Читать интересную книгу Сирийская жара - Ирина Владимировна Дегтярева

Да и сама Латакия зарастала мусором. Горюнов, когда выехали со двора и проехали чуть вперед по улице к морю, и сам выбросил на пустыре пакет с мусором.

Искупавшись в бодрящей прохладной воде, они вернулись на базу, куда уже в самом деле прилетели эксперты из Москвы…

Но теперь за окном стояла сырая московская затянувшаяся осень, не пускавшая в город снег. И сирийскими мандаринами, и жареным средиземноморским сибасом не пахло. Так же, наверное, сейчас в окно смотрела и Акчан, думая о Саларе.

Вчера Егоров съездил к ней с этим тяжелым известием. Фотографию, которую он захватил с собой, ему, к счастью, доставать не пришлось. Она поверила. Сидела с каменным лицом, и вряд ли ее тронули слова, переведенные оперативником, приставленным к ней, что Салара наградят, а дети их ни в чем не будут нуждаться. Дядя Карван завыл в голос и стал рвать на себе волосы, узнав о гибели племянника. И только дети, кажется, ничего толком не поняли…

Ноябрь 2019 года. Москва

Егоров дремал у телевизора, а присмиревшего Валерку усадили за уроки. В вазе на столе лежали мандарины, уже спелые сирийские, привезенные Горюновым из очередной командировки в Сирию. Вот ведь не поленился, захватил и для Василия целую коробку и сам завез. Как только адрес узнал? Ручки Вике целовал, обаял ее совершенно. Вася его еле вытолкал.

Валерка только что бегал по квартире, нацепив отцовскую медаль на футболку, и пластиковыми оранжевыми пулями расстреливал из коридора тапок отца, повисший у того на кончиках пальцев. Один меткий выстрел сорвал тапок, мягко шлепнувшийся в экран телевизора. Тогда Егоров восстал из кресла, и тапок шлепнулся уже не мягко по Валеркиной заднице.

— Сам же его учишь стрелять, — вступилась Вика за насупившегося сына и усадила его за уроки, а медаль отобрала и велела Васе спрятать в оружейный шкаф.

Егоров покладисто выполнил ценные указания, подумав, что он, как Горюнов, с ног до головы не обвешан наградами, упомянутыми Ермиловым, и ему его солдатская медаль дороже множества других, которых у него, впрочем, еще и нет.

Он дремал, когда раздался неожиданный звонок от шефа. Вика, встревоженная, высунулась с кухни, откуда аппетитно пахло варившимся холодцом. Виктория не любила ночные звонки по работе.

— Сидишь? — спросил Ермилов.

— Сижу, — согласился Василий, удивившись в первую секунду прозорливости шефа. Затем, стряхнув сонливость, сообразил, к чему такие вопросы. — А что случилось?

— Новости смотрел?

Вася хлопал пушистыми ресницами в телевизор и пытался вспомнить, в какой момент он смотрел новости, а в какой уже видел сновиденья.

— Ле Мезюрье хлопнули в Стамбуле. Погляди в интернете. Завтра поговорим, — Ермилов дал отбой.

— Что там? — Вику обрадовало уже то, что благоверный все еще сидит в кресле с задумчивым видом, значит, «пожара» нет, иначе бы его уже ветром сдуло с насиженного места.

— Где? — переспросил Василий.

— А хрящики есть будешь? — задала она проверочно-контрольный вопрос.

— Угу, — тут же отозвался Егоров.

— А где моя большая ложка? — предварила его вопрос Виктория и засмеялась.

Когда она вышла, Вася отобрал ноутбук у сына, вместо уроков игравшего в стрелялку, и вернулся в кресло.

Выхватил обрывки новостийных лент о смерти одного из основателей «Белых касок»: «С переломами ног и черепа… Причина смерти неизвестна… В 04.30 тело обнаружено рядом с офисом Фонда спасения…» Из других информационных источников: тело нашли в 05.30 в саду его дома с указанием тех же повреждений. И тут же обвинили Россию в причастности к убийству. «Куда же без нас?» — подумал Василий.

…На следующий день первым делом заглянул к шефу. Тот поливал свои плантации алоэ на подоконнике.

— Заходи, заходи, кто там скребется? — позвал Ермилов, не видя пришедшего, остановившегося в широком простенке между первой и второй дверью. — А, Василий! Присаживайся. А ты знаешь какое у меня предположение? Помнишь нашего Зераха Яглома? Ну этого горе-эксперта. Его Зам попросил привезти запись женевской беседы, наверное, для отчета перед Доктором. Но перед тем как это сделать, Яглом нанес визит в офис Фонда спасения. Цели его нам неясны. Как докладывает наш агент из «Белых касок», вроде искали двурушника в их рядах, но вряд ли подозревали самого Ле Мезюрье. Теперь наш агент сообщает, что ходили слухи, дескать, Ле Мезюрье взялся писать мемуары, и были желающие это поползновение пресечь. Чушь конечно! Он все-таки сотрудник MI6, хоть его и называют его бывшим. Уж он-то понимает, что можно писать, а чего нельзя.

— Допустим. Мемуары, проверки… А почему к нему отправили Яглома, какое он отношение имеет к английской разведке?

— Наш пострел везде поспел, — усмехнулся Ермилов. — Но это я все к чему… Сам посуди. Яглом прибывает в Стамбул с записью о сепаратных переговорах спецслужб Турции и США при участии Израиля. Заезжает к Ле Мезюрье, которого, скажем, подозревают в связи с российскими спецслужбами или в написании каких-то мемуаров. На следующий день Яглом погибает в автокатастрофе, флешка исчезает-сгорает, в общем, нет ее. И все бы ничего, но через время, когда в октябре начинается операция «Источник мира», прекращенная довольно резко, в результате которой мы заняли американские базы, становится ясно, во всяком случае туркам, а через них и американским спецслужбам, что флешка попала к нам в руки. Вывод? Кто последний видел перед гибелью Яглома?

— С какой целью Ле Мезюрье мог писать мемуары? — выводы шефа были понятны Егорову. — Вы же понимаете, что такие люди просто так ничего не пишут, без санкции руководства спецслужбы или, более того, с подачи этого самого руководства. Об участии сотрудников «Белых касок» в боевых действиях вместе с игиловцами общеизвестно. Существовала и связь белокасочников с турецкими спецслужбами. Что, если Ле Мезюрье решил в своих «мемуарах»