— А, это вы, Блэкторн! — воскликнул он, злобно сверкнув глазами. — Прекрасно. Я надеялся, что еще увижу вас. Меня интересует ваша божья коровка. Мы ведь с ней не закончили. Ну что, сыграем за нее? За такую женщину я готов играть всю ночь, всю неделю!
— Я не собираюсь играть с вами, Рексхэм, — сказал Николас ласково. — Я намерен убить вас.
— Не глупите, старина! Люди не убивают друг друга из-за шлюх. Мне показалось, вам не понравилось, что я узнал ее… Ну что же делать?! У меня всегда была отличная память. Выпьем, старина! — Он протянул Николасу хрустальный бокал с вином, но в глазах его была легкая тревога.
Николас взял в руку бокал.
— Вы абсолютно правы. Джентльмены не сражаются из-за проституток. Но так как дама, о которой идет речь, моя невеста, мы можем считать, что вопрос стоит иначе.
Рексхэм и не пытался скрыть своего удивления.
— Ради бога, старина! Я, должно быть, обознался. Прошу принять мои извинения…
— Этого недостаточно, — сказал Николас и в следующую секунду выплеснул содержимое бокала в лицо Рексхэму.
В комнате стало тихо. Рексхэм вынул из рукава кружевной платок и вытер лицо. Он побледнел — и не без основания. Он не мог повторить свои извинения после оскорбления, свидетелями которого были знатные, равные ему по рангу люди. Он посмотрел Николасу в глаза и понял, что обречен.
— К вашим услугам, — сказал он, и голос его заметно дрогнул.
Николас надеялся разделаться с ним быстро и поскорее вернуться в объятия Жаклин, чтобы она и не узнала, что он уходил. Впрочем, он сделал все от него зависящее, чтобы вымотать ее, так что она, скорее всего, проснется лишь завтра во второй половине дня. Он уже и счет потерял дуэлям, на которых дрался. Иногда из-за сущего пустяка. То ему камзол у кого-то не понравился, то голос… Случалось ему и убивать. Отошедший в мир иной Джейсон Харгроув — одна из его жертв. Но никто из тех, с кем он дрался, никто из тех, кого он убил, не заслуживал смерти так, как лорд Рексхэм.
В Венеции на такие вещи смотрели просто. Коль скоро два английских джентльмена решили во имя чести сразиться на дуэли, то ради бога. Столы сдвинули в сторону, выбрали секундантов — и дело пошло.
Николаса ослепляла ненависть, ослаблял гнев, но тем не менее он не получил ни единой царапины. Сознание собственной правоты придавало ему сил, а его меч, и всегда-то искусный, казалось, обрел новое дыхание. С Рексхэмом все было иначе. Он умирал слишком долго. Его кровь была повсюду, и перед концом несчастный трус зарыдал, приведя в ужас окружающих.
— Проклятый негодяй! — пробормотал старый знакомый Блэкторна Хоптон, вызвавшийся быть его секундантом, когда все было кончено. — Мы все знали, что он чудовище. Но никогда бы не подумал, что благородным мстителем окажешься ты, Блэкторн.
— Забавно, не правда ли? — глухо отозвался Николас, глядя на кровь, испачкавшую его руки.
Хоптон, взглянув на тело Рексхэма, передернул плечами.
— Не очень-то, — сказал он. — Смерть — она и есть смерть, даже если ее заслужили. Вряд ли это забавно.
Николас проследил за его взглядом.
— Нет, конечно, нет, — сказал он и вышел в венецианский рассвет с испачканными кровью руками, с запятнанной кровью душой. Ничего, сейчас он увидит Жаклин и поймет, что этот грех ему не зачтется.
22.
Когда Жаклин проснулась, по потолку плыли зеленые и голубые тени. Она лежала в мягкой кровати. Ей было так хорошо и покойно. Правда, она лежала тут одна, но все равно испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие.
Жаклин перекатилась на спину и стала рассматривать узоры на потолке — отражение воды в канале мешалось с проблесками рассвета.
«Только это не рассвет, а закат», — поняла она, когда, встав и накинув на себя одеяло, подошла к окну. Она проспала почти целый день!
Но где же Николас?..
Слуги были заняты. Они приводили в порядок другие комнаты. Вздохнув, Жаклин умылась и надела на себя простое облегающее платье цвета слоновой кости. Хотя, наверное, ей следовало бы надеть что-то пурпурное. Однако, как ни странно, после самой эротичной ночи в своей жизни она ощущала в себе нечто девическое, чего она не чувствовала вот уже десять лет.
Но где же он? Не может быть, чтобы он бросил ее! А может, после ее признаний решил наконец отпустить?.. Ведь это можно считать самой изощренной местью — прорваться сквозь ее оборону и оставить ее.
Но ведь Николас сказал, что никогда не отпустит ее, что она будет с ним всегда — или умрет! И она поверила ему. Хоть он сам настаивал, что никогда не держит слово…
Тавернер, казалось, был обеспокоен. Он уверял, что не знает, где Николас, но скрыть своей тревоги не мог. И его беспокойство передалось ей.
Слуги удалились в свои комнаты. Тавернер отправился искать своего хозяина, хоть и заявил, что просто идет прогуляться. Жаклин как потерянная бродила по палаццо. Была уже полночь, когда она поднялась наверх. Дом был тих и безлюден. Миновав свою маленькую комнатку, она направилась в спальню Николаса. Тонкая свеча в ее руке давала мало света, и она поставила ее на столик у двери и огляделась в поисках канделябра.
— Оставь так, — донесся до нее из темноты голос Николаса.
От облегчения Жаклин чуть не заплакала. Закрыв дверь, она прислонилась к ней. Было очень темно, и она с трудом разглядела, что он стоит у окна, глядя в звездную ночь.
— Ты тут давно? — спросила она.
Николас повернулся, и Жаклин увидела, что на губах у него вновь играет холодная насмешливая улыбка, которую она надеялась больше не увидеть.
— Недавно. Он мертв.
Жаклин изумленно уставилась на него:
— Кто?
— Рексхэм. Я рассчитался за тебя, моя дорогая. Теперь хотелось бы знать, кто рассчитается за тебя со мной…
— Ты его убил?!
— А ты могла сомневаться в этом? — Он резко взмахнул рукой. — Я ведь умею убивать. Хотя на этот раз сам себя превзошел — два человека меньше чем за месяц. Но не волнуйся, это была честная дуэль с массой свидетелей. Нас никто не будет с позором изгонять из Венеции.
Жаклин услышала в его голосе отчаяние и вдруг поняла: ее бессердечный, полусумасшедший Блэкторн вновь стал человеком. Подойдя к нему, она приподнялась на цыпочки, взяла его лицо в ладони и прошептала:
— О Николас, мне так жаль…
— Жаль? Почему же? Еще одна смерть от моей руки мало что меняет. А если кто-то и заслуживал смерти, то это Рексхэм. Ты лишь одна из его многочисленных жертв, не первая и не последняя. Он заслужил именно такую смерть: лежа в своей крови и моля о великодушии.
— О боже! — прошептала она, обнимая его за шею. — Николас…