Читать интересную книгу Кровь за кровь - Виктор Доценко

— Ну вот, дошла наконец и до нас очередь, — проговорил тощий парень, который все время молчал в камере, и Виктор впервые услышал его голос. — В Бутырку или в Матросскую тишину повезут… — сказал он, когда их посадили в «воронок».

— В Бутырку, — уточнил Жора уверенно. — Из этого отделения увозят только в Бутырку…

Виктор знал и читал об этой исторической тюрьме, которая была расположена недалеко от дома, где жила Марина с бабушкой. На душе у него стало неспокойно и тревожно: почему-то вспомнилось о том, что в этой тюрьме сидели Дзержинский, Бауман… А последнему удалось даже убежать оттуда. Виктор криво усмехнулся, и, как ни странно, эти экскурсы в историческое прошлое Бутырки подействовали на него успокаивающе… Вскоре машина остановилась, и их стали вызывать по одному на тюремный двор.

— Узнаю тебя, Бутырка, уж целый месяц не видал! — паясничая, пропел один молодой парень с коротко подстриженными волосами. На ярком свету прожекторов искрами блеснули золотые фиксы. Проверив по списку, всех провели в большую камеру, в которой вместо деревянных нар стояли отдельные — железные, со странным названием «шконки». На окне, кроме решеток, снаружи были приделаны железные жалюзи, но просветами вверх, видно было только небо — «намордники». Виктор был удивлен, что почти всему, что их окружало, присваивали новые имена и прозвища, зачастую непонятно почему возникавшие: например, окошечко в двери называлось «кормушкой», позднее Виктор понял, что это название возникло оттого, что через него передают пищу в камеру, не открывая двери, то есть кормят! А контролер-надзиратель имел прозвище — «вертухай», и так далее. Выбрав пустую «шконку», Виктор улегся на нее, подложив свой узелок под голову, и попытался уснуть, но железные полосы, приваренные вдоль нар, настолько врезались в тело, что к ним необходимо было привыкнуть. Неожиданно Виктор почувствовал голод и вспомнил, что в узелке есть кое-какая пища, принесенная Мариной. Быстро развернув узелок, он увидел там колбасу, сахар, лук, чеснок, хлеб и удивился, что там были и пять пачек сигарет. Наверно, Марина подумала, что в этих условиях он обязательно закурит… Окликнув Жору, Виктор предложил разделить с ним скромную трапезу.

— Скромную? — воскликнул Жора. — Да это царский обед… А ты говорил, что не куришь.

— Я и не курю… Сам не понимаю, зачем Марина мне их положила!

— Жена?

— Кто, Марина? Да… — Только сейчас Виктор серьезно вдумался в это слово: жена! У него есть жена, и зовут ее Марина!

— Чего ж тут непонятного! Проконсультировалась с кем-нибудь, вот и положила… Клевая у тебя жена! Ведь на эти сигареты ты сможешь с месяц клево жить! Это же здесь твои деньги, — пояснил он. — На них что угодно можно приобрести, понял?

— Не совсем…

— Ну, дал «баландеру» сигаретку, а он тебе добавку дня два давать будет! Да и мало ли чего тебе нужно будет… Так что береги и не раздавай!

— Но ты-то возьми… Ты же хотел курить?!

— Мне нечего тебе предложить взамен.

— Ничего, считай, что это — плата за информацию, — предложил Виктор.

— Хорошо, — подумав, согласился Жора. Он с огромным удовольствием закурил сигаретку, разломив ее и положив вторую половину в карман. — А вот есть — не буду, не обижайся… Все это, — указал он на овощи, — здесь самое дорогое: чего-чего, а витаминов здесь не хватает… Я бы мог, конечно, тебя разбазарить, но Жора-Клин с уважением и честно относится к людям, которые ему симпатичны… Ты хороший парень, браток, не жадный — полюбил я тебя. Жалко, что вместе не будем: присмотрел бы за тобой…

— Почему вы так думаете, что не вместе? — Виктор не заметил, как перешел на «вы».

— Потому что я по пятой ходке, а ты — по первой…

— По пятой?! — невольно воскликнул Виктор.

— Точно! В общей сложности уже двенадцать лет «оттащил»…

— Двенадцать?! Сколько же вам лет?

— Да молодой еще, — усмехнулся Жора, — сорок пятый пошел… Так что больше на воле пожил… Впервые попался — семнадцать было… Вот и считай: из двадцати восьми — шестнадцать на воле! Так что вор в законе… Если кто «мазу тянуть» будет, про меня напомни — отстанет, если не захочет, чтобы им занялся Жора-Клин! Запомнил? уж больно ты мне приглянулся! И не «выкай» ты мне больше, будь проще!

