Читать интересную книгу Слово президента - Том Клэнси

Как и следовало ожидать, самые мрачное пророчество произнес ван Дамм: «Джек, это самая важная речь, с которой тебе придется когда-нибудь выступить. Расслабься и читай.»

Спасибо, Арни. Глава администрации был тренером, которому никогда не приходилось выходить на поле для участия в матче. Каким бы экспертом он ни был, ван Дамм просто не имел представления о том, что значит стоять на поле, глядя на игроков с битами в руках.

Телевизионные камеры были установлены — как главная, так и запасная, причем обе оборудованные бегущей строкой. Сияющие софиты включены, и на протяжении всей речи фигура президента будет отражаться силуэтом в окнах своего кабинета, подобно оленю на гребне холма, — еще одна причина для беспокойства агентов Секретной службы, хотя они были вполне уверены в прочности стекол, способных выдержать попадание пуль из крупнокалиберного пулемета. Агенты личной охраны президента знали в лицо всех телевизионщиков, которые будут принимать участие в передаче, и все-таки проверили каждого из них, а также оборудование, внесенное в Белый дом. Все знали, что предстоит. Во время вечерних передач ведущие сделали необходимые объявления о предстоящем выступлении президента, затем перешли к другим новостям. Все было как обычно, рядовая рутина, только не для президента, разумеется, для которого все это было незнакомо и даже пугающе.

* * *

Он ожидал телефонного звонка, но не в это время суток. Всего несколько человек знали номер его сотового телефона. Было слишком опасно иметь обычный телефон, подключенный к сети. Моссад по-прежнему занимался своим делом, и неосторожные попросту исчезали. Заново родившийся мир на Ближнем Востоке ничего не изменил в этом отношении, и, по правде говоря, у них были основания ненавидеть его. Они проявили дьявольскую изобретательность, убив с помощью сотового телефона его коллегу: сначала вывели из строя его телефон, послав в него электронный сигнал особой частоты, а затем работающие на них связисты доставили ему другой.., с десятью граммами пластиковой взрывчатки. Говорят, будто последнее, что услышал в этой жизни его коллега, были слова директора Моссада: «Привет, дружище, это говорит Ави бен Якоб. Слушай внимательно, мой друг». Затем еврей нажал на кнопку звукового сигнала. Ловко придумано, однако годится лишь на один раз.

Послышалась музыкальная трель, он открыл глаза и выругался. Всего час назад он лег спать.

— Слушаю, — Позвони Юсуфу. — Линия отключилась. В качестве дополнительной меры предосторожности звонок шел через нескольких связных, да и сам разговор был слишком коротким, чтобы его могли засечь специалисты по электронике, находящиеся на службе его многочисленных врагов. Заключительный маневр был тоже хорошо придуман. Он тут же набрал по сотовому телефону другой номер и повторил только что услышанные им слова. Умный враг, сумевший проникнуть в сеть частот сотовых телефонов, может принять его за очередного связного. А может быть, и нет. Меры безопасности, принимаемые в современный век, изрядно затрудняли его жизнь, и никто не мог быть уверенным, сработала эта мера безопасности или нет, до тех пор, пока он не умирал естественной смертью, ради чего вряд ли вообще следовало жить.

Ворча себе под нос, он встал, оделся и вышел из дома. Автомобиль стоял у дверей. Третьим связным был его шофер. Вместе с двумя охранниками он отправился на конспиративную квартиру, расположенную в безопасном месте. Израиль мог действительно стремиться к миру, а Организация освобождения Палестины могла стать частью демократически выбранного режима — неужели мир и впрямь сошел с ума? — однако Бейрут все еще оставался местом, где могли действовать самые разные люди. На здании светился условный сигнал — одни окна были темными, а другие освещенными, образуя определенный рисунок. Это означало, что он может покинуть машину и войти в здание, не рискуя жизнью. Впрочем, он точно узнает об этом секунд через тридцать. Ему так хотелось спать, что он перестал беспокоиться. После целой жизни, проведенной в страхе, страх уже не действует и всего лишь нагоняет скуку.

В квартире на гладком деревянном столе его ждала, как всегда, чашка кофе, сладкого и крепкого. Последовал обмен приветствиями, они сели за стол, и разговор начался.

— Сейчас поздно.

— Произошла задержка рейса, — объяснил хозяин. — Нам требуется ваша помощь.

— С какой целью?

— Это можно, пожалуй, назвать дипломатией, — последовал неожиданный ответ. Затем он объяснил подробнее.

