Вернемся к более общей теме. Пресса полна возмущенных писем по поводу нетерпимости, наглости ордодоксов. Люди протестуют против необходимости всем подчиняться установлениям, которые отражают мировоззрение лишь части общества. Принцип демократии — меньшинство пользуется правами и свободами, которые имеет большинство. В Израиле же ортодоксальное меньшинство навязывает большинству свои порядки, свои представления о «правах человека».
«Непонятно, — пишет в «Вести» читатель А. Дуклер, — почему власть предержащие сквозь пальцы смотрят на хулиганствующих ортодоксов, забрасывающих камнями машины светских граждан. Интересно, как бы повели себя правоохранительные органы, если бы аналогичными действиями светские подвергали опасности религиозных?
Религиозные евреи возмущаются тем, что светские едят некошерную пищу, ходят в «нескромной» одежде, ездят в субботу на машинах и т. д. Почему они считают своим правом поучать всех, навязывать всем свои правила поведения, свою моду, правила жизни?
Они провозглашают: «нарушающий субботу да умрет!» Но кроме обязанности чтить субботу есть и другие заповеди, среди них — «Не убий!»…
Если за нарушение субботы полагается смерть, то какому наказанию следует подвергнуть нарушителя заповеди «Не убий»?
Или соблюдать заповеди можно избирательно?»
Типичное письмо. Типичная логика: мы вам не мешаем, и вы нам не мешайте, не лезьте в нашу жизнь.
Иногда смотрят глубже. Надо отделить религию от государства, и тогда все станет на свои места. Так сказать, Богу — Богово, кесарю — кесарево. Параллельные непересекающиеся миры. Всем — Конституцию. Тем, кто верит, еще и Тору. В личной жизни Тора, обеты «главнее» Конституции. Но в жизни государственной, политической, социальной Конституция, демократия пользуются неоспоримым приоритетом.
Однако классический сионизм, ортодоксальный иудаизм не приемлют этот подход европейского Просвещения.
Ленин как-то заявил: нравственность, мораль — это то, что служит коммунизму. В Израиле можно услышать: демократия — это то, что служит сионизму. Любопытно в этой связи выступление А. Шарона в Кнессете в июне 1993 года. Не случайно, говорил Шарон, в Декларации независимости нет слова «демократия». Не случайно потому, что сионизм ставил своей целью не создание еще одной демократии в мире, а создание еврейского государства, которое принадлежит еврейскому народу и только ему. «Сионизм с самого начала, — продолжал Шарон, — считаясь с необходимостью стимулировать упрочение еврейского присутствия в стране, его рост и укоренение, не мог действовать по правилам демократии». Ибо большинство населения Палестины составляли арабы, а они «демократически» никогда бы не пустили туда евреев. «Когда дело касается судьбы евреев в Эрец-Исраэль, — заключил генерал, — демократично лишь то, что утверждает наше историческое право на землю предков».
Если принять такую точку зрения, — а пока она господствует в Израиле, — то Конституция может иметь смысл лишь тогда, когда она закрепляет сионистский характер Государства Израиль как государства еврейского народа и для еврейского народа. Соответственно, она будет защищать не права некоего абстрактного «человека», человека вообще, а права евреев. Соответственно же, она будет демократичной, но лишь в пределах сионистского толкования понятия «демократия».
Проблема гораздо глубже столкновения политических позиций, демократов и антидемократов. Перед нами — реальный парадокс, уходящий корнями в историю и религию еврейского народа. И пока эта традиция жива, Израиль будет государством евреев и для евреев. А когда он станет государством для своих граждан, независимо от вероисповедания, это уже будет совсем другой Израиль. Если развитие человечества подчиняется общим закономерностям, то рано или поздно, как мне кажется, это произойдет…
Будущим, однако, пусть занимаются внуки. Что же касается настоящего, то израильтянам, израильским властям, израильской элите стоило бы серьезно задуматься над тем, как, — не дожидаясь Конституции, не углубляясь в метафизические дебри, — стать более терпимыми друг к другу. Не поступай с другим так, как ты не хочешь, чтобы он поступил с тобой.
ИЮЛЬ-93
Долг Собчака и Станкевича— Чеченский след в Израиле
23 июля в московской «Правде» появилась статья «Какой Собчак не любит Тель-Авив». Ее автор, Исраэль Шамир, нечто вроде израильского власовца, израильтянин, еврей, который поливает грязью Израиль и, судя по всему, не испытывает особой симпатии к евреям. Речь шла и обо мне. Цитирую:
«…Что касается посла Бовина, то еще до моего отъезда из Москвы до меня донеслись слухи о близящемся отзыве Бовина: политический назначенец, немолод, говорят, не умеет работать. Бовин достаточно популярен, врагов у него нет — ни в посольстве, ни за его стенами. Главный источник раздражения на бытовом уровне — огромные деньги, взимаемые консульством за визы и прочие услуги. Обычная виза зашкаливает за сто долларов, что можно понимать лишь как личный вклад посла в борьбу с туризмом.
Дважды подвели Бовина и его демократические дружки. Оба раза — на несколько десятков тысяч долларов. Если российское посольство будет когда-то арестовано и окажется в долговой яме, вина ляжет на гг. Собчака и Станкевича.
Первой послал в Израиль свою знакомую Собчак. В сопроводительном письме к Бовину он просил обеспечить полное лечение данной гражданке и клялся заплатить за все с гонораров от издаваемых за границей книг. Дама получила исцеление по недешевым тарифам израильской медицины под личное обещание Бовина как посла России. У г. Собчака давно появились источники доходов повернее, чем книжки и статьи, но по счетам так никто и не уплатил.
Вскоре и представитель другой российской столицы — Сергей Станкевич послал свою подругу на отдых в Израиль. И снова Бовин гарантировал уплату. И снова отдых обошелся в десятки тысяч долларов. И снова «друг» не захотел поделиться лично нажитым…
Но одна история, которую я слышал в Тель-Авиве, говорит в пользу Бовина как человека. После поездки Горбачева в Японию «великодушный» президент всея Руси Борис Ельцин приказал примерно наказать всех работников посольства, принимавших экс-лидера.
Вскоре Горбачев отправился в Израиль. И Бовин, запретив своим сотрудникам встречаться с ним («Молоды, пожалейте свою карьеру»), сам принял отставного властителя и сопровождал его все время визита. Хотя и не осталось у меня любви к М.С.Горбачеву, да и кумир демократов из газеты «Известия» симпатичен не был, за это я ему многое простил».