разорвал договор. Никто не в курсе, даже Бэлла, которая собственноручно подписала отказ от соглашения.
— Но, как?..
— Мне помогла Эл и невнимательное отношение Бэллы к деловой документации, — поясняет Кирилл. — У нее есть такая привычка — не читать то, что ей неинтересно. А у Эл неплохо получилось втереться к ней в доверие, и она, можно сказать, сделала мне подарок на прощание.
— На прощание?
— Да, Эл пришлось уехать, но это долгая история. А мы с тобой еще первую не закончили, — он позволяет себе легкую полуулыбку, однако я не подаю вида, что так быстро ему поверила.
— Я одного не могу понять.
— Чего же?
— Почему ты не отказался сразу? Почему ты… дал согласие на женитьбу? — я перевожу взгляд на Кирилла, с лица которого теперь пропадает любой намек на улыбку или веселье.
Он отстраняется от меня и поворачивается к зеркалу, висящему на противоположной стене.
— Я… Я думал, что так еще больше разозлю отчима. Знаешь ли, я любил бросать ему вызовы, а еще редко задумывался о последствиях своих поступков. Мне казалось, что подписав это гребанное соглашение, я смогу держать отчима на коротком поводке.
— То есть, тебе было все равно на Бэллу и на ее чувства?.. — вопрос вырывается у меня на автомате.
— Не буду врать — да, — Кирилл смотрит в глаза моему отражению. — До встречи с тобой меня вообще мало заботили чьи-либо чувства.
Я вижу, что это откровение дается ему непросто. Но для меня оно становится чем-то вроде очередного признания. Кирилл Тигунов обнажает мне душу, и я понимаю, что не могу ему не верить.
По правде говоря, я уже давно сдалась на милость этому змею-искусителю. Он стал неотъемлемой частью моей жизни, стал моим кислородом… Я не могу не дышать, не вдыхать его, иначе просто не смогу жить.
— С первой историей все уяснили, — позволяю я себе легкую улыбку и останавливаюсь прямо за спиной Кирилла. — Теперь расскажешь об Эл?
— Для начала, — Кирилл поворачивается ко мне и ласково пробегается пальцами по щеками, убирая за ушко еще мокрую прядь волос, — позволь мне рассказать важную новость.
— Какую? — я прикрываю глаза от его легкой ласки, чувствуя, как нависшие над нами тучи недопонимания и недоверия отступают, сменяясь привычной атмосферой тепла. Мое тело моментально откликается на его прикосновения.
— Завтра выпускают Рому. Все обвинения будут сняты.
Если бы не крепкие руки Кирилла, я бы свалилась на пол с подкошенными ногами.
— Как?! Это… это правда, Кир?!
— Да, малышка. Хоть одна хорошая новость за сегодня. Ты рада?
— Не то слово! Я даже дышать не могу от волнения и радости! И все еще не могу поверить! — тараторю я возбужденно. — Как ты этого добился? Ведь судья еще только должен был рассматривать его дело!
— У меня были долгие переговоры с Красновым. Да-да, мы с ним виделись вновь, — только сейчас я замечаю, каким уставшим выглядит Кирилл — под его глазами от недосыпа залегли темные круги. — Я добился того, чтобы он немедленно освободил Романа.
— Твой отчим согласился? Только не говори, что просто так.
— Конечно, не просто так. Краснов никогда ничего не делает безвозмездно, — замечает Кирилл отстраненно.
— И что же он попросил взамен?
— То же, что и прежде. Свободу Гордея и контрольный пакет акций на мою компанию.
— Кирилл!.. — восклицаю я, приложив ладонь ко рту.
— Если со вторым у Краснова ничего не вышло — одним из наших акционеров стал Гектор, то вот с первым… — он с досадой разводит руками. — С Гордея тоже снимут все обвинения, правда, он должен будет уехать как можно дальше отсюда и никогда не появляться нам на глаза.
— Ты уверен, что он не станет нам мстить? — спрашиваю я осторожно, понимая, что Кирилл и сам не рад такому исходу — как никак Гордей пытался навредить ему, будучи сводным братом.
— Не станет, — успокаивает меня Кирилл, коротко улыбнувшись. — Даже если захочет, не сможет. Еще один косяк с его стороны, и он больше никогда не увидит свободу.
— Это так несправедливо, — качаю я головой. — Гордей причинил столько вреда Вике, заставил моего брата страдать…
— Я понимаю, малышка. Но мы не можем идти на принцип, когда Рома находится в изоляторе.
Я лишь киваю, соглашаясь с Кириллом. Если бы не этот мужчина, я бы стала пленницей Красновых и навсегда потеряла бы надежду на спасение брата.
— Кирилл? — зову я его осторожно, мягко погладив по щеке.
— Что, мой ангел?
— Спасибо тебе за все. Ты спас меня, любимый. Спас меня и моего брата. Спасибо и… прости меня за то, что наговорила тут тебе всего. Я даже не знаю, как могу тебя отблагодарить.
— Ерунда, малышка. Просто…
— Что? Не томи, закончи предложение, — я заглядываю ему в глаза.
— Просто будь со мной всегда, я не хочу с тобой разлучаться ни на секунду, моя сладкая девочка! Завтра же переезжай ко мне! Я хочу просыпаться с тобой в одной постели, хочу целовать тебя по утрам и… Черт! Малышка, видишь, что ты со мной делаешь, — улыбается Кирилл, в то время как его руки обнимают меня. — Я становлюсь гребаным романтиком. Я хочу тебя, я люблю тебя, мой ангел.
— И я тебя люблю, — я падаю в его объятия, полностью ему доверяя и зная, что в нужный момент он меня обязательно поймает. — Люблю тебя одного.
Счастье затапливает нас с ног до головы, несмотря на то, что впереди еще столько вопросов. В жизни не бывает без этого, но я уверена, что у нас с Киром все получится.
Он любит меня, а я люблю его. Это и есть наша сила, наше секретное оружие, против которого бессильны не только Красновы, но и весь мир.