нашим другом, он утешил нас, когда умерла Сюзи. Он пытался нас развеселить.
— Ты права.
— А теперь нас утешает эта большущая черепаха.
Гэвин усмехается. Черепаха вовсе не выглядит так, будто хочет их утешить. Скорее наоборот — сама еле дышит, до смерти устала носить на спине свой панцырь.
— Папа, можно, мы поедем домой?
— Да, любовь моя.
— Я боюсь волны, папочка.
— Я тоже.
— Она что, весь город разрушит?
— Не знаю, возможно.
— Это та волна, что забрала малютку Алекса?
— Нет, другая.
— Еще одна?
— Да, ду-ду, еще одна волна. Большие волны появляются довольно часто. Например, когда долго стоит жара или, наоборот, холодно и идет сильный дождь. Ведь они — часть природы.
— А волна не погубит белого кита?
— Нет, что ты! Он просто поднырнет под нее. Он же умеет дышать под водой. Не волнуйся, с ним все будет хорошо.
В ее глазах стоят слезы непонимания. Они блестят, добавляя прелести детскому личику.
Долго сидят они под деревом, окруженные медленно бредущими мимо черепахами, ожидая, когда океанская волна прокатит дальше. А через час замечают, что их гигантская соседка исчезла: видно, потихоньку уползла в густую зеленую траву.
Глава 24
КАРНАВАЛ
Они возвращаются в Пуэрто-Айора к вечеру. К счастью, серьезных разрушений в городе нет, только два прибрежных отеля пострадали: тот, что был расположен в бухте на скалах, волна разнесла в щепки. К счастью, жертв нет. На берегу толпятся зеваки, но ему неохота смотреть на разоренную гостиницу. Вода залила улицы и площади, но больше ничего не разрушила — не то что в Сендае. Даже все животные спаслись! Да и яхты на месте, ни одна не пропала, кроме «Романи», конечно. Где-то теперь его подружка? Еще гуляет на свободе или уже обрела нового владельца? Волна должна была отнести яхту на восток, в сторону побережья Эквадора, скорее всего, ее найдут рыбаки или сотрудники береговой охраны.
На улице Чарльза Дарвина уже открываются рестораны. Они идут от одного ресторана к другому, ищут телефон. Наконец один из барменов разрешает ему использовать служебный аппарат. Руки Гэвина сразу наливаются свинцом, но он все-таки набирает номер Джеки. Это его последняя попытка. Он шепчет себе под нос:
— Все хорошо, что бы ни случилось, все будет хорошо.
Оушен молча стоит рядом. Из кухни раздается шипение масла, доносится запах жареной рыбы. Телефон звонит один раз, другой. Третий.
Джеки берет трубку:
— Алло?
— Джеки, привет. Это я, Гэвин.
— А, это ты…
— Джеки, перестань.
— Сам перестань! Ладно, подожди минуту, я ее позову.
К горлу подкатывает комок. Голове становится очень жарко.
Проходят секунды.
— Алло? — Голос на той стороне провода слабый, робкий. Тонкий. Неуверенный. — Гэвин, это ты?
Слезы катятся из его глаз.
— Да! Да, это я.
— А это я.
— Боже, благодарю тебя! — шепчет он.
— Знаешь, мне стало лучше.
— Когда?
— О, не знаю, неделю назад.
— Я очень рад.
— А где ты?
— На острове. Он называется Неутомимый.
— На Галапагосе? Неужели ты все-таки дошел дотуда?
— Да.
— У тебя все хорошо? Вы видели черепах?
— Да, видели.
— Они понравились Оушен?
— Очень понравились.
— А как она себя чувствует?
— Хорошо.
— А ты?
— И я хорошо.
— Гэвин, давай продадим наш дом.
— Давай.
— Давай выставим его на торги как есть. Я не хочу его видеть.
— Хорошо.
— Сколько-то мы за него получим, а мама говорит, что поможет финансово, у нее есть кой-какие сбережения.
— Правда? Поблагодари ее от меня, это щедрое предложение.
— Приближается карнавал, ты помнишь об этом? Здесь твоя сестра, она очень милая. Мы с ней дружим.
— Но иногда она слишком уж командует.
— Она меня часто навещала. Читала мне, разговаривала, ободряла. Знаешь, она собирается намазаться глиной и танцевать на улице до утра.
— О, я тоже хочу!
— Так ты вернешься?
— Ближайшим рейсом.
— Гэвин, прости меня… Я просто…
— Все в порядке. И ты меня прости. Я же сбежал.
— И это помогло?
— О да, еще как!
— И как же?
— Ну, море, понимаешь… оно заставляет думать, размышлять. Мне казалось, я один против всего мира. Я хотел убежать от старой жизни, от нашего дома, от этих воспоминаний. Но на самом деле я — часть вселенского замысла, этой земли, этого моря. Убежать невозможно.
— Мне было так плохо, Гэвин.
— Знаю.
— Я так хотела, чтобы ты был рядом.
— Я просто идиот, Клэр.
— Я так люблю тебя, милый.
— Я тоже.
— Можно мне поговорить с Оушен?
Он передает трубку дочери, чувствует, как напрягается ее маленькое тело.
— Мама?
Но через секунду она уже кричит в трубку, плачет, шепчет, рассказывает обо всем: о гигантских черепахах, о белом ките, о смерти Сюзи, которую проглотило море.
* * *
В четыре утра начинается дождь. Еще вечером на улицы вышли тысячи людей: полураздетые, разряженные в нелепые костюмы, измазанные смесью какао, коричневой краски и грязи. Они выпили столько, что уже не помнят, как их зовут. Но на этом празднике и не полагается ни думать, ни помнить.
Первый день карнавала символизирует плотское вожделение, это начало двухдневного марафона. Гэвин тоже гуляет по улице, тоже измазан черной глиной. В честь карнавала он надел сомбреро с цветными огоньками на полях, с шеи свисает большая фляга рома. Сегодня он — Вакх, Дионис, пьяный моряк, дикарь, ненасытный любовник, он вернулся на свой плюшевый зеленый остров Тринидад, последнее, завершающее звено великого архипелага. Вместе с ним на улице его соплеменники, земляки, обитающие на этом острове, что лежит к северу от побережья Южной Америки. И сейчас, в четыре часа утра, они пьют, поют и веселятся, ненадолго забыв привычную жизнь, перевоплощаются в вакханок и виночерпиев.
Струи дождя, танцуя, льются на землю, превращая людей в скользкие, блестящие коричневые статуи. Люди открывают рты, глотают капли. Женщины напрыгивают на мужчин, обвивают их бедра ногами. Мужчины прижимают женщин к груди, любят их прямо на улицах под напевы Калипсо, под теплым дождем, смывающим все прошлые грехи. Здесь даже воздух пропитан любовью.
Здесь есть люди-птицы, мужчины-ангелы, женщины-проститутки, музыканты, ковбои, черти, здесь есть даже ослы и резиновые люди. Гуляки сталкиваются друг с другом, падают прямо в грязь. Он с трудом подхватывает Паолу, в жидком месиве сестре не устоять на ногах.
— Эй, ты в порядке?
— Уф, да! — Но ее глаза косят, ясно: перепилась до чертиков.
— Смотри! — Гэвин показывает вверх.
Над ними горит Южный Крест. Каждый год в это время Гэвин ищет в небе это созвездие и проходит под его сияющими огнями.
Паола тоже поднимает голову и медленно произносит:
— Я помню, как мы с тобой впервые увидели Южный Крест…