Многочисленные параллели между представлениями о человеке-Смерти в Африке и Европе (с Передней Азией), к сожалению, трудно датировать. Африка и Австралия, Африка и Америка находятся так далеко друг от друга, что какие бы то ни было контакты между этими континентами в эпоху после их первоначального заселения людьми современного типа исключены. Поэтому зафиксированные в столь отдаленных друг от друга районах односюжетные мифы можно смело относить к глубочайшей древности. Индо-африканские параллели уже не столь однозначны, ибо, как говорилось, на протяжении последних полутора тысяч лет мореплаватели постоянно бороздили океан между Южной Азией и Восточной Африкой. Одним из результатов подобных плаваний стало, например, появление в Африке характерной для Южной Азии разновидности крупного рогатого скота — зебу. Тем не менее отнести на счет подобных контактов аналогии между мифами Западной Африки и мифами неарийских народов Индии вряд ли возможно. В отличие от Южной Азии и других регионов индо-тихоокеанской половины мира, Европа и Ближний Восток непосредственно примыкают к Африке. Культурный обмен между обитателями противоположных берегов Средиземного моря никогда не прекращался. Соответственно и европейско-африканские связи в области мифологии могут отражать разновременные контакты. Их датировка эпохой первоначального заселения западной Евразии выходцами из Африки — лишь одна из допустимых гипотез.
Героические мифы континентальной Евразии
Спасенные птенцы
К числу немногих дошедших до нас шумерских мифов, записанных в 3-м тысячелетии до н. э., относится рассказ о приключениях царя Урука Лугальбанды.
Лугальбанда отправляется в горы в страну Аратту. Страна эта в целом мифическая, хотя с ней могли отождествляться государства или города-государства, находившиеся на Иранском плато. В пути Лугальбанда заболевает, братья оставляют его. Собравшись с силами, он забирается в гнездо огромного, с зубами акулы, орла по имени Анзуд. Пока взрослых птиц нет, Лугальбанда кормит медом и украшает птенца. Когда самец и самка орлов возвращаются, они не слышат отклика птенца и думают, что его похитили. Вскоре выясняется, что птенец жив и украшен, и благодарный Анзуд предлагает Лугальбанде награду. Тот просит помочь ему добраться домой, что Анзуд и делает.
Сюжет этого месопотамского мифа, точнее один его эпизод, касающийся встречи героя с могучей птицей, легко просматривается в одной из русских былин.
Ванька Удовкин сын сватается к дочери Волшана Волшанского. Если сумеет спрятаться, получит Марью, если нет, будет казнен. Он превращается в горностая, проникает к Марье, Волшан Волшанский узнает об этом из книги. Ванька приходит к дубу на берегу моря и укрывает от холода птенцов птицы Могуль. Благодарная птица дает ему три пера, которыми он должен заклясть книги Волшана. Ванька так и делает, прячется под кроватью, Волшан его не находит. Ванька получает Марью и воцаряется после смерти Волшана.
Тот же эпизод сотни, если не тысячи раз зафиксирован за последние двести лет в сказках народов Европы, Западной и Центральной Азии. Например, таких.
[Кабардинцы] У стариков родился сын, его унес, воспитал медведь, назвал Батыром, отправил к родителям. Два охотника стали его побратимами, все трое погнались за оленем, который скрылся в расщелине. Батыр спускается вниз, там три девушки, одна плачет (ее демон-иныж съест сегодня), другая смеется (ее съедят завтра), третья песню поет (ее съедят послезавтра). Батыр убивает демона, побратимы поднимают наверх женщин и обрезают веревку. Зная, что белый баран забросит его на семь ярусов мира вверх, а черный — вниз, Батыр случайно хватает черного и проваливается еще глубже в нижний мир. Там он убивает удава, который собирался съесть орлят. С тучей и бурей прилетает орлица. Орлята сперва прячут от нее Батыра, чтобы она тут же его не убила, затем рассказывают о его подвиге матери. Та обещает поднять его в верхний мир. Змей не дает людям воду, батыр убивает его, за это получает буйволов, которыми кормит орлицу во время полета. Мяса не хватает, Батыр отрезает кусок собственной ноги. Достигнув земли орлица залечивает ему рану. Батыр убивает предателей и их жен, на младшей, которую те держали рабыней, женится.
