Читать интересную книгу Катарсис. Том 1 - Василий Головачёв

В брянском аэропорту Джехангира и Тимергалина с их командой из десяти человек встречал лично Дубневич, понимавший, что независимо от обстоятельств большая часть вины за происходящее в регионе лежит на нем. И хотя Мстислав Калинович не кинул в его адрес ни одного упрека, полковник чувствовал раздражение и недовольство генерала, стараясь вести себя скромно и предупредительно. Он хорошо знал, чем заканчиваются инспекционные вояжи командующего Российским легионом.

Тимергалин, в свою очередь, незаметно, как умел делать только он один, наблюдал за Дубневичем и его окружением, чтобы потом наедине с Джехангиром дать ему свои умозаключения и оценки.

Из аэропорта они поехали сначала в штаб округа, потом посетили одну из баз Легиона в Унече, которой Дубневич гордился как частью с образцовой дисциплиной и подготовкой. База действительно производила неплохое впечатление. Она имела суперсовременное вооружение, стрелковое и тяжелое, новейшие вертолеты и боевые машины и могла передислоцироваться или прибыть к месту назначения в любую точку страны за считанные часы, то есть не хуже любой государственной бригады быстрого реагирования.

— Мы собираемся воевать? — поинтересовался Тимергалин у Мстислава Калиновича, когда они на короткое время остались одни.

— Пока нет, — ответил Джехангир, понимая чувства Умара Гасановича. — Но революции без крови почти не бывают. Эта сила — гарант нашего будущего успеха.

— Президент знает о существовании Легиона?

— Скоро узнает. Пусть тебя не волнуют такие пустяки, да и проблемы РВС тоже.

— Зачем ты взял меня с собой? Чтобы я, зная секреты вашей системы, уже не смог быть в стороне?

— И для этого тоже, — признался Мстислав Калинович. — Но больше для другой цели, чтобы ты проанализировал поведение и психические отклонения некоторых людей.

— Полковника Дубневича?

— Как он тебе показался?

Тимергалин усмехнулся. Одетый во все черное, не боящийся ни жары, ни духоты, ни холода, он напоминал черного колдуна, мага, какими их изображают многие современные художники, вот-вот готового превратиться в гигантскую хищную птицу.

— Полковник не простой человек. Умен, хитер, явно занимается какой-то системой поддержки здоровья, в том числе психического, обладает природной защитой… и метит в генералы.

— Ну, это я знаю, — в свою очередь, усмехнулся Джехангир. — Как говорится, плох тот солдат, а тем более полковник, который не хочет стать генералом. Меня интересует, не скрывает ли он что-либо от меня? Не ведет ли двойную игру?

Тимергалин покачал головой.

— Так глубоко я не вижу, но, судя по цвету ауры и пульсации чакр, он многоэтажен и способен на любой сюрприз.

— Спасибо, Умар, именно это я и хотел услышать. Что ж, здесь нам больше делать нечего, ясно, что база готова выполнить любой приказ… полковника Дубневича.

Позавтракав, команда Джехангира села в вертолет и в десять часов утра прибыла к «Объекту № 2» в жуковских лесах. Через минуту выяснилось, что захваченный накануне вечером в деревне Ковали полковник Крутов бежал.

Жуковские леса

КРУТОВ

Он блуждал в этом странном мире без ориентиров уже целую вечность, не ощущая своего тела, не видя ничего, кроме серого тумана, в котором то протаивали черные дыры и тоннели, то вспыхивали редкие злые синие звезды. Одна из этих звезд больно уколола глаза, и с этого момента началась медленная трансформация окружающего пространства, сопровождавшаяся возвращением телесных ощущений.

Туман поредел, засветился перламутром, в нем появились и задвигались какие-то гибко-медленные пластичные тени, вдруг прорываясь к Егору и жаля его змеиными выпадами, отчего каждый раз в месте «укуса» разгорался пожар, плоть начинала тлеть, пузыриться, дымиться и таять, а боль вонзалась в глаза и в голову и на какое-то время отключала и без того мутное сознание. Затем туман рассеялся окончательно, Крутов осознал себя лежащим на твердом шершавом бетонном полу, совершенно разбитым, больным и старым. Тело казалось пластом рыхлого снега, а голова — пустым мыльным пузырем, готовым лопнуть от дуновения ветра в любой момент; голова была буквально высосана каким-то чудовищным пылесосом, и в ней ворочалась лишь одна вялая агонизирующая мысль: ты труп, парень… ты труп… Мысль изредка пробивала сферу эмоций, и тогда на голову обрушивались, как струи воды из-под душа, чувства безысходности, тоски и отчаяния.

