Романович, как бывший фронтовой разведчик, проявил закаленную в боях сдержанность. Возникший у меня внезапный гнев, спонтанно неоднократно проявлявшийся при внезапных боевых эффектах на фронте, на этот раз сработал поступком механической реакции, которой никогда бы не совершил в обычном состоянии. Пришлось извиниться за допущенный бессознательный срыв. Благополучно доставив важных генералов к В. И. Горбушину, сам вернулся во Львов живым и здоровым. Так повезло не всем участникам венгерских событий. Они обернулись для советских войск тяжелыми потерями: было убито и умерло от ран 669 человек, еще 51 пропал без вести. Не сомневаюсь, как бы ни свирепствовали критики, в Венгрии их всегда будут помнить те, во имя интересов которых они принесли себя в жертву, спасая их социалистические идеалы. Здесь опять-таки следует вспомнить заключительный абзац из предсказаний И. В. Сталина, высказанных в 1939 году в беседе с известной революционеркой А. М. Колонтай: «И все же, как бы не развивались события, но пройдет время, и народы новых поколений будут обращаться к деяниям и победам нашего социалистического Отечества. Новые поколения поднимут знамя своих отцов и дедов. Свое будущее они будут строить на примерах нашего прошлого». Так будет и в Венгрии.
Игра с МИ-6
В феврале 1957 года в связи с сокращением должности второго заместителя начальника 2-го сектора мне были предложены две должности: начальника особого отдела дивизии в Закарпатье или остаться во Львове и пойти временно заместителем начальника, с гарантированной перспективой выдвижения на начальника Особого отдела 24-й Железной дивизии. Перешел в этот орган с наследством, оставив на личной связи агента «Светлану», жену офицера, завербованную на компрматериалах о скрываемой при поступлении в консерваторию ею судимости матери за пособничество немецким оккупантам, а также своем пребывании в английской зоне оккупации Германии. Она одна из тех чарующих красавиц, которая попала в мое поле зрения по наводке «Саши»; из числа творческой интеллигенции, литовская полячка, обладавшая стопроцентной женственностью, с искусным кокетством, мягкостью и обворожительной обаятельностью, быстрой сообразительностью и предельно взвешенной театральностью в поведении.
При проверке ее связей по пребыванию в английской зоне оккупации Германии был установлен ее страстный поклонник Акименко, который, будучи отвергнутым, пытался покончить жизнь самоубийством. Из жалости к его любовным страданиям она при убытии из лагеря на Родину дала согласие восстановить с ним связь и взяла для этого адрес его матери, проживавшей в Хабаровском крае. Прибыв в Литву и узнав от сестры подробности об аресте матери, «Светлана» не стала там на учет, быстро выехала и обосновалась во Львове, где упорным трудом и симпатиями у нужных влиятельных людей пробилась в известные деятели культуры, вышла замуж за офицера и о своей любовной жертве напрочь забыла. Проверкой по материалам фильтрации репатриантов из английской зоны было установлено, что Акименко оттуда сбежал и затем, спустя много лет, появился в бельгийском городе Льеж, где неоднократно пытался установить связи с дипломатическими сотрудниками Министерства иностранных дел СССР, находившихся там в качестве официальных наблюдателей при штабе Североатлантического союза НАТО, в связи с чем 1-м Главным Управлением КГБ СССР был заподозрен в связях с английской разведкой. Исходя из совокупности этих данных, на Акименко было заведено дело агентурной разработки с задачей: вывести его через «Светлану» во Львов.
Именно это дело и нашло следующее упоминание в наградном листе на представление меня знаком почетного сотрудника госбезопасности, подписанном генерал-майором Кравченко 16 декабря 1957 г: «В настоящее время т. Грачев ведет дело на вывод изменника Родины из-за кордона. Проводил ряд других квалифицированных мероприятий по делам, что способствовало активизации их разработки».
Искусство моделирования сложившейся ситуации состояло в развитии оперативной игры на объективных обстоятельствах и искренних чувствах якобы, возникших у «Светланы» к Акименко при воспоминаниях о их прошлых взаимоотношениях, вызывающих теперь сожаление и постоянное сопереживание за ту общность судеб, которая могла бы сложиться. В поэтапно спланированных мероприятиях их завязка началась с того, что матери Акименко было направленно письмо с подробным объяснением, как, «к великому сожалению», оказалась утерянной связь с ее сыном и вот, спустя много лет, она навестила сестру в Литве и среди вещей, оставшихся после ареста матери, нашла ее адрес, переданный ей в свое время Акименко, осознала допущенные ошибки и с возобновившимися искренними чувствами глубочайшего уважения и признательности просит помочь установить с ним связь. Последовала длительная пауза, но проявленное терпение оправдалось. Ответ поступил с почтовым адресом Акименко в Льеже и переданы через мать его согласие восстановить связь. При осмотре конверта обозначился тот факт, что мать, проживая в райцентре, письмо отправила с почтового отделения Хабаровска. Выявленный ее конспиративный адрес на до востребования немедленно был взят через УКГБ по Хабаровскому краю на почтовый контроль. Кипевшая счастливыми воспоминаниями и светлыми чувствами любви переписка приближала надежду, что Акименко в скором времени решит какие-то сдерживающие его проблемы и прибудет во Львов. В конце июля 1957 года у меня, как всегда, возникла необходимость просить отпуск с выездом в Сибирь к родителям, чтобы помочь с необходимыми заготовками к длительной и суровой зиме. Возвращаюсь на службу и узнаю: в мое отсутствие от Акименко поступило очередное страстное послание и начальник отдела подполковник Воронин В. В. проводит явку со «Светланой» и отправляет подготовленный вместе с ней ответ.
Проходит месяц, другой, а письма от Акименко все нет. Обеспокоенный возможным провалом, направляю письмо, подготовленное с участием Василия Васильевича, и несколько писем, направленных до этого, для проведения экспертизы и выявления в них отличительных признаков. Предвиденный мною результат подтвердил наличие некоторых явных отличительных признаков, проявившихся в смысловом содержании и допущенных синтетических ошибках, прежде всего в невыделении запятыми вводного слова и предложения, а также причастного и деепричастного оборотов. Возникшее подозрение подтвердилось и полученной из УКГБ Хабаровского края копией его письма, в котором он просил мать выслать ему, если сохранилось, первое письмо, поступившее ей от «Светланы». Ответа на него почтовый контроль не зафиксировал, но, не исключено, что он пришел, так как вскоре «Светлана» получила от Акименко досадное послание, в котором высказывал сомнения в искренности ее отношений к нему и задал прямой вопрос: «Под чью диктовку ты мне пишешь?». Вот так обернулась попытка начальника, при чем хорошего начальника, имеющего большой положительный опыт в работе, приобретенные осторожность и предусмотрительность, но тут поддался соблазну поучаствовать в конкретном перспективном деле. Пришлось потратить немало усилий, чтобы развеять подозрения, которые косвенно подтверждали связь Акименко с английской разведкой, которая, тщательно анализируя письма «Светланы», и выявила появившиеся различия. Чтобы свести их к случайным ошибкам, стали манипулировать ими, исполняя в письмах то в правильном, то в ранее допущенном ошибочном варианте. Не