конфликты в семье, принудительные браки, тяжёлый труд) указывает и воздействие средств массовой информации, художественной литературы и фильмов. Возможно, не надо не учитывать и то, что телевидение (теперь уже весьма распространённое СМИ) в том числе показывает и художественные фильмы, в силу своей специфики имеющие несравненно более массовое воздействие, чем литература. Признаётся, что они «способствуют в последние десятилетия широкому распространению концепции любви (ранее не имевшей прямой связи с институтом брака)»[774]. Ожидается, что по мере распространения представлений о романтической любви, по мере развития института ухаживания количество браков через посредников, в том числе заключённых и по принуждению, будет неуклонно сокращаться, а степень индивидуальной свободы в брачном поведении, расширяясь, приведёт к многообразию форм организации семейной жизни[775].
Судя по непрекращающимся попыткам среди отдельных особей (а также страт, сообществ и прочих коллективов западных людей) разрешить этот антагонизм верха и низа, тела и духа в западной цивилизации, человечество никогда не прекращало попыток вернуть утерянную гармоничность в той или иной форме. Были скопцы, которые таким кардинальным образом пресекали (в прямом и переносном смысле) греховные действия, да и помыслы тоже – раз уж гармоничность была нарушена, а греховность изжить не удавалось. Эта тематика, кстати, – сексуальность и отношение к ней – всегда сопровождает всякие кардинальные сдвиги в культуре. Вспомним теорию стакана воды в наши двадцатые годы, которая не обошла стороной и советские районы Китая, когда сексуальные отношения предлагалось рассматривать как нечто абсолютно несущественное – всё равно что стакан воды выпить, когда жажда мучает. Ещё раньше, в канун рождения индустриального общества в Америке, руководитель коммуны «Онейда» Нойез (коммуна существовала с 1846 по 1879 год, когда она переродилась в промышленную корпорацию) считал, что брак должен уступить место нечто иному – считал, что необходимо новое учение, новый сексуальный порядок. Он был коммунистом и был убеждён, что именно романтическая компонента половой жизни (любовь?) питает частнособственнический инстинкт[776]. (Как писал много позже А. Платонов, «у всякого человека в нижнем месте – целый империализм»[777]).
Право женщины выбирать свою роль в обществе, находить некий компромисс между её ролью продолжательницы рода человеческого и личностными ожиданиями, в том числе и в сексуальной сфере, или право отказаться от этого и заняться какой-либо другой деятельностью спокон веков добивалось отдельными женщинами с большим трудом и порой весьма скандальным образом. Борьба женщин за права, свободу личности почти всегда прежде всего протекала в сфере брачно-сексуальных отношений. Многие неистовые, свободные от условностей, нонконформистские женщины (от Клеопатры, Манон Леско, Бовари, Эми Гамильтон, Виктории Вудхалл, Коллонтай и несть им числа), бунтуя, выходили из своих кукольных домиков. Они получали порой самые грязные эпитеты, но, в сущности, были мятежницами, по кусочку разрушающими привычный уклад многих женщин и для многих женщин. И не столь уж важно, осознавали ли они и декларировали ли они свои цели[778].
Но любовь, свобода любить, свобода выбора социальной роли, свобода выбора сексуального партнёра, брак как добровольное дело двоих, их личное дело – это отнюдь не только женские проблемы (как иногда принято считать). Выбор мужа 一 это персонифицированный выбор жизненных ценностей и норм. Стало быть, выбор мужа родителями – отказ в праве выбора собственных жизненных ценностей и норм, отказ в праве быть самодостаточной личностью (хотя и за «самодостаточной личностью» нельзя не признать права на весьма прозаический, как бы могли сказать некоторые, корыстный подход к браку или другим формам составления сексуальных ли, семейных ли пар). Именно поэтому анализ брачных предпочтений позволяет оценить систему ценностных ориентаций и является одним из наиболее популярных направлений кросс-культурных исследований[779].
Мне представляется, что если в обществе традиционалистское положение женщины не воспринимается ею как дискомфортное, если процент женщин – носительниц новых ценностей (и несущественно, как эти ценности называются некоторыми) ещё не достиг критической массы, при которой может оказывать влияние на переориентациювсего общества (или хотя бы значимой его части), то и всё общество может быть определено как традиционалистское. А свобода женщины, на мой взгляд, как сцепленный ген, связана с другими свободами в обществе. В таком случае в традиционалистском обществе нет особого смысла выискивать ростки чего-то нового, надо констатировать, как утверждает доктор Хишама Шараби, патриархальное, традиционалистское общество, модернизируясь, становится лишь неопатриархальным, неотрадиционалистским в силу специфичности мировоззренческих основ существования его членов[780].
Мифические женщины
Есть и ещё один вид публикаций на женскую тематику, привлёкший мое внимание и, думаю, весьма информативный: литературоведческие исследования, к примеру, скажем, статья Сьюзен Манн о женщинах в китайской мифологии[781].
Представляется, что это – обзорная статья, подробная, обстоятельная, с обширной библиографией по данной тематике – женщина в мифах Китая. Она немало рассказывает о стереотипах, на которых взращивалась китайская женщина. Автор пишет, что женщина как героиня мифов появляется в различных культурах с разной частотой. Женщин, указывается Манн, в азиатских мифах мало, к тому же азиатские мифы – о богинях, божествах, духах, и женщины в них редко появляются в домашнем интерьере, в миру. Что касается мифов о женщинах в Китае, считает автор (впрочем, не очень расшифровывая это утверждение), то их несколько больше и они специфичны, аналогов в других азиатских мифах не имеют.
Первым упоминанием женщин в китайской мифологии, с некоей вероятностью утверждает автор, является миф о двух дочерях мудрого императора Яо, ставших жёнами мудрого Шуня. Возможно, именно он предшествовал текстуальным мифам, записям. Есть сборник женских исторических биографий «Ленюй чжуань».
Автор утверждает, что, несмотря на то, что женщины занимали низкий статус в обществе, это вовсе не говорит об их истинном месте, об их роли в жизни социума. Сьюзен Манн указывает, что, несмотря на превалирование мужчин в сонме божеств и героев, женщины более значительны по своим ролям и функциям. Но при этом женские богини – чаще всего локальны, они наиболее часто действуют и сохраняются в устной памяти в народных верованиях, упоминаются нередко в фольклоре.
Основные темы, связанные с женщинами в мифах и легендах (автор не ставит разницы между ними), 一 вечная любовь, жертвенность (доходящая до самоубийства). Была в мифологии «Страна женщин», где представительницы «слабого пола» обходились вовсе без мужчин (что автор относит к архаическим легендам о женщинах).
Героини-женщины могут быть возлюбленными, дочерьми, жёнами и вдовами, могут быть и учёными, историками. Но главные типажи мифов про женщин – прежде всего женщины-бойцы, ярчайший пример которых – Хуа Мулань (V в. н. э.). Такие женщины в самые сложные моменты истории помогали государству своим геройством победить