Читать интересную книгу Исцеление - Борис Мишарин

Они прошли метров 300 вдоль забора, и Загорская увидела открывающиеся ворота.

— Это наш домик, Марина, — пояснила Вика.

«Метров 100 с лишним и детская площадка во дворе, бассейн с горкой. Ничего себе усадьбочка», — подумала она, входя на территорию. Вика познакомила ее с мамой, чуть позже с прислугой и провела в ее комнату.

— Мы ждем в холле, — бросила Вика, закрывая за собой дверь.

Марина, не смотря на усталость, не хотела присесть и отдохнуть, ей было интересно в этом доме все — размеры, обстановка, радушие, с которым ее встретили. Она не хотела, чтобы ее ждали, быстро ополоснулась, нанесла несколько капель духов за уши и торопливо вышла в холл, где уже накрыли стол с холодными закусками. Михайлов налил коньяк в маленькие рюмочки.

— Как я и обещал, за ваше здоровье, Марина Степановна.

Она хотела возразить, поблагодарить доктора, но не успела, он уже опрокинул рюмку в рот, закусывал и улыбался одними глазами. Немного перекусив, Вика поинтересовалась:

— Марина, мы, наверное, отпустим маму и Колю, им завтра с утра на работу, а сами посидим немного, если вы не очень устали?

— Да, да, конечно, я и так принесла вам много хлопот, извините, — заволновалась Загорская.

Николай Петрович ничего не ответил на ее слова, покачав укоризненно головой, и попросил Вику провести, как он выразился, политбеседу с гостьей, пожелал спокойной ночи и удалился с Аллой Борисовной.

Марина чувствовала себя неловко, словно «татарка» за незваным столом, она устала от поездки, волнений, но уйти из вежливости не могла. Вика налила в рюмки коньяк, предложила выпить и закусить лимоном. «Так делает мой муж, — пояснила она, — получается совсем неплохо».

— Знаете, Вика, — начала Загорская после коньяка, — мне так неудобно, скажу честно: я прямо сгораю от стыда, все мои дипломатические познания здесь не срабатывают, и я не знаю, что делать. Как мне отблагодарить Николая Петровича, не обидев и выразив благодарность, как вести себя, я просто теряюсь?

Вика улыбнулась в ответ, ей понравилась честность и прямота Марины, вызывающая к себе расположение.

— Самое лучшее, — ответила она, — будьте раскованной, словно вы находитесь у старых и давно знакомых друзей. Вы же не станете ломать голову, как отблагодарить их за предложенную таблетку аспирина. Николай Петрович давно уже понял вашу сердечную признательность и не надо ничего выдумывать, он не любит лишних слов и благодарной суеты. И самое главное — не чувствуйте себя обязанной. Мы простые и обычные люди, ценящие, прежде всего искренность от души. Вы уже поняли, что деньги нас не интересуют, хотите отблагодарить особо — подарите ему какую-нибудь книгу, символическую безделушку или что-нибудь еще в этом роде. А можно и просто цветы, но не каждый день, — намекала Вика на Абсалямова, — лучший подарок — когда Коленька чувствует, что ему действительно благодарны от души, а потом это его работа. Мы же не изводим себя поисками способов благодарения кассира, который выдает нам зарплату, хотя многие ждут ее с не меньшим беспокойством и ожиданием.

Загорская поразилась Вике: не столько ее словам, сколько манере говорить — обыденности, уверенности и силе убеждения. Она словно рассказывала рецепт вкусного блюда, которое постоянно готовила, и оно не могло не понравиться Марине.

— Спасибо, Вика, у меня словно камень с души свалился, расскажу мужу — не поверит. Я будто родилась заново — и телесно, и душевно, навсегда запомню этот день, день второго рождения. Но, наверное, пора и отдыхать, — Загорская вопросительно взглянула на Вику.

— Пойдемте, я провожу вас.

Вика проводила Марину до спальни, пожелав друг другу спокойной ночи и приятного сна, они расстались, довольные друг другом.

Загорская приняла душ, разглядывая и трогая рукой рубец, словно не веря в его существование и не понимая, откуда он взялся. Ей еще иногда казалось, что вот-вот заломит в груди от боли, начнется одышка и засочится горлом застоявшаяся кровь. Она чувствовала, что плачет, не понимая почему, и струйки воды смывали слезы, освежая лицо.

Как хорошо двигаться и дышать свободно, не хватаясь за сердце, не принимая обрыдлых таблеток, следя за движениями без резких подъемов и нагрузок. Она вдруг резко присела и встала, присела и встала, и душ снова смывал, катившиеся по щекам слезы. Она почувствовала дрожь в ногах — мышцы не привыкли к нагрузкам.

Вытеревшись насухо и накинув халат, Загорская подошла к кровати, расстелила ее, скинула одежду и нырнула под белоснежное покрывало. Сон не шел к ней, мысли наплывали волнами, она держала руку под левой грудью, чувствуя равномерное биение, и почти беззвучно смеялась. «Я здорова, здорова»!