* * *

— Десять минут, — услышал президент.

Мэри Эббот продолжала накладывать грим. 8.20. Райан занял место. Мэри Эббот в последний раз поправила ему прическу, что еще больше увеличило ощущение, что он актер, а не.., политический деятель? Нет, только не это. Он отказался признать этот ярлык — неважно, что будут говорить Арни или другие. Справа, через открытую дверь, Райан увидел Кэлли, стоящую у стола одной из секретарей. Она улыбалась ему и одобрительно кивала, стараясь скрыть собственное беспокойство. Текст, написанный ею, был шедевром — она никогда не сомневалась в этом, — а теперь он попал в руки новичка и будет прочитан им. Миссис Эббот обошла вокруг стола, заслонив несколько телевизионных софитов, встала на место зрителя и удовлетворенно кивнула. Райан сидел в кресле и пытался не шевелиться, зная, что скоро он снова станет потеть под слоем грима и кожа начнет чертовски зудеть, а ему при всем желании нельзя почесать нужное место, потому что президенты не чешутся. Наверняка среди зрителей были люди, уверенные, что президенты не пользуются туалетом, не бреются и, может быть, даже не завязывают шнурки на ботинках.

— Пять минут, сэр. Проверяем микрофон.

— Один, два, три, четыре, пять, — послушно произнес Райан.

— Спасибо, господин президент, — донесся голос режиссера из соседней комнаты.

Время от времени Райан задумывался об этом. Президенты, обращающиеся к народу с этими официальными заявлениями — традиция, уходящая корнями в прошлое, по крайней мере к Франклину Д. Рузвельту и его «беседам у камина», о которых он впервые услышал от своей матери, — всегда казались спокойными и уверенными в себе, и Райану постоянно хотелось понять, как это им удавалось. Сам он не чувствовал себя ни спокойным и ни уверенным в себе, испытывая только напряжение. Телевизионные камеры уже были, по-видимому, включены, потому что режиссерам хотелось удостовериться, что они работают, и находящийся где-то видеорекордер записывал взгляд на его лице и движения рук, которыми он перебирал лежащие перед ним бумаги. Интересно, подумал он, контролирует ли Секретная служба эту запись или доверяет телевизионщикам, полагаясь на их честность... Наверняка их ведущие иногда опрокидывали стаканчики кофе, или чихали, или ворчали на своих помощников, путающих время выхода в эфир... Ах да, эти записанные на пленку отрезки называются «публичными беседами», не правда ли? Райан не сомневался, что уже сейчас, в данный момент, прямо здесь, в распоряжении Секретной службы находится длинная лента с записью президентских оговорок и ошибок.

— Две минуты.

Райан кивнул. У него было странное ощущение, будто он беседует сам с собой, когда увидел, как перед ним пробежал текст речи — это техники проверяли, исправно ли работает система развертки.

— Одна минута. Приготовиться.

О'кей. Райан поудобнее устроился в своем кресле. Его беспокоило занятое положение. Нужно ли положить локти на стол? Или держать их на коленях? Его предупредили, чтобы он не откидывался на спинку кресла — такое положение кажется зрителям одновременно небрежным и высокомерным, но Райан не собирался сидеть неподвижно, потому что от этого у него болела спина — или это ему просто кажется? Слишком поздно. Он почувствовал страх, боль в желудке, попытался кашлянуть, потом подавил это желание.

— Пятнадцать секунд.

Страх почти перешел в панику. Теперь не убежишь. Нужно выполнить свою работу. Это важно. Люди полагаются на него. За каждой камерой стоял оператор. Рядом расположились три агента Секретной службы, наблюдавшие за ними. Тут же стоял помощник режиссера. Это была его единственная аудитория, но он с трудом различал их лица за ярким светом софитов, и к тому же они все равно не будут реагировать на то, что он говорит. Как он узнает, о чем думает его настоящая аудитория?

Проклятье.

Минутой раньше ведущие телекомпаний сообщили зрителям то, что они и так знали, — вечерние телевизионные передачи будут отложены, потому что к ним обратится президент. По всей стране неисчислимое количество людей подняли пульты дистанционного управления, чтобы переключиться на кабельный канал, как только увидели на экране герб президента Соединенных Штатов Америки. Райан глубоко вздохнул, сжал губы и посмотрел на ту камеру, которая стояла ближе. На ней зажглась красная лампочка. Он сосчитал до двух и начал.