[Казахи] Сын хана подслушал у юрты, как старшая сестра обещает соткать золотой ковер, вторая — накормить народ одним яйцом, младшая — родить сына с золотой головой, дочь — с серебряной. Сын хана женится, в его отсутствие старшие сестры велят колдунье подменить детей младшей щенками, младенцев бросить в сундуке в реку. Хан велит оставить жену со щенками в пустыне. Рыбак вылавливает сундук; мальчика назвали Кудайберген («Бог дан»), девочку — Кунслу («солнечная красавица»). Старшие жены посылают колдунью подговорить Кунслу просить брата достать все показывающее зеркало. Юноша приходит к дереву, на котором находится гнездо птицы Симург. Один птенец плачет (дракон съест его сегодня), второй насупился (его съедят завтра), третий смеется (он будет съеден последним). Кудайберген убивает дракона, благодарная Симург проносит его между толкучими горами, помогает выполнить трудные задачи. Злых жен и колдунью казнят, все добрые персонажи счастливы.
[Челканцы (алтайские тюрки)] Женщина рожает семерых сыновей, затем шестиглазую дочь Карагыс. Старший сын Мака-Маатыр видит, как девочка встает из колыбели, пожирает животных, ложится назад. Он убегает, женится на младшей дочери хана. Двое других зятьев подговаривают хана дать Мака-Маатыру трудные задачи, чтобы его извести, жена каждый раз объясняет, как их выполнить. Чтобы достать перо беркута, Мака-Маатыр отсекает стрелой головы семиглавого змея, выходящего из озера пожрать птенцов птицы. Птенцы прячут своего спасителя от родителей, чтобы те по ошибке не растерзали его. Их отец прилетает с редким снегом, мать — с крупным дождем (это слезы беркутов), оба несут оленей в когтях. Благодарный беркут дает Мака-Маатыру перо. После дальнейших приключений жена Мака-Маатыра превращает хана в лису, его людей и имущество — в черную землю, помогает мужу избавиться от преследований Карагыз.
Подобные сюжеты с детства знакомы читателям. Кажется, что сказки, записанные у разных евразийских народов, не отличаются друг от друга. Двух совершенно одинаковых, вероятно, нет, но все они представляют собой нагромождение и взаимное пересечение большого, но исчерпаемого числа мотивов. Однако однородность сказочного мотивного фонда мнимая. Внимательный анализ показывает, что отдельные мотивы не распределены в Евразии равномерно.
Так в первом из приведенных текстов, кабардинском, говорится о двух баранах, черном и белом, один из которых может вернуть героя на землю, а другой — сбросить еще глубже в нижний мир. Это типично кавказский мотив, известный также в Поволжье, Иране, Средней Азии и на Ближнем Востоке. История о сестре-людоедке из челканской сказки — трансъевразийская и распространена от Балкан до Японии и Колымы. Один текст довольно загадочного происхождения записан даже у алеутов. Что же касается интересующего нас сейчас мотива спасения героем птенцов гигантской могучей птицы, то он известен от Нубии до Монголии и Западной Сибири (манси), однако отсутствует как в Юго-Восточной, так и в Северо-Восточной Азии.
В текстах, содержащих этот мотив, он бывает сюжетно сцеплен с ограниченным числом других мотивов. Чаще всего встречается рассказ о том, как в ответ на спасение птенцов благодарная птица поднимает героя из нижнего мира в верхний, причем в большинстве вариантов герой отрезает кусок собственной плоти, чтобы накормить птицу в полете. Записей с таким набором мотивов много, но географически ареал историй о полете на птице из нижнего мира вверх ограничен, и можно думать, что распространение этого мотива происходило поздно. Соответствующие тексты зафиксированы преимущественно на Кавказе, в Передней и Средней Азии, Иране, Поволжье. Еще несколько записей сделаны у казахов, тувинцев, бурят, монголов и селькупов. Данный вариант отражает определенную и вовсе не универсальную картину мира, предполагающую наличие не просто нижнего мира, а нескольких равноценных с землей обитаемых ярусов мироздания.
Другой вариант или, точнее, серия вариантов — герой помогает птенцам, а благодарная птица либо переносит его в удаленное место, куда он стремится, либо наделяет способностью самому лететь или быстро бегать. Записей с этим вариантом меньше, но распространены они шире — не только на Кавказе, в Иране, Казахстане, Средней Азии и Западной Сибири, но и в Восточной Сибири (западные эвенки), Южной Азии (у арийских и дравидских народов) и на азиатском северо-востоке у эскимосов Чукотки. Картина мира, описываемая в некоторых из подобных вариантов, содержит разнообразные детали, характерные для отдельных мифологий.