Читать интересную книгу Полное собрание сочинений. Том 84 - Толстой Л.Н.

1 Герман Романович Линденберг, см. т. 53.

2 Борис Николаевич Леонтьев.

3 В. Р. Миллер, впоследствии жена А. А. Цурикова, педагог.

707.

1898 г. Мая 3. Гриневка.

Вчера получил другое твое письмо,1 милый друг. Спасибо, что пишешь, продолжай также. Я тоже пишу третье письмо, если считать маленькое, посланное в Ясную. У нас всё очень хорошо. Дай Бог, чтобы у вас всё было также, в особенности твое здоровье и душевное состояние также хорошо, как мое, которое прекрасно. Вот 2-й или 3-й день, что я перестал чувствовать и физическую и умственную слабость; и в голове укладывается суета многих впечатлений, и распределяются, как должно, по степени важности, мысли и чувства.

Третьего дня я ходил с приезжим Линд[енбергом] и другим в Каменку2 и к сожалению нашел большую нищету. Говорят, что причина ее — пьянство; но детям, женщинам, старикам от этого не легче. Назад шли полями, заблудились и много исходили, славно устали. С этими гостями дружелюбно простился. Вчера утром читал, писал письма, а после обеда ездил в Сидор[ово]3 и Никольское. Всё было хорошо. У Сережи застал на террасе кучу гостей. Два брата Цуриковы,4 три сына Нарышкина,5 учитель.6 Вернулся домой — тут Ильинская, сестра Свечина,7 и Варинька,8 сам четверт. Вечером приехал твой фаворит Стахович.9 Он хорош как и всякий человек, когда перенесешься в него и не требуешь от него того, чего он не может дать. Он здесь, и я с ним посылаю это письмо и обратно по почте статью Черткова о Духоб[орах],10 обращенную к правительственным лицам, чрезвычайно умную, новую и, главное, по кроткому, рассудительному тону очень хорошую.

Сейчас открыто 8 столовых, человек около 400, и еще две приготовлены. Больше открывать нельзя по средствам. Соня сейчас выдает приехавшим забирать. Андрюша помогает и очень мил.

Какая ужасная обида, что брат Сережа приехал без меня. Я всю зиму только мечтал его видеть, и так неудачно. Непременно съезжу к нему, или отдельно, или по дороге. Также жаль очень, что не видал М[арьи] А[лександровны], но рад, что операция ее удалась.11

Нынче вероятно приедут из Никольска гости с Сережей — 8, да здесь 2, так что у них суета. Соня и Илюша очень заботятся обо мне. Ну вот, кажется, всё описал. Опиши ты получше. Что ты? что Миша — экзамены? что Таня? Маша, мне думается, приедет сюда. —

Сплю я прекрасно и сны вижу хорошие. Прощай, целую тебя, и детей.

Л. Т.

3 мая.

Погода чудная, только сухо.

На конверте: Москва. Хамовнический пер., 21. Графине Софье Андревне Толстой.

1 От 29 апреля (ПСТ, стр. 696—697).

2 Деревня Мценского уезда, в 12 км. от Мценска.

3 Деревня Чернского уезда, в 4—5 км. от Гриневки.

4 Александр Александрович Цуриков и старший брат его — Сергей Александрович Цуриков, бывший морской офицер, помещик, мировой судья.

5 Юрий, Борис и Петр — сыновья Александра Алексеевича Нарышкина, женатого на сестре Цурикова.

6 Учитель Цуриковых — Алексей Владимирович Артюшков (р. 1874 г.), специалист по литературе и стиховедению.

7 Софья Александровна Ильинская (1856—1931), рожд. Свечина.

8 Племянница Толстого Варвара Валерьяновна Нагорнова с детьми.

9 Михаил Александрович Стахович.

10 Имеется в виду статья «Где брат твой?» Опубликована отдельной брошюрой № 11 в английском издании В. Г. Чертковa, 1898 г.

11 Операция глаза, о чем писала С. А. Толстая 29 апреля (ПСТ, стр. 697).

708.

1898 г. Мая 4. Гриневка.

Вчера писал тебе с Стаховичем, но сейчас едет Андр[юша] во Мценск за капустой, пишу еще словечко, чтоб сказать, что гости уехали, я работаю, здоров и тебя люблю.

Л. Т.

На обороте: Москва. Хамовники, 21. Графине Софье Андревне Толстой.

709.

1898 г. Мая 5. Гриневка.

Еду на Бастыево свезти письмо Англичанину,1 узнать, нет ли от тебя писем, и заехать в деревню, где открыли столовую, и вот пишу тебе два слова, чтобы сказать, что мы все благополучны вполне. Жара стоит летняя, всё распустилось вдруг: дуб, черемуха. Я утром набрал фиалок (отцветают). Дождя нет, грозы ходят кругом. —

Л. Т.

<Где мои все письма? Я ничего не получаю.>

На обороте: Москва. Хамовнический переулок, 21. Графине Софье Андреевне Толстой.

1 И. Симпсону, письмо это не сохранилось.

710.

1898 г. Мая 6. Гриневка.

