процитировал слова ее владельцев: "Мы не пойдем туда, где нас не ждут".
Представитель постарался не называть имен, но владельцы, которых он имел в виду, были Саклеры. Если бы это была другая компания или другая семья, то, возможно, было бы уместно высказаться о преобладающих представлениях о том, на чем держится ответственность, или о тонкостях корпоративной социальной ответственности, или даже просто выразить сочувствие погибшим. Но Саклеры старательно дистанцировались не только от чувства ответственности за трагедию, но и от любой связи с ней. Семья не принесла ни извинений, ни соболезнований. Они не появлялись на похоронах. Они не делали никаких публичных заявлений. Говард Уделл, юрист компании, курировал юридическую сторону дела Саклеров, и, как правило, он советовал не приносить извинений и не признавать личной ответственности. Ричард Бонча, польский химик, которого первоначально нанял сам Ричард Саклер, рассказал, что компания отдала строгий приказ никому не обсуждать, что именно пошло не так. По словам Бончи, это было похоже на "сокрытие".
Журналистам местной газеты округа Берген, The Record, не потребовалось много времени, чтобы выяснить настоящую личность владельцев Napp. "Это семья американских магнатов и филантропов", - сообщала газета. "В их международный круг друзей входят британская принцесса Диана , лауреаты Нобелевской премии, влиятельные предприниматели - в общем, высшая прослойка общества... Они не Рокфеллеры. Они - Саклеры".
В течение нескольких месяцев репортеры газеты The Record пытались получить комментарий от Раймонда или Ричарда Саклера. Но ни отец, ни сын не сказали ни слова. Они были непримиримы и, казалось, безучастны. Наконец, однажды осенью 1995 года, через семь месяцев после взрыва, один из репортеров отважился на Манхэттен и сумел подцепить Раймонда Саклера у британского консульства на Шестьдесят восьмой улице. Это была территория Рэймонда, Верхний Ист-Сайд, всего в нескольких кварталах от дома Саклеров на Шестьдесят второй. Был очередной дождливый день, и Рэймонд был одет по особому случаю и направлялся в консульство, когда репортер остановил его и спросил о взрыве.
"Мы работаем в этой области уже сорок с лишним лет", - сказал Рэймонд. "Мы знаем, что такое безопасность. И нас очень волнуют жизни людей - все жизни людей".
Но чувствуете ли вы личную ответственность за эту трагедию? спросил репортер.
"Ни в коем случае", - ответил Раймонд.
Затем он повернулся и направился в здание. Это был волнующий день для Рэймонда, который он не собирался позволить испортить какому-то назойливому репортеру из Нью-Джерси. В знак признания его филантропических заслуг в области искусства и науки королева Елизавета присвоила ему почетное рыцарское звание, а британский генеральный консул должен был вручить ему специальную медаль на торжественной церемонии. По поводу этого отличия Рэймонд был более откровенен, заявив, что глубоко тронут таким признанием королевы.
"Это большая честь для меня, - сказал он. "Это оказывает на меня большое влияние".
Глава 17. ПРОДАВАТЬ, ПРОДАВАТЬ, ПРОДАВАТЬ
В первую неделю 1996 года Восточное побережье США охватила сильнейшая снежная буря. Снежная лавина обрушилась на регион, затопив маленькие и большие города, парализовав торговлю и покрыв все плотным, приглушенным белым ковром. Тысячи путешественников застряли в аэропортах, автобусных терминалах и на остановках вдоль автострад, так как порывы снега создавали условия белой мглы, делая передвижение невозможным. В Нью-Йорке бездомные искали убежище везде, где могли его найти, вместо того чтобы замерзнуть насмерть на улице. В Гринвиче, штат Коннектикут, иней покрывал окна элегантных домов, а когда снегопад наконец прекратился, дети в ярких платьях вышли на улицу, чтобы побросать снежки. Как по волшебству, появились машины с латиноамериканцами, и эти импровизированные рабочие бригады ходили от двери к двери, разгребая подъездные пути и дорожки.
На другом конце страны, в двадцати четырех сотнях миль, сияло солнце. В "Вигваме", роскошном курорте и загородном клубе в пустыне за пределами Феникса, известном своими тремя полями для гольфа и китчевой тематикой в стиле коренных американцев, шла вечеринка. В Нью-Йорке, возможно, шел снег, но здесь было семьдесят пять градусов тепла. Настроение было праздничным, алкоголь лился рекой, а продавцы компании Purdue Pharma собрались на для официального запуска OxyContin.
За несколько недель до этого Управление по контролю за продуктами и лекарствами США официально одобрило препарат, так что это был праздник и веселая возможность для сплочения коллектива: несколько дней тренингов и ободряющих бесед в прекрасной 5-звездочной обстановке. Сотрудники компании участвовали в конкурсах, чтобы определить, кто сможет забрать домой различные призы (в соответствии с мотивами коренных американцев, призы назывались "вампум"). И вот теперь, после праздничного ужина в главном ложе, сотни торговых представителей аплодировали, когда Ричард Саклер поднялся на подиум.
"Тысячелетиями люди знали, что большие перемены в судьбе цивилизаций и предприятий предвещают катаклизмы в геологии и погоде", - начал Ричард. Он никогда не был харизматичным лидером и не отличался особой ораторской способностью. Но он был заметно взволнован, читая с сайта подготовленную речь, в которую он явно вложил немало сил. Ричарду пришлось задержаться с отъездом из Коннектикута, объяснил он; несколько руководителей высшего звена все еще оставались на Восточном побережье. Но эта метель, объявил он, была "предзнаменованием перемен". Далее он пустился в бессвязную афористичную шутку о том, как он и еще несколько высокопоставленных сотрудников компании отправились в Гималаи, чтобы посоветоваться с прорицателем. "О, Мудрейший, - сказали они, представляясь. "Мы - продавцы". Рассказ немного затянулся, но у Ричарда была аудитория (в конце концов, компания принадлежала ему), и он действительно увлекся. Ему даже удалось вставить несколько старинных восклицаний, которыми он разбрасывался еще в колледже. "Balderdash! Поппикок! Глупость!"
Поколением раньше, когда Артур Саклер помог Pfizer превратить Librium в блокбастер, компания добилась этого, наняв целую армию агрессивных продавцов. Теперь Purdue сделает то же самое для OxyContin, и, по словам Ричарда, снежная буря в Коннектикуте запомнится как мистическое предзнаменование их успеха. "За выпуском таблеток OxyContin последует метель рецептов, которая похоронит конкурентов", - предсказал он. "Метель рецептов будет настолько глубокой, плотной и белой, что вы никогда не увидите их Белый флаг". Продолжая метафору, он продолжил: "Торговля конкурирующими продуктами остановится". Оксиконтин станет "революционным" препаратом, сказал Ричард представителям компании. "Вы произведете революцию в лечении как хронической раковой боли, так и незлокачественных болезненных состояний".
Это был момент Ричарда Саклера, кульминация его самых грандиозных замыслов. Он стремился переделать семейную компанию по своему образу и подобию, превратить ее из надежно прибыльного поставщика негламурных лекарств в нечто более агрессивное, более изобретательное, более конкурентоспособное и менее ортодоксальное. Он терпеливо создавал сообщество специалистов по боли и