— Хорошо! Может быть, все-таки поешь что-нибудь?

— Нет, вот разве только кусманчик колбаски захаваю, — сказал он и ловко забросил в рот небольшой кусочек колбасы. — Колбаска — ништяк! — похвалил Жора словом, которое, как узнал позднее Виктор, означало наивысшую оценку…

21

Марина едва не каждый день писала Виктору письма и волновалась, что от Виктора не было ни одного. Пыталась она несколько раз добиться свидания, но это было не положено. Не зная, что предпринять, Марина обращалась в различные юридические консультации, но ответ был везде малоутешительным и противоречивым. Несколько раз звонили Юрий Александрович с Наташей, но она скрывала, что Виктор находится под стражей. Но сегодня Юрий почувствовал в ее голосе тревогу и, не слушая никаких возражений, сказал, что через полчаса приедет. До самого появления Юрия Александровича Марина не знала, рассказать или нет. Но потом поняла, что скрывать долго все равно не удастся, а позднее эта ложь может только обидеть…

Выслушав все, ни разу не перебив Марину, Юрий Александрович помолчал, а потом сказал:

— Если все, что ты мне рассказала, соответствует действительности, а я в этом не сомневаюсь, то здесь произошла какая-то роковая ошибка и нужно действовать!

— Я пыталась разыскать капитана Сенцова, который был в курсе всего, но он где-то в командировке, а полковник Забелин, также знающий всю суть дела, — в отпуске… Какая-то дикая невезуха! — еле сдерживая слезы, воскликнула Марина.

— Ну-ну, не будем столь пессимистичны… Вот что, свяжись со школой, где учился Виктор, и возьми оттуда характеристику, не вдаваясь в подробности ситуации: могут неправильно истолковать, а я попытаюсь разыскать неуловимое милицейское начальство… Так что не унывай: справедливость все равно восторжествует, зря только сразу не сказала, хотя и понимаю почему! Ладно, давай действовать! — решительно произнес он. Его спокойная уверенность и горячая готовность принять участие в борьбе за справедливость вселили в Марину надежду и бодрость духа…

После многочисленных процедур, связанных с личным туалетом: стрижка волос, принятие душа, получение личных вещей — матраца, матрасовки, одеяла, подушки, наволочки и алюминиевой кружки, всех разделили по группам и начали разводить по камерам. Жора оказался прав, когда предсказывал, что их вместе не оставят; они тепло простились, и Жора обещал разыскать Виктора… Наконец, на третьем этаже была названа фамилия Виктора, и его втолкнули в камеру; по обеим сторонам стояли двухэтажные нары-«шконки», и почти все места заняты. Было свободно только одно, которое находилось рядом с унитазом… Виктор долго размышлял над тем, что он скажет, когда войдет в новую камеру, в которой ему, может быть, долго придется находиться.

— Привет, земляки! — неожиданно для себя произнес он бодро, повторив обычные слова, которые слышал неоднократно.

— Привет! — откликнулись несколько голосов.

Виктор прошел по всей камере, насчитывающей человек тридцать пять — сорок, пробуя найти себе место где-нибудь поближе к окну, но все действительно было занято. Со всех сторон — испытующие взгляды. Направившись уже было к тому единственному месту, Виктор неожиданно вспомнил наставления Жоры, решительно подошел к дверям и начал громко стучать. «Кормушка» вскоре откинулась, и недовольный голос спросил:

— Ну, в чем дело?

— Куда вы меня всунули? Я что, стоя спать должен? — спросил Виктор, стараясь держаться как можно наглее.

Оглядев камеру, тот спокойно произнес:

— Есть же одно место…

— Сам ложись у параши! — огрызнулся Виктор.

Крышка-«кормушка» захлопнулась, и Виктор обратил внимание на то, что взгляды обитателей камеры стали несколько одобрительнее.

— Сейчас тебе, наверно, «вертолет» пришлют! — предположил кто-то.

Виктор подумал, что его снова решили разыграть, и уже хотел соответствующе ответить, но тут лязгнул замок в двери, она широко распахнулась, и в камеру внесли деревянный лежак, как две капли воды похожий на те, что обычно используют на пляжах.

— Придется тебе на «вертолете» пока поваляться, — усмехнулся один из тех, кто принес этот лежак. Эти двое были уже осуждены и оставлены при тюрьме, в хозобслуге. Виктор ничего не ответил и пристроил свой «вертолет» около окна, затем разложил на нем свою постель и, укрывшись матрасовкой, быстро уснул, устав от различных эмоциональных встрясок этих суток, первых суток своего заключения под стражу…

Проснулся он оттого, что загремел замок в двери, откинулась «кормушка» и зычный голос надзирателя прокричал: