Читать интересную книгу Ты самая любимая (сборник) - Эдуард Тополь

За прилавками стояли краснощекие молодухи в шерстяных платках, теплых фуфайках и валенках, рядом с ними топтались и курили цигарки несколько стариков в шапках-ушанках и телогрейках.

Русские конвоиры остановили грузовики, японцы спрыгнули на снег и стали торговаться с продавцами. После полутора лет проживания в России и работы на шахтах бок о бок с русскими все японцы уже сносно говорили по-русски и не только покупали продукты у молодых продавщиц, но стали знакомиться с ними и флиртовать.

— Давай, давай! Хватит, японать! — весело кричали им конвоиры. — Поехали на работу! А то вы нам всех русских девок перетрахаете!

Посмотрев на этот базар, который день ото дня все рос и рос за воротами лагеря, комбат Якогава пришел к начальнику лагеря.

— Господин подполковник, здравствуйте, как поживаете?

— Сказочно! — сказал Антоновский. — Как только ваши люди стали получать зарплату, все стали стахановцами! Работают как черти! Меньше 120 процентов нормы теперь никто не дает! Скажу тебе по секрету, комбат, даже Кулич приготовил вам подарок, сюрприз.

— Неужели, господин начальник? Какой же подарок может сделать нам начальник рудоуправления?

— Он решил подарить вам дойную корову. Завтра он ее сам привезет! Нужно приготовить ей какое-то место возле санчасти, чтобы больные получали свежее молоко. Подумай об этом. А зачем ты пришел?

— Понимаете, господин начальник, утром, когда наши люди едут на работу, они теряют много времени на этом базаре, который теперь за воротами лагеря. И это очень неудобно — купить что-то по дороге на работу, отвезти в шахту, там держать, потом везти домой, в лагерь…

— Ну? И что ты хочешь? Закрыть базар?

— Нет, ни в коем случае! У меня есть другое предложение. Нельзя ли в нашем лагере открыть магазин?

Антоновский был очень решительный человек. Он только одну секунду смотрел в глаза Якогаве, а потом стукнул кулаком по столу:

— Гений! Немедленно поставить плотникам задачу — за неделю построить магазин на центральной площади! Найди толкового японца на должность заведующего. Я дам ему транспорт, раз в неделю будет ездить в Заречную закупать промтовары. А продукты будет покупать у колхозников. Но одно условие, комбат! Никакого навара! В магазине все продавать по закупочным ценам!

— Конечно, господин начальник. Нам не нужна прибыль. Спасибо за разрешение.

Через неделю на площади, рядом с рельсом для побудки, вырос красивый деревянный магазин из кругляка — круглых золотистых бревен. Внутри стены побелили, на окнах повесили красивые занавески. И полки были полны любыми товарами — кроме, конечно, вина и водки.

Заведующим магазином был назначен ефрейтор Ядзима.

И еще одно послабление сделал японцам подполковник Антоновский. Поскольку в окрестных деревнях женщин было раз в пять больше, чем мужчин, а имевшиеся мужчины были частично инвалиды — кто на костылях, кто без рук, — нужда на всякую мужскую работу — плотницкую, столярную и прочую — была очень большая. И женщины постоянно обращались к Антоновскому с просьбой «подослать» им мастеровых японцев. Или японских врачей — полечить заболевших детей. Но Антоновский отказывал, говоря, что он не имеет права без конвоиров отпускать военнопленных из лагеря.

Однако теперь это право каким-то мистическим образом появилось. И японские плотники, слесари, кузнецы и врачи то и дело отлучались из лагеря для поделки в деревнях мужской работы. За годы войны и отсутствия в русских деревнях молодых мужчин этой работы там скопилось столько, что японцы возвращались в лагерь только к отбою, да такие усталые, что едва добирались до своих бараков и, не отвечая ни на какие расспросы, падали там на нары, как сонные мухи.

А однажды Татьяна, красавица шатенка из бухгалтерии, зашла в кабинет Антоновского, сказала:

— Товарищ подполковник, помогите! У меня в избе печь развалилась, дитё замерзает!

— Как же я тебе помогу? Ты же знаешь, среди японцев нет печников.

— А я в библиотеке нашла старую книжку. Вот, «Кладка русских печей» называется.

— Ну и что? Кто из японцев это сможет прочесть?

— Юдзи Ёкояма сможет, товарищ подполковник.

Антоновский посмотрел Татьяне в глаза:

— А сколько твоему дитю лет?

— А седьмой пошел, товарищ подполковник.

— И где его отец?

— Так еще в сорок третьем забрали. И под Харьковом сгинул.

— Н-да… — крякнул Антоновский и снова внимательно посмотрел на Татьяну, медленным взглядом смерил ее ладную, сибирскими соками налитую фигуру. — Ладно, забирай Ёкояму. Только чтобы к ночи был в лагере. Живой! Поняла?

Боже мой! Татьяна! Вся! С расплетенной каштановой косой, распущенной по белым плечам и грудям, похожим на мороженое молоко! С лирой своих крутых бедер и пышными булками своих теплых ягодиц! С медово-каштановым треугольником завитых волос под животом…

И все это душное, сладостное, жаркое и ненасытное счастье — ему, Юдзи Ёкояме!..

31

Как-то Юдзи с заведующим магазином Ядзимой поехали в Заречную на закупку товаров. При въезде в деревню за их телегой увязалась стайка бурятских и русских ребятишек. Ядзима обратил внимание, что даже девочки были коротко острижены.

— Детдомовские, видно, — сказал Юдзи и пояснил: — В Советском Союзе детские дома — это государственные учреждения. В них отдают сирот, потерявших родителей в войну, или детей, чаще всего внебрачных, от которых отказались родители. До четырнадцати лет воспитанники живут и учатся за казенный счет. Я слышал, что система воспитания в этих домах насквозь пронизана политикой. — И поскольку ребята были в пионерской форме с большими красными галстуками, Юдзи крикнул им их заветный лозунг: — Всегда готов!

— Дяденька, неужели вы коммунист? — удивленно спросил один из ребят.

— Да здравствует товарищ Сталин! — бодро произнес Юдзи.

— А Сталин плохой, — вдруг сказала маленькая девочка-бурятка.

Юдзи изумился: подобных слов от девочки с красным галстуком на шее он никак не ожидал.

— Почему же?

— Потому что хлеба мало, — спокойно ответила девочка.

Тут дети свернули в сторону своего детдома, а Юдзи и Ядзима въехали в деревню и с удивлением обнаружили необычное оживление: дети, взрослые, даже инвалиды — все были на улице.

Юдзи остановил лошадь, спросил у какой-то крестьянки:

— Здравствуйте, мадам. Что случилось? Почему сегодня так много народа на улицах?

— Ярмарка!

— Как вы сказали? Ярмарка? Что такое «ярмарка»?

— Японский бог! Он не знает! Ярмарка — это большой базар! Всё дешево! Поезжайте в центр, сами увидите!

Действительно, в центре деревни, возле бывшей церкви, с которой большевики сбросили крест и где теперь были клуб, библиотека и ДОСААФ, стояли телеги, подводы и грузовики с самым разным товаром. Мясо, рыба, зерно, картошка, сало, живая птица и свиньи, топленое молоко, подсолнечное и сливочное масло, конфеты, сахар, расписные детские игрушки из дерева, немецкие трофейные альбомы с марками, посуда, старые велосипеды, одежда и еще многое и всякое на любой вкус. Заведующий магазином Ядзима очень обрадовался:

— Ёкояма, нам повезло! Многие японцы просят меня закупать им не только продукты, но и ценные вещи для женщин — ожерелья, кольца, сережки, шелковые платки и чулки. Сейчас мы всё это купим!

«Гм! — подумал Юдзи. — Наверняка это подарки для их любимых „мадам“. Нужно и мне что-то купить для Татьяны…»

Они пошли по базару. Вдруг сквозь толпу пробился мальчик лет десяти, задыхаясь, он бежал прочь с базара. За ним с криком «Стой! Держи его!» бежал рослый милиционер. Кто-то из крестьян толкнул мальчика, он упал, милиционер схватил его, стал трясти, у мальчика из-под рубашки выпал кусок мяса, который он, оказывается, украл у кого-то из продавцов. Милиционер крепко взял мальчика за ухо и повел с базара. Люди вокруг шепотом говорили:

— Бедный пацан! Не старше моего сына. Наверное, голодный сирота…

В другом месте стоял старый нищий с грязной одноухой шапкой в руке и жалобным голосом просил:

— Люди добрые! Подайте ради Христа!

Рядом была будка, где принимали стеклянную посуду и продавали денатурат. Денатурат — это дешевый спирт для технических целей, в который специально добавляют вещества, вредные для здоровья, чтобы сделать его непригодным для питья. Это написано на бутылочных этикетках, и даже нарисованы череп и кости, чтобы люди видели, насколько это смертельная жидкость.

Но возле будки стояла большая очередь мужиков, они покупали этот денатурат и выпивали прямо из бутылки. Потом, шатаясь, расходились в разные стороны, а некоторые падали на месте, но никто не обращал на них внимания, даже милиционер. Только безногий инвалид на своей деревянной подставке ездил, отталкиваясь от земли деревянными наручниками, туда-сюда вдоль очереди и громко кричал: