— Готово. Теперь все на мази. Я достал тебе билет до Бордо. Только на поезд тебе придется сесть в Кэмпе.
— А тряпки? Мне же не во что одеться.
— Вот в Кэмпе и прикинешься. Здесь все равно ничего не купишь. Бабки у тебя есть, так что выкрутишься как-нибудь. У тебя ведь целых пятьдесят кусков. С этим уже можно жить.
— Знаешь, Джо, мне здорово повезло, что я тебя встретил.
— Это точно. Только постарайся, чтобы тебя не замели. А если, не дай Бог, тебя накроют, ты, я надеюсь, будешь умницей и не сболтнешь ничего лишнего.
— Насчет этого будь спокоен. О тебе легавые от меня ничего не узнают. Мы с тобой не знакомы. Ну, так как, я уезжаю сегодня ночью?
— Да, тебе нужно собираться. Мне немного жаль, что ты уже сваливаешь. Ей-богу, Жиль, я к тебе привязался.
— Я к тебе тоже привязался. Но мы еще обязательно увидимся. Я никогда не забуду того, что ты сделал для меня.
— Да, конечно, но знаешь, как говорят: «С глаз долой — из сердца вон.»
— Нет, старик, не думай. Я не такой.
— Правда? Ты меня не забудешь?
Произнеся эти слова, Кэрель положил руку на плечо Жиля, который повернулся к нему лицом.
— Я тебе клянусь.
Кэрель улыбнулся и дружески обнял рукой Жиля за шею.
— Нас теперь водой не разольешь, так, что ли?
— Да, я так с самого начала решил для себя.
Они стояли лицом к лицу, глядя друг другу в глаза.
— Главное, чтобы с тобой ничего не случилось!
Кэрель привлек Жиля к своей груди, тот не сопротивлялся.
— Ну держись, скверный мальчишка.
Он поцеловал его, и Жиль вернул ему поцелуй, но Кэрель его не отпустил и, продолжая сжимать, прошептал:
— Жаль.
Так же шепотом Жиль переспросил:
— Чего жаль?
— А? Сам не знаю. Просто жаль. Ах да, жаль, что я тебя теряю.
— Но ты же меня не теряешь. Мы еще увидимся. Я сразу же дам тебе о себе знать. Ты сможешь приехать, когда закончится срок твоей службы.
— Ты правда не забудешь меня?
— Ей-богу, Джо. Мы с тобой теперь дружки до гроба.
Шепот, которым они говорили между собой, становился все более приглушенным. Кэрель чувствовал, что на самом деле начинает привязываться к этому мальчишке. Всем свои телом он прильнул к похолодевшему телу Жиля и поцеловал его еще раз. Жиль снова ответил ему.
— Мы лижемся, как влюбленные.
Жиль улыбнулся. Кэрель поцеловал его снова, но уже более горячо, потом легкими искусными поцелуями поднялся к уху и впился в него губами. Оторвавшись от уха, он прижался щекой к щеке друга, который с силой обнял его.
— Знаешь, малыш, я тебя очень люблю.
Кэрель сжал руками голову Жиля и снова начал целовать его лицо. Он еще плотнее прижался к его телу, и их ноги переплелись.
— Ты действительно считаешь меня своим корешем?
— Да, Джо. Ты мой единственный настоящий друг.
Они долго стояли обнявшись. Кэрель нежно гладил волосы Жиля и осыпал его горячими поцелуями. Вдруг Кэрель почувствовал, что у него встает. Он сосредоточился на этом ощущении, стараясь поддержать и усилить свое желание. Он хотел Жиля.
— Знаешь, а ты не такой, как другие.
— Почему?
— Я тебя целую, а ты молчишь и не сопротивляешься.
— Ну и что? Я же сказал, что мы друзья. Разве мы не можем себе это позволить?
В знак благодарности Кэрель опять нежно поцеловал его в ухо, и его губы приблизились к губам Жиля. Нащупав их, он, горячо дыша ему прямо в рот, прошептал:
— Это тебя правда не смущает?
Ответный шепот Жиля тоже слился с его горячим дыханием:
— Нисколько.
Их губы слились и языки переплелись.
— Жиль?
— Что?
— Я хочу, чтобы ты стал моим самым близким другом. Самым. Ты слышишь?
— Да.
— Ты согласен?
— Да.
Глубокая привязанность, которую Кэрель чувствовал к Жилю, начинала все больше напоминать любовь. Он испытывал к нему что-то вроде нежности старшего брата. Жиль был таким же, как и он сам, убийцей. Это был маленький Кэрель, который никогда не должен был вырасти и стать взрослым. Кэрель глядел на него с невольным трепетом и любопытством, так, как будто видел в нем самого себя в еще не оформившемся, младенческом состоянии. Ему не терпелось заняться любовью, потому что он надеялся своими ласками привязать его к себе еще сильнее. Но он не знал, с чего начать. И хотя самого его уже трахали, он не знал, как подступиться к парнишке, опасаясь, что может его смутить. У него даже промелькнуло желание предложить Жилю самому запихнуть ему в задницу свой член. Кэрель вспомнил педика из Армении, к которому он испытывал почти такую же нежность. Тогда по неопытности он решил, что Жоашен хочет его трахнуть, хотя, как он теперь понимал, на самом деле поведение и голос армянина указывали на то, что он хотел, чтобы трахнули его самого. К Ноно он вообще не испытывал никаких чувств. Если бы Ноно вдруг сдох, ему было бы наплевать. Он чувствовал, что любовь не терпит насилия: она должна быть абсолютно добровольной. Когда имеешь дело с мужиком, можно, конечно, позволить ему себя трахнуть без любви, и это даже может быть приятно, но для того, чтобы трахнуть кого-нибудь самому, необходимо, хотя бы в тот момент, пока стоит твой член, его любить. Он должен был отказаться от пассивной роли во имя любви к Жилю. И он попытался это сделать.
— Ну, дружище.
Его рука скользнула по телу Жиля и остановилась на вздрогнувших ягодицах. Кэрель сжал их своей твердой широкой ладонью, как бы желая показать, что они являются его собственностью, и он имеет на них полное право. Потом его пальцы скользнули между поясом брюк и рубашкой. Его член уже встал. Он любил Жиля. Ему очень хотелось его любить.
— Жаль, что мы не можем оставаться вместе вечно.
— Да, но мы же скоро увидимся…
Голос Жиля звучал взволнованно и печально.
— Мне бы хотелось, чтобы мы всегда были вместе, как сейчас…
Представив себе, что они остались одни в целом мире, он почувствовал к Жилю глубокую нежность, он вдруг стал для него всем, его единственным другом, единственным близким ему человеком. Он взял руку Жиля и дотронулся ею до своего члена. Жиль потер его под тканью брюк и сам расстегнул ширинку. Он коснулся напряженного члена, и тот напрягся еще сильнее: в первый раз его так трогал мужчина. Он прижался ртом к уху Жиля, который тоже в ответ поцеловал его.
— Ты первый парень, которого я по-настоящему люблю.
— Правда?
— Честное слово.
Жиль еще сильнее сжал в своей руке член Кэреля. И Кэрель тихо прошептал:
— Пососи меня.
Жиль на мгновение замер и медленно опустился. Он сосал, а Кэрель, стоя перед ним, спокойно перебирал волосы на его склоненной голове.