Ее правая рука лениво теребила красный кулон на шее. Она не могла помочь, но думала о своем брате. Часть ее мыслей была там в Институте, но все остальные были с Уиллом: на спине лошади, склоняясь под ветром, несясь сломя голову по дорогам, которые отделяли Лондон с Dolgellau. Она подумала, не испугается ли он. Она подумала, увидит ли она его снова.
Она погружена глубоко в свои мысли, когда скрипнув, открылась дверь. Длинная тень бросилась на пол, и она посмотрела вверх, чтобы увидеть Габриэля Лайтвуда, моргающего от удивления.
- Прячешься здесь, не так ли? - спросил он. - Неловкая ситуация.
- Почему? - Она была удивлена, насколько обычно, даже спокойно, прозвучал ее голос.
- Потому что я сам собирался здесь спрятаться.
Сесиль молчала какое-то время. Габриэль на самом деле выглядел не очень уверенно, - он выглядел странно, обычно он был так уверен в себе. Эта была более хрупкая уверенность, чем у его брата. Было слишком темно, чтобы она увидела, цвет его глаз или волос, и в первый момент она действительно могла видеть сходство между ним и Гидеоном. Те же решительные подбородки, те же широко расставленные глаза и осторожная поза.
- Вы можете спрятаться здесь со мной, - сказала она, - если вы хотите.
Он кивнул, и пересек комнату туда, где она сидела, но, вместо того чтобы присоединиться к ней, он подошел к окну и посмотрел наружу.
- Карета Безмолвных Братьев здесь, - сказал он.
- Да, - подтвердила Сесиль. Она знала из чтения кодекса, что Безмолвные Братья были как врачи и священники в мире Сумеречных охотников; можно ожидать найти их рядом с постелью умирающего и больничными койками, и при родах.
- Я думала, что я должна увидеть Джема. Для Уилла. Но я могла ... я не смогла заставить себя. Я трус, - добавила она, подумав. Это не было чем-то, о чем она думала о себе раньше.
- Тогда я тоже, - ответил он. Лунный свет падал на одну сторону его лица, придавая ему вид, как будто он был одет в полумаску.
- Я пришел сюда, чтобы побыть наедине, и, честно говоря, быть вдали от Братьев, у меня от них мурашки. Я думал, что я могу сыграть в пасьянс. Мы могли бы, если пожелаете, игра -разори своего соседа”.
- Как Пип и Эстелла, в Больших Ожиданиях, - сказала Сесиль со вспышкой веселья.
- Но, нет - я не знаю, как играть в карты. Моя мать пыталась держать карты подальше от, а мой отец ... питал слабость к ним. Она взглянула на Габриэля.
- Вы знаете, в некоторых отношениях мы такие же.. Наши братья уехали, и мы остались одни, без брата или сестры, с отцом, которому становилось все хуже. Мой чуть не сошел с ума на некоторое время, после того, как Уилл уехал и Элла умерла. Ему потребовалось лет, чтобы прийти в себя, и в то же время мы потеряли наш дом. Так же, как вы потеряли Chiswick.”
- Chiswick был отобран у нас, - сказал Габриэль с кислой вспышкой горечи. - И если честно, мне и жаль, и нет. Мои воспоминания о том месте, - он вздрогнул.
- Мой отец заперся в своем кабинете на две недели, прежде чем я приехал сюда за помощью. Я должен был приехать раньше, но я был слишком гордым. Я не хочу сказать, что я ошибался насчет отца. И-=за этого две недели я почти не спал. Я постучал по двери кабинета и просил отца выйти, чтобы поговорить со мной, но я слышал только нечеловеческие звуки. Я закрыл свою дверь на ночь и утром там была кровь на лестнице. Я сказал себе, что слуги разбежались. Я знал лучше. Так нет, мы не те же, Сесиль, потому что ты ушла. Ты была храброй. Я оставался до тех пор, пока не осталось выбора, кроме как уйти. Я остался, хотя я знал, что это неправильно.
-Ты - Лайтвуд,” сказала Сесилия. “Ты остался, потому что ты предан своей фамилии. Это-не трусость. ”
- Разве? Является преданность по-прежнему похвальным качеством, когда это неправильно?”
Сесиль открыла рот, затем снова закрыла его. Габриэль смотрел на нее, его глаза блестели в лунном свете. Он казался искренне, отчаянно желал услышать ее ответ. Она задалась вопросом, есть у него кто-то, с кем можно поговорить. Она могла видеть, как это может быть страшно, ; он казался таким стойким, как если бы он никогда не ставил под сомнение себя в своей жизни и не понимал тех, кто это делал.
- Я думаю, - сказала она, выбирая слова с осторожностью, - что любой хороший порыв может быть извращен в какое-то зло. Взгляни на магистра. Он делает то, что он делает, потому что он ненавидит Сумеречных охотников, из преданности к его родителям, которые заботились о нем, и которые погибли. Это не выходит за рамки понятного. И все же ничто не оправдывает результат. Я думаю, что когда мы делаем выбор - выбор для каждого, выбор, который мы сделали перед тем, как мы должны рассматривать не только наши причины для этого выбора, но и последствия от него, и будет ли хорошим людям больно от наших решений.
Наступила пауза. Затем он сказал-Ты очень мудра, Сесилия Херондэйл.
Не сожалейте слишком сильно о тех решениях, которые приняли в прошлом, Габриэль, - сказала она, сознавая, что она использует его христианское имя, но это не помогло.
- Примите правильные решения в будущем. Мы всегда будем способны измениться и всегда способны сделать себя лучше.
- Это, - сказал Габриэль, - не тот человек, которым бы хотел меня видеть отец, но несмотря ни на что, я понял, что не могу отказаться от надежды на его одобрение.
Сесиль вздохнула.
- Мы можем делать все возможное, Габриэль. Я старалась быть тем ребенком, какого хотели мои родители, они хотели видеть меня леди. Я ушла, чтобы привести Уилла обратно к ним, потому что я думала, что делаю правильно. Я знала, что они были очень огорчены тем, что он выбрал другой путь - и это правильный путь для него, при всем том, что он пришел к нему довольно необычно. Это его путь. Не выбирай путь, который выбрал бы для тебя твой отец, или путь, который выберет твой брат. Вы хотите быть сумеречным охотником.
Он звучал очень по-юному, когда ответил. - Откуда ты знаешь, что я сделаю правильный выбор?”
За окном стук лошадиных копыт звучал по плитам двора. Безмолвные Братья уехали. Джем, подумала Сесиль с болью в сердце. Ее брат всегда смотрел на него как, на своего рода Северную Звезду, компас, который мог бы указать ему на правильное решение.
Она постаралась, чтобы ее голос был настолько твердым и сильным, насколько это возможно, как для себя, так и для юноши у окна.
- Может быть, Габриэль Лайтвуд, я верю в тебя.
Глава 14. Парабатаи
Не умер он; он только превозмог
Сон жизни, сон, в котором истязаем
Мы все самих себя среди тревог;
Сражаться с привиденьями дерзаем,
Ничто неуязвимое пронзаем
Ножом духовным; это мы гнием
Здесь, в нашем затхлом склепе; исчезаем,
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});