Читать интересную книгу У чёрного моря - АБ МИШЕ

Из воспоминаний сына Е. А. Шевалёва профессора Андрея Евгеньевича Шевалёва: “В период оккупации в больнице находилось около 600 больных и из них почти половина были еврейской национальности. Кроме этого была группа здоровых лиц еврейской национальности... на которых с изменением их фамилий как на больных заведены истории болезни.

В первые дни оккупации... пришли в больницу румынские комиссары и потребовали у Е. А. Шевалёва, чтобы он выделилгруппу физически крепких больных... вырыть на территории колонии [санаторная часть больницы: сад, виноградник, аптека, жильё сотрудников] окопы-могилы для них самих и всех остальных больных... Огромных усилий стоило Е. А. Шевалёву уговорить румынских офицеров отказаться от этого.

Это был не последний визит с предложениями такого рода, но примерно через месяц... комиссары покинули больницу, произведя обыск за обыском во всех помещениях б-цы и убедившись в том, что без продуктов, воды, медикаментов и отопления все больные всё равно обречены на смерть.

Понимали это Е. А. Шевалёв и руководимый им персонал... Добывались с колоссальным трудом и нередко риском для жизни сотрудников продукты для больных, но их было недостаточно... Остановить развитие алиментарной дистрофии у группы больных не удалось, и они умерли.

Через три месяца после начала оккупации Е. А. Шевалёв добился от румынских властей того, что больнице начали выделять для питания больных кое-какие продукты.

Истории болезни на здоровых лиц из персонала... еврейской национальности... оформляли, после личной беседы с Е. А. Шевалёвым, несколько заведующих отделениями, соблюдая... максимальную секретность.

Здоровые лица, оформленные как больные, находились, так же, как и больные-евреи, в отделениях, и им не разрешался выход на территорию больницы... Перемещение по городу и посещение своих квартир категорически было запрещено, так как очень легко могло окончиться задержанием их и имело бы самые плохие последствия не только для них самих, но и других больных еврейской национальности...

...Анонимных доносов в полицию и жандармерию, повидимому, было много и основное их содержание было сообщение о том, что больница укрывает здоровых лиц еврейской национальности. Мы могли об этом судить по появлению много раз проверочных румынских комиссий. К счастью, во всех случаях удавалось убедить эти комиссии в беспочвенности таких обвинений”.

Л. Золоторевская (письмо в Яд ва-Шем): “Во время оккупации меня, мою мать, бабушку и тётку угнали в гетто - Одесская область, Берёзовский район, хутор Стадная балка, где 22 марта 1942 года вся семья была расстреляна... Я чудом спаслась, спрятавшись в стогу сена. После расстрела я... тайком пробралась в Одессу и пришла на Слободку в психбольницу... Андрей Шевалёв записал меня в женское отделение для буйных, спрятав под именем Лидии Прозоровой, украинки, страдающей аутизмом.

При этом он предупредил, что опасность угрожает не только со стороны сигуранцы, расположенной на территории больницы, но и внутри больницы есть провокаторы и доносчики... Все мы боялись таких доносчиков, как, например, доктор К...”

Лилия Золоторевская (в прошлом Раппапорт-Шарканская) называет полностью фамилию доносчицы, но сегодня не хочется пачкать детей-внуков. И если уж окунаться в прошлые подробности, то попробуем выдоить из тощего своего воображения, каково симулянту в кругу душевнобольных. Буйных, как сказано. Андрей Шевалёв потом в интервью уточнял: “Отделение для буйных, возбуждённых... Туда боялись заходить. Когда приходили комиссии проверяющие, они это отделение обходили. Лиля всю оккупацию находилась в больнице”.

... “Больная, говорят... ах, как они ошибаются... ох, ошибаются, совсем не больная и не она, а он, и вот, пожалуйста, снегом растёт животная пипка, никто не хочет смотреть, есть член! есть! есть!.. не видно, потому что антенна в ухе, волосы это антенна... выдрать и всё” - женщина сидит на койке, перекрутив худые и гибкие ноги одну вокруг другой, змеями, и пятка с краю, грязный палец в дыре носка; она дёргает волосы из уха, чтобы убрать эту проклятую антенну, от которой радиация убивает её-его мужскую силу... Гудит антенна приказы из центра уничтожить зулусов по всей Гренландии, очистить от низших рас, включая альбатросов, они летят низко, правый слева назад в крыльях солнце... шорох полёта, пух-перо забивает ноздри... нечем дышать... воздуха... воздуха! возду... - хрипит психопатка, рвёт ногтями грудь до крови, бьётся в железных руках санитаров...

