поиски другого мира, не менее щедрого.
Здесь и сейчас Она проникнет в сознание каждого стража, навяжет свою волю, — только в этом месте, рядом с сердцем этой Земли, на короткое время стражи становились уязвимы, и браслеты не защищали их.
Давно могла это провернуть. Но ждала удобного случая. Понимала — семь Хранителей Арде справятся с Ней и могут потребовать более сложную клятву, додуматься до более серьезной ответственности.
Как потом развлекаться?
А теперь… необходимо освободиться.
Что там должно случиться в случае нарушения древнего договора?
Согласно магической клятве Она должна развеяться и исчезнуть, но… Она не имела телесной или другой оболочки, не обладала даже тонким энергетическим телом. Потому что Она — это энергия, которая не может исчезнуть по своей сути.
Она помнила, как очень-очень давно Хранители, не те, что сейчас следили за порядком в мире Арде, а другие, тоже сильные и мудрые, спорили между собой, какую кару для Неё выбрать, что Она вообще такое…
Но они так и не поняли главного, не разобрались в ее сути, потребовали клятву о развеевании…
Она дала, что Ей жаль, что ли? А потом смеялась. И существовала в своё удовольствие — жизненной энергии от смертников Тюрьмы получала столько, сколько хотела — разнообразной, редкой и часто через боль.
Несколько раз нарушала Договор, когда хотела другого вкуса. Тогда Её создания выходили за Стену…
Она ждала, что Хранители изменят договор, но те только высказывали возмущение, заделывали Стену и наказывали тем, что приостанавливали Игры.
Глупцы.
Тогда на помощь приходило полнолуние. Она не тратила энергию, а, значит, не нуждалась в ней. Так и существовали сотни лет.
Пока не появилась иномирянка. И Она её руками решилась разделаться с одним из Хранителей. Не верила, что получится, потому что не подозревала, что поодиночке Хранители так слабы.
Теперь Она уничтожит оставшихся Хранителей мира. Тоже поодиночке. Теперь она знала, что это возможно. Доказательство — смерть Конели.
Что удержит Её после этого?..
Или кто?..
Кто будет в силах?
Хранители сильны против Неё только вместе — всемером — с помощью древней магии они в силах разделить Её на семь частей… Вспоминать Ей не хотелось.
Вот только… необходимо уничтожить мир до следующего полнолуния.
Оливар Варниус услышал слова Главного стража Восточного корпуса о направлении начальников корпусов и тюремных охранников к пролому в Стене и решил последовать за последними.
Впервые в жизни учёный не имел чёткого представления о дальнейших действиях и находился в некоторой растерянности.
Попытаться сбежать из тюрьмы вслед за сыном уже, вроде, возможно, — никто до сих пор не спохватился по поводу отсутствия смертников.
Но вдруг Роланда поймают и вернут?
Если он сам сбежит, то вряд ли сможет вернуться в тюрьму в качестве целителя, а если и целителя, то явно с очень ограниченной свободой. И тогда у него больше не будет возможности помогать сыну.
Голова Оливара разрывалась от беспокойных мыслей.
— Зачем за нами увязался, целитель? — буркнул один из охранников Восточного корпуса.
— В тюрьме бардак. Пациентов нет. Может быть у Стены понадобится моя помощь, — спокойно отозвался Оливар.
— Дело говорит, — поддержал его один из мужчин. — У нас нет браслетов, твари расправятся с нами играючи. А так, может, и выживем.
У бреши в Стене оказалось безлюдно. Настороженно оглядываясь по сторонам, мужчины плечо к плечу встали на защиту пролома, чтобы больше ни одно создание Пустоши не прошло через него, но твари больше и не появлялись.
Через некоторое время начальники тюремных корпусов отправились обратно в центральный корпус — Хранители мира призвали их в зал совещаний. Охранники мрачно переглянулись, их осталось совсем мало.
Оливар устало присел у стенки подсобного строения за спинами работников Тюрьмы, размышляя, как за последние годы круто изменилась жизнь.
Не так давно он являлся принцем империи и жил так, как хотел. У него были статус, почёт и уважение, а ещё он был волен идти, куда душа пожелает. Не так давно его любимые дочери и внуки ценили и уважали его, благоговели перед ним, он имел возможность видеть их, разговаривать с ними, помогать и направлять.
Ещё три года назад он совсем не хотел иметь ничего общего с собственным сыном, которого недолюбливал и презирал, а ещё у него была жива мать, пусть не идеальная, для кого-то воплощенное зло, но которая любила его, по-своему, конечно.
Теперь же он сирота, дети и внуки от него отвернулись, а он готов пожертвовать свободой и жизнью ради ранее нелюбимого сына…
Оливар с горечью думал о том, что вся его долгая и нелёгкая жизнь оказалась сплошной ошибкой. Что там за Гранью он не сможет взглянуть в глаза любимой женщине, которая совсем перестала ему сниться…
«На Земле говорили «странная штука жизнь», и теперь я в полной мере осознал значение этого выражения, — устало размышлял Оливар. — А ещё там говорили интересную фразу: «из грязи в князи», а у меня, выходит, наоборот вышло: из князей в грязь, вонючую, зловонную, от которой никогда не отмоешься и из которой никогда не выберешься».
Учёный так углубился в воспоминания и размышления, что когда появились Стражи Пустоши, он не сразу заметил их. Лишь когда послышались изумленные вскрики и проклятия охранников, так и стоящих к нему спинами, скрежет метала и звук сражения, когда крупные сильные тела в форме стали оседать на землю, он очнулся.
И с трудом поверил тому, что предстало перед его глазами.
Стражи Пустоши и тюремные охранники вступили в ожесточённую схватку не на жизнь, а на смерть. Охранники сначала пытались обороняться и не нападать, находясь в полной растерянности из-за нападения стражей, но поняв, что подобная тактика приводит к тому, что все они погибнут, так как несколько товарищей уже пали, мужчины стали атаковать.
Оливар сразу сообразил, что силы неравны и вскоре от тех, кто закрывал его от Стражей, останется только память. Он вжался спиной в стену, стараясь в ней раствориться. Затем проделал пару ловких движений, и оказался в нише, полностью скрывшей его. В ней он и замер, стараясь даже не дышать.
Вскоре звуки битвы затихли. Стражи легко и молча расправились с более слабыми противниками.
Дождавшись, когда удаляющиеся шаги затихнут, и выждав некоторое время, Оливар выглянул из укрытия и с трудом сглотнул.
Целитель подполз к распластанным и растерзанным телам, ещё несколько мгновений назад бывшими сильными и живыми, но все, кто остался лежать перед проклятым проломом, мёртвыми стеклянными глазами уставились в сумрачное небо. Среди мужских