Кэйт закусила губу. Пусть болтает, сколько душе угодно. Она наберется терпения и выслушает все до конца.
— Ваша дочь, — доктор перешел на тон обвинителя, — ваша дочь сегодня же будет отправлена в психиатрическую лечебницу Варли для более тщательного обследования. Она дала на это согласие.
Эвелин смотрела на его отвислую губу и чувствовала, как закипает в ней раздражение.
— Простите, пожалуйста, доктор Пламтри…
— Пламфилд, с вашего позволения!
— Хорошо, доктор Пламфилд. По-моему, вы слишком самонадеянны! И мне не нравится ваше отношение к делу. Поскольку речь идет о моей внучке, я хотела бы знать, какие обследования будут проведены в больнице, как долго она там пробудет и все остальное.
Доктор Пламфилд покачал головой, будто перед ним были непослушные дети. Кэйт положила ладонь на руку матери.
— Ваша дочь, миссис Барроуз, будет там находиться до тех пор, пока лечение не принесет результатов. Что-то ее беспокоит, но что именно — мы пока не определили.
Он посмотрел на Кэйт, и она поняла смысл его слов — столь деструктивное поведение нуждается в постоянном контроле. Свидания с ней разрешены, но волновать ее нельзя.
Кэйт встала.
— Большое спасибо, доктор Пламфилд. На прощание я хотела спросить: не вы ли будете ее лечащим врачом в больнице Варли?
— Нет, не я.
Кэйт улыбнулась:
— Что же, хоть одно приятное сообщение. Пошли, мам, повидаемся с Лиззи!
Они вышли из кабинета, оставив доктора Пламфилда, который даже не поднялся и продолжал важно покачивать головой. Пока шли к палате, Эвелин вовсю поносила психиатра.
— Подумать только, какой наглец! Всю вину хочет взвалить на нас. Так хотелось послать его подальше! Интересно, что ему Лиззи наговорила? Желала бы я знать!
Эвелин, когда сердилась, говорила с сильным ирландским акцентом.
Кэйт слушала ее вполуха.
Лиззи они застали сидящей на постели. Она через наушники слушала радио. Умытая, с тщательно расчесанными волосами, она в больничном халатике выглядела совсем девочкой. Переведя взгляд с матери на бабушку, она робко улыбнулась и протянула к ним руки. Кэйт поспешила обнять ее.
— Ой, мам, ба!.. Я так рада, что вы пришли!
Эвелин тоже обняла внучку, и Лиззи заплакала.
— Ну ладно, хватит тебе! Успокойся! Все хорошо!
Кэйт, сев на кровати, смотрела на них.
— Они, мам, хотят отправить меня в психушку.
— Ну а ты сама что думаешь?
Лиззи покачала головой:
— Я не знаю. Похоже, меня тут считают малость тронутой…
— Не говори так, — вмешалась в разговор Эвелин. — Тебе просто надо отдохнуть и привести в порядок свои мысли! А на это требуется время.
— Но я правда не знаю, что со мной творится!
Лиззи была на грани истерики, и Кэйт тихонько взяла ее за руку.
— Что ж, Лиззи, в больнице все и выяснят. Ведь то, что ты сделала, очень страшно. И тебе необходимо осознать, почему ты на это решилась!
— Почему? Да я и так знаю почему! Потому что ба прочла мой дневник — только поэтому!
— Ну а наркотики?
— Ой, да сейчас все ими балуются! Я, мам, вовсе не наркоманка: ни героина, ни чего-нибудь в этом роде, как говорится, в руках не держала.
— Зато ты регулярно принимала амфетамин, марихуану, «Экстази»! Это я из твоего дневника узнала. А раньше понятия ни о чем таком не имела. И как только это могло случиться?!
Лиззи легла на постель.
— Иногда, мам, когда ты заходила ко мне, я бывала под кайфом и начинала болтать. Ты не догадывалась, что это я от наркотиков стала такой разговорчивой. Они вообще повышают тонус и приносят ощущение счастья.
— А без них ты разве не чувствовала себя счастливой?
Лиззи уставилась на бинты на кистях рук.
— Да нет, не очень-то!
— Но почему? — Кэйт перешла почти на крик, и лежавшая на соседней койке девица удивленно повернулась в их сторону.
— Понятия не имею, не знаю — и все! Я постоянно думаю о смерти!
Кэйт уставилась на выложенный белой плиткой пол. Чтобы шестнадцатилетняя девчонка думала о смерти?! Ведь она едва-едва начинает жить!
— А где отец?
— Не знаю.
— Он даже не поинтересовался, что со мной? — спросила Лиззи равнодушным тоном.
— Он придет, девочка, он никогда о тебе не забывает!
— Прийти-то он придет! — сказала Лиззи с такой горечью в голосе, что Кэйт и Эвелин невольно переглянулись.
Каких только сюрпризов не преподносит жизнь! — подумала Кэйт. Как будто все начинало налаживаться, и вдруг на тебе! Новая проблема.
В одном доктор Пламфилд, конечно, прав: Лиззи необходимо пройти обследование.
Пусть ею займутся профессионалы. Кэйт хорошо понимала, что и она сама, и ее мать бессильны помочь Лиззи в ее нынешнем состоянии.
Патрик приехал в Баркинг без двадцати двенадцать, на десять минут раньше назначенного срока, и стоял возле одного из домов вместе с тремя лучшими своими боевиками. Им предстояло выкурить супружескую пару и их троих детей из арендуемого ими дома. Патрик не терпел подобных дел, но отказаться не мог, поскольку арендатор угрожал его людям бейсбольной битой. В других обстоятельствах подручные Патрика ворвались бы в дом силой, но с минуты на минуту должна была прибыть полиция, и действовать приходилось, не нарушая закона. Арендатор, держа наготове биту, из окна спальни следил за происходящим. Скоро появилась полиция. Молодой констебль, подойдя к двери, приподнял почтовый ящик и закричал в щель:
— Ну кончайте же, мистер Трэверс, это бессмысленно! Спускайтесь вниз! И мы все спокойно обсудим!
Констебль отошел от двери и поглядел на окно спальни, у которого стоял мистер Трэверс, штукатур по профессии, потерявший дом, когда обанкротилась его фирма. Трэверс не спеша приоткрыл окно и высунул свою тронутую сединой голову:
— Да пошли вы все к чертовой матери! Я что, не уплатил этому ублюдку? Какого черта!
Констебль снова подошел к двери и попробовал договориться с арендатором.
— Дело в том, что домовладелец, у которого вы арендуете дом, не заплатил по закладной. Так что выселяет вас не он, а строительная компания! Будьте так любезны, соблаговолите спуститься к нам, и мы попробуем как-то уладить дело!
Сквозь щель под почтовым ящиком констебль рассмотрел в дальнем углу прихожей женщину с грудным ребенком на руках. Изможденную, скверно одетую, с грязными босыми ногами. Вид у нее был растерянный.
— Ведь мы ему только что заплатили! — Она с недоумением мотнула головой. — Четыре сотни фунтов, всю ренту за месяц. Мы прожили здесь полгода, и идти нам просто некуда!
В это время с лестницы спустились две маленькие девочки и подошли к женщине. Полицейский с тяжелым вздохом вернул на место почтовый ящик и возвратился к небольшой группе людей, стоявших на тротуаре.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});