...старуха ли, не старуха, какое значение? ведь она уже веками жила была царица Екатерина, была Жанна д’Арк девственница а настоящее имя секрет но она скажет только чтобы больше никому... её зовут Мария-Клеопатра-Гименея-Пи гетман России-Анемподиста-Танго дубль-Кирилла Магдалена-Роза-кардинал дюк Ришелье сто сорок три-Ньютон пятнадцатый Христос... - Она в одной рубахе драной, на плече пришпилена роза тряпочная, голые ноги, голые руки, в ссадинах и синяках, губа прокушена, шрамы на лице - отметины приступов; она тихо, сложа ладони кулачками на груди, жалуется: - Никто не верит именам, и что девственница - не верят... А я люблю профессора он жужжит снутри себя приходит с ним много все в белом следят не дают ему остаться со мной но он знает что я жду жду слова его пух на губах... пух на губах... пухбах, пухбах, бахпух... пахпух... пах... пах...

...Лицо обрисовано тонко, бровь чёрной стрелой, густая завеса ресниц - красива она, красива, даже и остриженная наголо от вшей... Больная тянет просящую руку каждому, кто мимо, и кривя стеснительную улыбку: - Дай денежку на хлебушек... дай на хлебушек... буду за тебя Бога молить... дай на хлебушек. - На её глазах евреев жгли, и жгут, жгут... солдат мечет в пламя младенца... летит он, кукла в дыму, пелёнка вьётся... пахнет жаркое... подгорело - и ломается стрела брови, корёжится нежный лик, сотрясает палату вопль “Горит! Горит!! Горит!!!” - Невесть откуда взялись у неё спички, и бросается она простыню поджигать - и кто-то бежит к пироманке.

...Молодитсядама, в годах, но ещё вполне-вполне, под застиранной цыганской шалью плечо круглое, игривое и локонок-завлекунчик нарисован на виске, тем жекарандашом глаза подведены, огромные, голубые, слезящиеся, добрые, они сейчас потухли, а как горели, когда плясала она в дореволюционном кафе-шантане, как горели, когда воевала на коммунальной кухне с Симой проклятой Львовной, Симкой, эта жидовка вонючая с её кастрюли суп отливала и огонь с её примуса бумажкой себе отбирала, спички экономила, пархатая тварь жадная, это надо же, мало их резали в доброе старое время, ну ничего, она сама эту Симку сдала полиции, от неё не спрячешься, паскуды советские, они тут все евреи, швейцар Гершензон-Мершензон, видите ли, караим у них, никакой не караим, лысый для маскировки под лысиной чёлка как у Гитлера вот и усики как у Гитлера будто немец а по правде еврей, стоит у двери, первый порчу наводит радиосвязью от всемирного еврейского равина губят честных людей меня вообще украли из квартиры утащили как для любви, а сюда заперли и записали еврейкой, когда опять облава на жидов чтобы меня сдать в тюрьму как тех жидов после взрыва на Маразлиевской, они тогда штаб взорвали, теперь христиан изводят в больнице белые халаты понадевали врачи-доктора носатая шваль, надо за них предупредить...

И она сидит на койке, скорчась, нога на ногу, низко горбясь и кривя шею над тумбочкой, с которой она смела кружку-ложку, расправила мятый лист бумаги и дёргает по нему судорожно огрызком карандаша, старательно, сосредоточенно - слюна незамечаемая ползёт по губе - выводит разоблачительное: “Банда еврейских вредителей, спекулянтов, шпионов и убийц по заданию международных равинов для состоятельности заговоров значительнее нашей бдительности разоблачают доблестные власти румынских законов с целью полного и окончательного ликвидирования банды еврейских вредителей, спекулянтов, шпионов и убийц как проклятых врагов румынской префектуры и всех христиан нашей улицы Гоголя чтобы вредителей, диверспелянтов, шпионов и убийц который швейцар Гершензон с докторами наводит на меня волну как еврейку через боковой орган считается апендикс на самом деле апенис то есть по-ихнему член половой орган заливают мне магнетизм между ног каждый день тампонами вывожу магнетизм из влагалища...” - И жалость к себе, измученной, поднимается, изливается безудержно: она бросает писать, упирает взгляд в стену напротив и слёзы текут в морщинах землистых щёк. А потом кому-то невидимому протягивает свою бумагу и захлёбывается, глотая слёзы и слова: - Лично прошу разоблачить маршалу Антонеску за жидовскую банду вредителей, диверлянтов, шпионов и убийц изнемогающие родную Одессу и более подробно зафиксировать необходимо для борьбы с жидовским засилием особенно... - И вдруг руки навскид, цыганская шаль - пёстрым крылом, голубизну глаз чернит ярость, и кричит она, хрипит: - Бить их всех... Всех! Вешать!.. Сволочь жидовская... Убивать... убивать... чтоб духу не было... Бей! Бей...