что мне надо сделать? – спросил я неожиданно для себя самого.
– О, пустяковое дело, юноша, – она протянула мне корзину и приветливо улыбнулась – от хитрых темных глаз во все стороны разбежались морщинки-лучики, – в шумной зале ресторана за самым длинным столом сейчас сидят главы двух самых влиятельных и богатых семей. Ваш тихий, маленький, никому неизвестный городок – идеальное место, чтобы справить помолвку их счастливых детей и не привлекать к торжеству лишнего внимания. Это вино, собранное с лучших плантаций Италии, старше, чем твой отец, – достойный подарок от… неизвестного друга. Ничего не говори им обо мне! Пусть это будет приятный сюрприз! Справишься?
Я устало кивнул и молча обреченно взял корзину из ее рук, зачем-то облаченных в бежевые тонкие перчатки.
– Помни, юноша! На самый длинный стол! И осторожнее! Не разбей!
– Угу-ага! – промямлил я, кряхтя, поднимаясь по лестнице – в корзине было явно что-то более тяжелое, чем бутылка дорогущего вина. – Старая колоша! Что за хлам ты тут наложила?
«Хламом» оказался дорогущий сыр с благородной голубой плесенью. Я имел наглость даже откусить кусочек, но после того, как разглядел на нем тонкие ярко-синие нити плесени, выплюнул деликатес прямо на начищенный паркетный пол и едва не уронил всю корзину. Мое настроение падало с каждой минутой – чем дальше уходила Кира от ресторана, тем тоскливей мне становилось. Все вокруг напоминало только о ней! Еще и этот дурацкий скрипач со своим заунывным пиликаньем! А ведь всего пару минут назад эта музыка была для меня такой же прекрасной, как и любимый голос. Теперь же меня колотило и бросало в дрожь при каждом аккорде, каждая нота болью отзывалась в моем сердце. Нет ничего ужаснее, чем в одиночестве слушать музыку, что вы недавно слушали вместе.
Внезапно меня охватила паника – а, вдруг, Кира завтра не придет в школу? И что тогда? Где я ее найду?
Войдя в зал, я понял, что мой обед закончен – сегодня я больше не притронусь ни к чему. Аппетит исчез вместе с девчонкой. Скрипка стала громче и невыносимей, раздирая мое и без того разбитое сердце на части. Проходя мимо зеркальных колонн, я мельком взглянул на свое отражение и ужаснулся – глаза были красными, а щеки блестели от слез. Сам того не зная, я плакал вместе со скрипкой, и виной всему была лишь музыка…
Сначала я хотел было запульнуть в скрипача плесневым сыром – вполне достойное применение испорченному продукту. Я взглянул на музыканта – худощавый, отлично сложенный парень в белоснежной рубашке и таких же наглаженных штанах. Он даже был чем-то похож на меня – загорелое лицо, большие темные глаза, длинные черные, как смоль, волосы, местами выгоревшие на солнце, спадали мелкими кудряшками на его плечи. Слишком смуглый, темноглазый и талантливый. Наверное, иностранец. Похож на итальянца.
Я достал из кармана пару купюр, завернул их в очередной белоснежный клочок бумаги, один из тех, что непонятным образом очутились среди моих денег, и швырнул все вместе музыканту, искренне надеясь, что мелодия прервется.
– Ой, ну наконец-то! – вздохнул полной грудью Демон, уставший от музыки не меньше, чем Колтин – ему были ненавистны все светлые чувства, а тем более самое сильное из них – любовь.
Мой клочок угодил прямо в широкий загорелый лоб скрипача, музыка тут же прекратилась – музыкант с удивлением бросился за свертком под свои партитуры с нотами. Вот и славненько!
Я уверенно направился к самому длинному столу с белоснежной скатертью в пол, уставленному всякой всячиной. За ним сидело пару десятков самых разряженных и представительных мужчин и женщин – дамы были в пышных вечерних платьях, а кавалеры – в торжественных дорогих костюмах и фраках. Кругом преобладали светлые тона – от ослепительно белого до всевозможных оттенков розового и кремового. Кажется, здесь полным ходом шла закрытая элитная вечеринка.
– Здрасьте, господа хорошие! – громко прокричал я, ставя мою ношу с вином прямо на чистую белую скатерть. Из-под корзины во все стороны брызнул сок – кажется, под ней оказались устрицы, а с другого края на пол звучно свалилось пару тарелок, сопровождаемые бокалами и приборами. Тоска не только сковывает сердце, но и движение. – Простите! Это вам передала какая-то старушенция! Сказала, что нахаляву!
Мне в ответ послышались пару десятков возгласов – возмущённых, недовольных, удивленных и пораженных. Естественно, я ни одного из них не понял, так как все они были на чистом итальянском языке. Какой-то пожилой, но горячий господин с золотым моноклем замахнулся на меня вилкой, второй – молодой, худощавый и высокий вскочил со стула и почти схватил меня за руку.
Тут третий джентльмен, весомый и объемный во всех смыслах этого слова, достал вино из корзины и громко прочитал его название, а затем добавил выдержку и стоимость. Больше ко мне претензий не осталось, все недовольства и возмущения тут же стихли, сменившись на «Grazie!» и «Bravo!», и я, облегченно выдохнув, направился к своему столику. Миссия выполнена!
Надо заметить, что все это время в моем кармане валялась счастливая золотая монетка, и потому мне все легко сходило с рук… ну, почти все.
Глава 34. Орфей и Эвридика
Лекс
Они свалили! Сначала эта непонятная Кира, а затем и по уши влюбленный в нее Ник! Они просто встали из-за личного столика Златоновских и унеслись в неизвестном направлении! И это после того, как Ник заказал почти все блюда из меню в этом самом дорогом и роскошном ресторане нашего города! Я – труп! Отец спалит меня заживо одним своим взглядом! И в тот самый момент, когда, казалось, ситуация уже просто не может дальше испортиться, все стало гораздо хуже…
Мой огромный телефон громко пиликнул, приняв новое сообщение, которое оказалось от моего отца:
«Алексей! Где твоя сестра? Что за фотки у нее в инстаграмме?»
Я судорожно сглотнул, мигом обернувшись на Анжелику. Она, зачесав вверх свою белобрысую челку и сжав губки бантиком, делала очередь селфи с тем самым вареным красным лобстером, которому Ник успел откусить правую клешню. Почувствовав на себе мой пристальный неодобрительный взгляд, она прекратила фотосессию и, невинно хлопая ресницами, взглянула на меня своими сине-серыми глазами:
– Где Ник? Леш, позови его обратно!
Я хотел было разбить ее хрустальные мечты и ответить, что Колтин, должно быть, уже сделал Кире предложение, но передумал. Я молча взял телефон своей беззаботной сестры, весь в блестках, он был раза в два тяжелее от стеклянных страз, и отключил на нем вай-фай. Нет интернета