кипят и мечутся, со всевозрастающей тревогой прислушался к их рокоту.
— Глядите! Люди! — закричал Жора.
Два человека брели по камням. А где остальные? Погибли? Ранены?.. Ведь должно быть четверо. Какая зыбь... «Осторожненько, без риска...» — с раздражением опять припомнил Русов слова капитана и сплюнул в воду. «Без риска» — это означает лишь одно: немедленно повернуть назад к танкеру, тем более что еще есть время. И все дела. Высадка невозможна, не мог рисковать людьми и шлюпкой — вот и все. Кто осудит? Можно ли рисковать жизнями одних людей ради спасения других? Ч-чертова яхта... Как они все же попали сюда?.. «Без риска»! Да-да, можно просто выкинуть бедолагам пару бочонков с водой, продуктами да сообщить в Ресифи: пускай высылают спасателей из своей Бразилии.
— Петька, обороты! Больше! — приказал Русов. — Приготовиться!
— Держись, Тимоха! — рявкнул боцман.
— Банзай! — каким-то тонким, напряженным голосом вскричал вдруг доктор, Серегин захохотал, но тут же, как бы поперхнувшись, смолк, а доктор растерянно оглянулся и пожал плечами: — Чего это я, а?
Двигатель мощно взревел, шлюпка взлетела на гребень волны и вся в пене, брызгах и маленьких ярких радугах понеслась в узкий проход между скалами. В какое-то из мгновений Русов увидел восторженное лицо повернувшегося к нему Жоры и тяжелое, как булыжник, боцмана. Серегин, натягивая перчатки, что-то кричал ему, кивал на рукоятку самодельной пики, а Дмитрич каменно молчал, вглядывался в надвигающиеся скалы. Доктор, готовый тотчас выпрыгнуть из шлюпки, как только ее днище закрежещет по гальке, приподнялся, а Петя Алексанов и не глядел на берег. Положив ладонь на рычаг, склонился головой к дизелю, вслушивался в него, как вслушивается в пение скрипки музыкант.
Теснина, кипение воды. Русов вдруг резко приподнялся и затаил дыхание. Из пены, метрах в трех от правого борта шлюпки, вынырнула серая, покрытая жирными бурыми водорослями лысина подводной скалы... Пронесло! Весь ослабнув, Русов повалился на скамью и тут же хлопнул Петра по плечу: самый малый! Двигатель смолк, справа и слева от шлюпки пронеслись скалы, до них было так близко, что, кажется, рукой можно достать.