И все же Егор нашел в себе силы задавить почти все негативные ощущения и мысли и, напрягаясь до тошноты, встал сначала на четвереньки, а потом на ноги.

— Молодец, полковник, — раздался чей-то скрипучий знакомый голос, — быстро адаптируешься к двойному раппорту.

Одна из змеевидных теней, «жаливших» Крутова, оформилась в человека с неприятным бледным морщинистым лицом, держащего шприц, и тотчас же у Егора сработал стереотип аварийного поведения, автоматически повышающий тонус и переводящий организм в состояние предбоевого подъема: он узнал этого человека, встреченного «мстителями» Панкрата Воробьева в облике инспектора ГАИ.

— А-а… привет, инспектор, — сказал Крутов, кое-как слепив улыбку из разъезжавшихся губ. — Ты еще лейтенант? Или тебя уже повысили в звании? Что ж ты не пришел на свидание, как мы договаривались?

Стоявшие рядом с морщинистым мужчины, в одном из которых Крутов узнал майора Сватова, глянули на своего коллегу с недоумением и подозрением. Тот метнул на Егора ненавидящий взгляд, шагнул к нему и ударил в лицо прикладом автомата. Егор упал.

— Что он плел насчет договоренности? — поинтересовался Сватов.

— Понтует, сволочь, — скривился морщинистый, бросая на пол шприц. — Понимает, что ему кранты, вот и берет на понт.

— Сам сволочь, — зашевелился Крутов, сплевывая кровь. — Ты же мне все рассказал, когда мы тебя на складе за жопу взяли. И кто старший в группе байкеров — Дима Чабан, помнишь? И кто посетил деревню Ковали — Петухов, Силкин и Харчук, и кого вы хороните в курганах и чем занимается лаборатория… — Крутов не договорил, потому что морщинистый ударил его ногой, когда Егор пытался встать, и отбросил на несколько метров в сторону, к стене совершенно голого помещения, с узким горизонтальным окном, с бетонными стенами, таким же полом и потолком.

— Убью, с-сука! Ничего я ему не говорил.

— Погоди, Чабан, — остановил его Сватов, разглядывая лицо морщинистого «инспектора» с выступившими красными пятнами. — Если ты ничего не рассказывал полковнику, откуда он знает такие подробности и имена?

— Они и Силкина допрашивали…

— Которого потом убил Петух, так что проверить уже невозможно. Что у тебя еще есть в запасе для своего оправдания?

— Да ты что, Сват? Мне не веришь?! Эта падла ментовская нас пересечь хочет, а ты ему подыгрываешь?!

Сватов улыбнулся. Лицо морщинистого помертвело.

— Я не верю никому, даже тебе. Даже себе. Такие времена. Очень плохо, что этот полковник знает так много. Больше, чем я думал. Или он дурак, или…

— Сам дурак, — зашевелился Крутов, делая вид, что ему больно, что он совсем обессилел и о сопротивлении не помышляет. — Если вы такие все умные, крутые, опытные, откуда же я тогда знаю, чем занимается лаборатория?

— И чем она занимается? — ласково спросил Сватов.

— Разработкой психотронных генераторов.

В помещении камеры наступила тишина. Трое тюремщиков смотрели на Крутова и молчали. Егор, кряхтя, разогнулся.

— У нас даже образец имеется. В свое время мое подразделение выковыривало одних таких деятелей из подпольной лаборатории, они занимались исследованием влияния пульсирующих электромагнитных полей на сознание человека, поля эти якобы вызывали определенные настроения и мысли… но вы явно пошли дальше.

— …твою мать! — с изумлением сказал морщинистый. — Я точно такого не говорил!

— Где же образец? — поинтересовался майор.

— В надежном месте. Могу показать, сами не найдете.

— Да врет он!..

— Постой, Димон, не пыхти. Где ты его спрятал?

— Я же сказал, не найдете. Кстати, Дмитрий пообещал добыть еще один пистолетик…

Морщинистый прыгнул к Егору, ударил в связке рукой — ногой — рукой, метя в голову, и Крутов, тонко заблокировав выпад в голову, принял на себя остальные удары, делая вид, что отключился, падая на пол плашмя. На еще один удар ногой, который нанес ему «инспектор», когда он уже лежал на полу, Егор не отреагировал.

— Остынь, — недовольно проговорил майор, — он мне нужен живым и здоровым. Полковник Дубневич приказал не трогать.

— Да на хрен он тебе сдался вообще! Не надо было выводить его из сумеречного состояния, тогда на все вопросы он ответил бы правдиво и точно. Не видишь, что он пытается столкнуть нас лбами? Давай еще раз пропустим его через «глушак», допросим и закопаем. Переживет твой Дубневич.