Все же хотелось сделать что-то приятное Михайлову и Марина, вспоминая слова Вики, подумала о памятном сувенире. Много решений приходило ей в голову, но все казались какими-то серыми и невзрачными. «Знать бы его привычки, особенности, хобби», — рассуждала она, перебирая в памяти увиденное и услышанное за последние часы.

Собственно дом она не успела рассмотреть, кроме большого зала внизу и холла на втором этаже, клинику рассмотрела лучше. Загорская представила себя голой на операционном столе — он склонился над ней… Она почувствовала в темноте, как краска заливает ее лицо. Эврика! Она поняла, что нужно сделать, это будет подарок, от которого он не сможет отказаться. Только бы успеть до выходных… Она спрыгнула с кровати, включила свет и подошла к телефону.

* * *

Соломин, Степанов и Ремезов, летевшие в этом же самолете, дожидались, когда отъедет Михайлов. Ремезов, не зная Михайлова и его жены, не понимал, чего они ждут, и попытался выйти, но Степанов осадил его прыть и полковник сконфуженно сел на свое место.

Пустовалов тоже ждал отъезда академика и сразу же подкатил к трапу на «Волге». Ремизов, воспринявший заминку в самолете, как отсутствие транспорта, сделал замечание Пустовалову, но Степанов одернул его, попросив не лезть не в свое дело.

Полковник насупился — Степанов такой же начальник отдела, как и он, видимо, зазнался, получив звание. Он вообще не понимал, зачем его срочно взяли с собой, не объяснив ничего. Но вывод сделал правильный — лучше не встревать.

Соломин поинтересовался, кто еще знает об их приезде и, получив ответ, успокоился. Кроме Пустовалова — никто. Это устраивало директора в полной мере.

«Волга» подвезла их к управлению и умчалась, увозя Ремезова с собой, директор распорядился отвезти его в гостиницу. Соломин и Степанов зашли в здание управления, оторопевший от неожиданности дежурный быстро пришел в себя и начал докладывать. Директор прервал его, пожал руку и, садясь на стул, приказал:

— Выполняйте указания генерала Степанова.

Степанов объявил сбор личного состава по тревоге, глянув на часы — 22–30, и попросил открыть кабинет начальника.

— Извините, товарищ генерал, у нас нет ключей от кабинета, — доложил дежурный.

— А должны быть, — выразил недовольство Степанов, — даю вводную — пожар в кабинете начальника управления, действуйте майор.

«Ишь ты, — усмехнулся про себя Соломин, — не хочет Борис Алексеевич в дежурке сидеть и личный состав заодно проверяет на экстремальность». Они поднялись на 3 этаж — в приемную уже протянули пожарный гидрант, кабинет вскрыли и оперативник доложил:

— Учебный пожар в кабинете начальника управления потушен, товарищ генерал-полковник, огонь не успел распространиться на соседние кабинеты. По предварительным данным, причина пожара — неисправная электропроводка.

— Хорошо, идите, — отпустил оперативников директор, подождал, когда они выйдут, — неплохой у тебя кабинетик, Борис Алексеевич, большой и уютный, — он огляделся еще раз, — любил Чабрецов свой быт обустроить, без малого 15 лет управлением руководил и тебе хочу пожелать не меньшего срока успешной работы.

В кабинет вошел запыхавшийся Чабрецов, стал докладывать, но Соломин махнул рукой, поздоровался, приглашая присесть.

— Не ожидал тебя так быстро, Владимир Иосифович, — похвалил Соломин.

— Я и до дома еще не добрался, по рации передали — развернулся и обратно, так что без всяких сборов, поэтому и быстро получилось. Приходится вечерами работать, лучше сосредотачиваюсь, когда подчиненные меньше отвлекают. Может чай, кофе с дороги? — спросил Чабрецов.

— Кофе на ночь может и не стоит, а вот от чайку не откажусь… покрепче. Готовь пока — пойду, посмотрю, как там сбор личного состава идет.

— Может и я с вами, Игорь Вениаминович, — напрашивался Чабрецов.

— Нет, не стоит, да и генерала одного бросать неудобно, — кивнул Соломин в сторону Степанова.

Когда директор вышел, Чабрецов набросился на Степанова. Конечно, его волновал главный вопрос — зачем приехал Соломин, никого не предупредив, внезапно. Он редко сам ездил, но метко, значит, что-то случилось. Степанов не дал ответа, говорил расплывчато, недомолвками. Но может он и прав — не такая уж большая шишка начальник отдела, чтобы знать планы руководства. Но нет, они вместе прибыли и Степанов знает прекрасно цели и задачи, их главк всегда засекреченный и не делится информацией. Значит, что-то случилось по их ведомству, Соломин попросит людей на время для второстепенных задач, отвлечет от основной работы, а потом спросит по полной программе.