солдаты, доктор Тимс почти неузнаваем, если бы не его змеиная улыбка.
— Добрый вечер. Он оглядывает лагерь, и его глаза-бусинки за тонкими стеклами очков снова останавливаются на мне.
— Прекрасное место, которое вы выбрали для лагеря.
— Где он? — Спросил я.
— Кто, Валдис? Он возвращается в Калико.
Ужас скручивает меня изнутри. Слезы наворачиваются на глаза, когда мир вокруг меня становится тяжелым, и я опускаюсь на колени.
— Нет. Кажется, что вся вселенная обрушилась на меня, и я задаюсь вопросом, не лучше ли мне не бороться с ними. Что я тоже позволила им отвезти меня обратно в то место, потому что, по крайней мере, я была бы рядом с ним. Даже если им доставляет удовольствие мучить нас двоих, держать нас порознь, я буду рядом с ним.
— Где Нила?
Я не отвечаю ему сразу, в моей голове крутятся многочисленные сценарии, выложенные передо мной: сдаться, заставить их убить меня и унести воспоминания о Валдисе с собой в могилу, или бежать.
— Где она! Раскаты грома в его голосе эхом разносятся по каньону, и, обезумев от шока, я поднимаю на него взгляд.
— Мертва.
— Мертва, — вторит он и поворачивается к офицерам, кивая.
Они приходят в движение, и когда они приближаются, Кадмус замахивается, сбивая одного из солдат с ног. Четверо других бросаются вперед, тыча копьями, в то время как он прижимает меня к стене позади нас.
— Стоп! Стоп! Хорошо! Я не буду драться! Кадмус поднимает руки вверх, снова подергиваясь.
О Боже, нет. Я не могу позволить себе потерять его из-за этого. У меня не хватит сил сражаться в одиночку.
Он опускает голову, отворачиваясь от солдат в той же покорной позе, что и тогда, когда мы вернулись в лагерь мародеров, но на этот раз он шепчет:
— Правдоподобие.
На меня обрушивается волна облегчения, быстро заглушаемая солдатами, которые уводят его от меня.
Доктор Тимс делает шаг вперед, и я прижимаюсь спиной к стене, мне некуда идти. Темнота летит мне в лицо, и сильный удар по щеке заставляет меня упасть на землю.
Несмотря на головокружительную боль в челюсти, я поднимаю глаза и вижу, как доктор Тимс оглядывается на Кадмуса, который стоит по бокам от других солдат, подергиваясь и дрожа.
Его холодные глаза снова поворачиваются ко мне.
— Он, конечно, не тот солдат, которым был раньше, не так ли?
— Он никогда не был таким, — поправляю я, снова поднимаясь на ноги.
— В этом проблема, не так ли? Вы сами не могли их контролировать.
— Сейчас он кажется мне вполне контролируемым.
— Потому что ты разрушил его разум. Ты обманул его галлюцинациями.
— Что бы ни сработало. Доктор Тимс, скрестив руки за спиной, расхаживает передо мной.
— Ты, с другой стороны, слаба. Ничего похожего на Нилу. Или твоей сестры, если уж на то пошло.
— Что ты можешь знать о моей сестре? Она мертва.
— Возможно.
— О чем ты говоришь?
— Ты уверена, что хочешь открыть эту коробку, Кали? Правда немного тревожит.
Мысли вихрем проносятся в моей голове, возвращая меня к ночи, когда Медуза призналась, что Брайани умерла в тот день.
— Ее убило огнестрельное ранение.
— Ее ранило выстрелом. После этого у нее практически отнялся мозг, так что в некотором смысле, я думаю, вы не совсем неправы.
Холодное, болезненное чувство поселяется у меня в животе и ползет вверх по позвоночнику, когда его слова начинают распутываться в моей голове. Он такой же ненормальный, как любой из докторов в Калико, но единственный, кто сказал мне немного правды. И что-то подсказывает мне, что эта правда будет преследовать меня больше, чем ложь.
— Что ты сделал?
— Видишь ли, когда нормальная женщина забеременела от Альфы, она неизбежно умирает. Мы наблюдали это снова и снова с бесчисленным количеством испытуемых женского пола. Твоя сестра заботилась об этих женщинах. И она очень привязалась к ним. Она верила в наши поиски лекарства. Итак, в качестве оды ей мы решили попробовать другой подход, оплодотворив женщину, находящуюся без сознания. Тот, чей мозг не мог производить те же белки.
Первая дрожь ярости змеится по моей коже, вскипая в венах, пока я наблюдаю, как он снова расхаживает по комнате.
— К нашему удивлению, она была первой пациенткой, у которой роды начались в конце третьего триместра. К сожалению, ребенок родился мертвым, и вскоре после этого она умерла.
— Она была ребенком! Вы монстры! Вы гребаные убийцы! Кипучая ярость взрывается внутри меня, и я бросаюсь к нему. Дыхание вырывается из моего горла, когда его ладонь врезается в мой пищевод, и твердый камень врезается в мой позвоночник, когда я падаю спиной на каменную стену позади меня.
— В этом разница между вами двумя. Она не вела себя как дикарка. Пальцы впиваются в мое горло, он сжимает сильнее, голова кружится от недостатка кислорода, я смотрю, как предметы плывут перед моими глазами.
— Иди к черту, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
Костяшки пальцев ударяются о мою скулу, посылая боль через носовые пазухи в виде удара, которого я не ожидала.
— Ты всего лишь слабая девочка. Жалкая. Если бы ты приняла на себя ту пулю, мир стал бы от этого лучше.
В моей челюсти пульсирует боль, и я смаргиваю слезы.
— Может быть и так. Но вы кое-что забыли, доктор. Меня защищают три самых могущественных Альфы в мире.
Улыбка растягивается на его лице, он оглядывается через плечо, вызывая смех у солдат позади него, прежде чем вернуть свой взгляд ко мне.
— Теперь ты ничем не защищена.
Медленно и незаметно я киваю в сторону Кадмуса, который стоит позади него в притворной преданности, и в следующий миг рука доктора вырывается из сустава с влажным звуком отрываемого от костей мяса. Так же легко, как выдергивать плодоножку из подгнившего фрукта.
С воплем агонии тело доктора валится на землю передо мной, где он корчится в луже собственной крови. Его рука лежит сбоку от него, насмехаясь над его тщетной попыткой дотянуться до нее.
— Скажи мне еще раз, насколько я слаба.
К тому времени, как я снова обратила свое внимание на Кадмуса, он уже убил троих из пяти солдат Легиона — некоторых заколол их копьями, чьи головы валяются на земле. Я смотрю, как он вонзает копье в живот одного из солдат. Мужчина на мгновение замирает, покачиваясь на ногах, прежде чем внутренние органы вываливаются на грязь под ним, и он падает.
Когда Кадмус приближается к последнему, я, пошатываясь, направляюсь к ним.
— Подождите. Перешагнув через доктора Тимса, все еще стонущего и извивающегося, как червяк, попавший под крючок, я приближаюсь к солдату. Я улавливаю дрожь его тела и ужас в его глазах, учащенное дыхание, которые говорят мне, что он боится смерти так же сильно, как и все мы.
— Он отвезет нас к Валдису. Он проведет нас внутрь. И если у него не получится,