Читать интересную книгу Сирийская жара - Ирина Владимировна Дегтярева

реализации давнего плана.

— У нас новый Оратор, — представил госдеповца Шелдон, — но вы и так успели это заметить. Мы приветствуем наших друзей и партнеров. И я бы сказал, переполняет гордость от сознания, что наше с вами общее предприятие живет и все еще актуально. А точнее, оно сейчас актуально как никогда. Пришел час Х.

— Мы готовы уйти с баз и подготовить их для наших турецких партнеров по НАТО, — взял слово Оратор. — Я считаю, что нам нет смысла ходить вокруг да около. Как успели убедиться Эксперт и Представитель в ходе операций «Щит Евфрата» и «Оливковая ветвь», угрозы для них никакой нет. Так и в данном случае мы гарантируем, что проблем не возникнет.

— Нас беспокоит, что ваши укрепленные базы перейдут к ним в руки без нашего контроля. Где гарантия, что вы не оставите там все вооружение, и вопрос в том, какое там вооружение? Не такое же, как на базе «Инджерлик»? Плюс самолеты, вертолеты, — оглянувшись на Эксперта, сказал Представитель. — Мы бы хотели иметь возможность проинспектировать, посетить в первые же дни все точки.

У Зама дернулся кадык от унизительного тона Представителя и в то же время от предвкушения. А вдруг американцы и правда бросят с барского плеча пару самолетов и вооружение по мелочи? Что им стоит? Турки ведь и деньги потеряют во время военной операции, и технику, и живую силу. Курды им крови попьют. Легко не дадутся.

— Разумеется, и речи об этом нет, — отрезал Оратор. — Такие траты не входят в наш бюджет. Ничего оставлять мы не намерены. Достаточно того, что мы оставим вам хорошо укрепленные базы и курдов, — он белозубо улыбнулся турку.

Зам отвернулся. Он не принимал снисходительного тона от неверного. Вера и традиционное воспитание были сильнее его и сильнее основ дипломатии, полученных им в университете Билькент, и специфики спецслужб, освоенной в процессе многолетней работы.

То, что ему пытались внушить американские преподаватели в Билькенте, вызывало у него глухое раздражение и противоречивые чувства. Но он смирял свой норов, чтобы добиться успеха в карьере, смекнув, что никуда теперь не продвинешься без американских идей, которые внедрялись в Турцию через такое вот обучение, телевизионные программы, кино, газеты. Надо соответствовать.

Он добился больших успехов, дослужившись до заместителя директора MIT. И снова уткнулся в американцев — хозяев жизни, которые ему, прошедшему трудный путь, указывали, как себя вести.

Шелдон решил смягчить формулировки, тем более он был здесь наиболее информированным человеком, в том числе и в плане «начинки» передаваемых туркам баз.

— Уважаемый Зам, наш Оратор не совсем точен, — он успокаивающе взглянул на возмущенного госдеповца. — Мы оставим вам и кое-что из техники, и склады с боеприпасами.

«Списанными», — мысленно добавил он. — «А то, что будет поновее, за то мы спросим турок позже. Бесплатно они ничего не получат. Дешевле бросить, чем транспортировать».

— И все-таки, что насчет инспектирования баз, без затяжек, без проволочек, вы понимаете, о чем я? — спросил Представитель. — Мы не мешаем, но в то же время должны лично убедиться.

— Вы нам не доверяете? — повернул к нему Оратор свой массивный влиятельный организм.

— Ну как вам сказать? Все зависит от того, с какой стороны посмотреть. Вам-то мы, может, и доверяем. А вот… — он покосился на Зама и умолк.

У турка от ярости загар волной бледности словно смыло с лица. Он вскочил и хотел было выбежать из номера, однако его остановил Шелдон:

— Я всех попрошу оставаться в рамках приличий. Вопрос мы решаем серьезный. Вам, Представитель, хочется, чтобы освободившиеся базы и территории заняли иранцы или русские? Или, может, нравится, что курды создали свое образование и вот-вот начнут выстраивать свою особую политику в этом регионе, захотят расширяться, поглядят в сторону Голанских высот, чтобы порешать водные вопросы, стоящие остро в Сирии? Для Зама и его страны курды — вопрос давно назревший, наболевший и перезревший. Плод падает им в руки, и пускай они решат свои территориальные и национальные проблемы сейчас, нежели тогда, когда курды окрепнут после боев с ИГ и начнут поглядывать в сторону турецкой границы, привлекут, чего доброго, иранских курдов для усиления, я уж не говорю про иракских и РПК, которые обязательно слезут с гор при малейшей заварушке. По всему выходит, что никого из присутствующих нынешнее положение не устраивает. Изменения грядут, и надо их проконтролировать, а не пускать на самотек. Нам вот-вот придет приказ сворачиваться и уходить. Столько потрачено сил и денег, чтобы закрепиться в Сирии, а предвыборная кутерьма выбивает из-под наших стараний табурет, и все повиснет в воздухе, а то и прикажет долго жить.

Турок, нервно подергивая плечами, вернулся за стол.

— А что с Гюленом? Мы уже давно просим депортировать его в Турцию.

Оратор призадумался, переглянулся с Шелдоном, и тот взял на себя инициативу снова:

— Мы же договорились, что в рамках наших встреч обсуждаем только проблемы Сирии и не касаемся внутренних и внешнеполитических вопросов наших стран.

— Нам бы крайне не хотелось, чтобы вы совершали необдуманные поступки, вступив с курдами в прямой контакт, — заметил Оратор, подливая масла в огонь.

— Что вы подразумеваете под «необдуманными поступками»? — сквозь зубы процедил Зам. — Мы влезем в большие траты, притом, что благодаря вашей политике последних лет у нас инфляция прыгает выше минаретов Голубой мечети. И чем мы оправдаем операцию перед населением, кроме как решением курдского вопроса?

— Нежелательно, если ваше решение курдского вопроса станут называть зверствами и геноцидом. — Игнорируя пыхтящего от возмущения турка, Оратор продолжил: — А кроме того, нам не нравится, что вы усиливаете вашу связь с Россией.

— А нам, к примеру, не нравится, что вы за две недели до нашей нынешней встречи организуете конгресс и пытаетесь примирить сирийские власти и это раковое курдское образование у нас на