Нынче, 6-го, не писал тебе, милая Соня. Теперь вечер. 10 часов. Только что приехали Маша с Колей.1 Я им очень рад. Андрюша едет завтра в Москву, и вот я с ним пишу это. Нынче был сильный дождь с градом. Это важное событие, п[отому] ч[то] жара была очень тяжелая. Я нынче только после дождя съездил в дер[евню] Каменку, где не дружное общество и столовая не ладится, так что я совсем отказал и перенесу в другую деревню. За то вчера, после того, как я тебе написал письмо на станции, я поехал дальше, в дальние бедные две дер[евни], Губаревки, и там всё идет прекрасно. Назад ехал через лес Турген[евского] Спасского вечерней зарей: свежая зелень в лесу и под ногами, звезды в небе, запахи цветущей ракиты, вянущего березов[ого] листа, звуки соловья, гул жуков, кукушка и уединение, и приятное под тобой, бодрое движение лошади, и физическое, и душевное здоровье. И я думал, как думаю беспрестанно, о смерти. И так мне ясно было, что также хорошо, хотя и по другому будет на той стороне смерти, и понятно было, почему Евреи рай изображали садом. Самая2 чистая радость, радость природы. Мне ясно было, что там будет также хорошо, — нет, лучше. Я постарался вызвать в себе сомнение в той жизни, как бывало прежде, — и не мог, как прежде, но мог вызвать в себе уверенность.

Если тебе сколько-нибудь неприятно мое желание дать денег на столовые, то посмотри на это желание comme non avenu3 и забудь.

Я управлюсь тем, что есть.

Хорошо, что Миша выдержал латынь. Очень бы за него обидно было, коли бы он опять остался.

Я совершенно здоров. Напрасно ты присылаешь эти горы провизии.

Много заняли время полученные письма, из кот[орых] многие интересны. Больше читаю, чем пишу, и не жалею, п[отому] ч[то] совсем неожиданно приходят новые мысли, к[оторые], думается, мне самому полезны. Ну прощай, целую тебя, Мишу, Сашу. Таня у Олсуфьевых, и прекрасно сделала.

Л. Т.

6 Мая 1898.

Когда ты уезжаешь из Москвы? Я теперь жалею, что не оставил Полтавского учителя. А то на Соню и Илюшу оставить всё — не прочно. Но во всяком случае приеду, когда ты приедешь. Потом можно будет съездить проведать.

На конверте: Графине Софье Андревне Толстой. Москва. Хамовническ. пер., 21.

1 Дочь Толстого Мария Львовна и ее муж Николай Леонидович Оболенский.

2 В автографе: Самое

3 [как небывшее]

711.

1898 г. Мая 9. Гриневка.

Сейчас Илья едет во Мценск с агентом, к[оторый] привез нам муку, чтобы принять и заплатить деньги. Вчера у нас был Сережа, Варинька, Маша, и потому я никуда не ездил. — Нынче поеду в дальние деревни. Целую тебя, детей. Что Миша?1 Не опадай духом. Я немножко работал.

Л. Т.

На обороте: Москва. Хамовнич. пер., 21. Графине Софье Андревне Толстой.

1 Михаил Львович Толстой.

712.

1898 г. Мая 10. Гриневка.

Это, кажется, самый длинный перерыв, что я не писал тебе, милая Соня, — третий день.

Нового у нас ничего. Каждый день всё прибавляем по столовой, за исключением вчерашнего дня, Николина дня. Всех столовых теперь 10, около 600 чел[овек]. Можно еще прибавить человек 200, что я и сделаю нынче и завтра, если Бог даст, в двух деревнях: Мих[айлов] брод и Плисково, и на том покончим. Вера Ром[ановна] 1 передаст тебе это письмо и расскажет про нас. Я совершенно здоров. Немного работаю.2 Нездоровье мое неисцелимое и неприятное — 70 лет дают себя чувствовать, и я привыкаю к нему. Нынче видел тебя во сне, а вчера целую ночь видел во сне Ваничку, и он такой маленький и миленький, и я ласкаю его, и радуюсь на него.

Нынче утром Миша,3 согнув спинку, озабоченно и махая согнутыми руками, бежит, спешит мне навстречу в дверь. Дверь стукнула: извини, милый дедушка, что я зашумел, и пробежал в спальню, не затворив дверь. И из спальни слышен заспанный грубый голос Ильи (не то, что я не люблю его, Илью, но контраст поразителен): Дверь затворяй. Через минуту выбегает назад Миша в слезах. Он искал шляпу, чтоб бежать за В[ерой] Р[омановной] и Ан[ночкой],4 к[оторые] только что поехали. Шляпа в передней, но он не может достать ее, и спешит страшно, и плачет тихо. Я достал ему шляпу, он надел резинку и пустился во весь дух за ворота и по дороге. Я вышел посмотреть: — он догонял В[еру] Р[омановну] и Ан[ночку], догнал и поехал. Потом они остановились, и я вижу, что-то беленькое идет по дороге; потом это беленькое пошло влево. Я решил, что это не он, а он уехал с ними. Оказывается, это он пошел к стаду свиней и вернулся часа через 11/2 с рассказами, как хряк чужой победил нашего хряка. Как на другом конце естественно чувствуешь свою близость с теми, к[то] на начале ее. И странно и жалко, что неизбежно они должны нести все те грехи, к[оторые] набрали предшественники. Утешаешься тем, что меньше. И цель жизни, или, скорее, единственно разумное употребление ее в том, чтобы помочь им меньше нести набранных предшественниками привычек лжи и зла. — Сейчас еду в Мих[айлов] брод. Если ты не пришлешь денег, то я обойдусь, если и пришлешь, то я, мож[ет] б[ыть], возвращу их.