Удар по черепу этого синантропа пришелся сверху, об этом свидетельствует характерная вмятина (обведено белым кругом). «Владелец» этого черепа еще долго жил, трещины зажили, хотя он мучился, вероятно, от головных болей
И они сражались – дрались дико и страшно. Необузданно, как только может человек сражаться за свою жизнь. А дрались они за все – за территорию, за павшую добычу, за право высосать мозг из головы своего ближнего. И часто дрались просто так – срабатывал инстинкт. Практически во всех уголках земли развернулись микросражения, которые, тем не менее, были весьма кровопролитны и опасны даже для самого рода человеческого, поскольку людей тогда было немного. Как предположил антрополог Ноэль Боаз, именно из-за таких вечных сражений у людей и изменилось даже строение черепа, который стал более толстостенным [30, 2004].
Ни один другой вид не уничтожал себе подобных столь увлеченно и столь бессмысленно. Люди сражались друг с другом повсеместно, удары наносились в основном в область головы, скорее всего камнем, зажатом в кулаке, или тяжелой дубиной. Об этом свидетельствуют и характерные повреждения черепов, которые мы можем наблюдать практически по всему земному шару. Вот, например, череп синантропа – «Пекинского человека» (ок. 670–410 тыс. до н. э.) с характерным следом от удара сверху, непосредственно в область макушки. Это был тяжелый удар, приведший к трещине свода черепа. Но синантроп не умер, на черепе мы видим следы прижизненного заживления следов травмы. Однако страдания его были ужасны, почти наверняка такая травма привела к кровоизлиянию в подкорковую область, его мучили чудовищные головные боли, потеря ориентации. Наверняка до конца жизни (а жили синантропы, как и многие палеоантропы, недолго) он так и не избавился от многих последствий той стычки с себе подобными. А вот другой представитель Homo erectus с другого континента – из Африки, из Олдувайского ущелья в Танзании, найденный Луисом Лики и датируемый 1,4 млн лет назад (т. н. ОН 9). В его массивном черепе в левой височной области виден характерный след от удара. Несложно определить, что удар был нанесен наотмашь правой рукой, в которой, вероятно, был зажат камень – голым кулаком проломить такую могучую защиту просто невозможно.
Люди убивали людей, люди травмировали людей, один вид уничтожал другой. Существует множество версий того, почему же разворачивались такие жестокие сражения. Но на самом деле нам так и не известны точно и до конца реальные причины такой взаимной ненависти. Были ли это битвы за контроль над определенным ареалом или борьба за добычу? Или, как предполагается, это была охота за мозгом собратьев – одним из самых питательных ингредиентов человеческого тела? Это как раз и объясняет, почему мы встречаем так много проломов в костях черепа. А может быть, они сражались за самок?
Кроманьонцы водят в обиход весьма изощренные виды оружия, с которыми можно было выступать против крупных животных, например, метательные гарпуны, дротики, копьеметалки, наконец, лук со стрелами. Вполне вероятно, что их острия намазывались соком ядовитых или парализующих растений. Несомненные успехи таких охот можно наблюдать в целом ряде южноафриканских пещер, где встречаются кости взрослых буйволов и свиней, а ряд пещер в Европе наполнен костями бизонов, каменных козлов, оленей, лосей и лошадей. Даже современный хорошо вооруженный человек без предварительной подготовки не сумеет без труда убить такое животное, поскольку это требует не только немалого мастерства, но и знания повадок животных, методов охоты и многого другого.
Творец и мыслитель
Человек начинает методично добывать материалы для своих орудий и жилищ. Если неандертальцы обычно пользовались подручными средствами и не отправлялись далеко ради особо необходимого материала, то кроманьонец уже был готов пожертвовать своим временем и совершить порой далекую прогулку за материалами. Так, например, археологи сегодня обнаруживают обработанный кремень, обсидиан и яшму за десятки, а порой и за сотни километров от места их залегания. Балтийская яшма приносится в юго-восточную Европу, а средиземноморские раковины обнаруживаются в далеких от моря частях Франции, Испании и Украины. Более того, кроманьонец тратил время на кажущееся на первый взгляд нефункциональным богатое орнаментирование орудий, одежд и стен своих жилищ. Первобытные Венеры, фигурки животных и рисунки неких абстрактных типажей свидетельствуют о постепенной сакрализации мира, приписывание ему чудесных свойств.
Кроманьонцы на первый взгляд очень похожи на неандертальцев – все же оба вида представляют собой Homo. Но есть отличия, причем не только в физическом плане. Очевидно, что кроманьонцы превосходили неандертальцев в социальной организации и умении приспосабливаться к жизни. У них был богаче набор орудий: если неандертальцы знали только скребла и рубила, то кроманьонцы использовали куда более богатый арсенал – копья, рыболовные сети, а также сшитые между собой шкуры, изготавливая таким образом самую раннюю меховую одежду.
Кроманьонцы отличались от неандертальцев и заметно увеличившейся продолжительностью жизни. Исходя из изучения костей, можно заключить, что подавляющее большинство неандертальцев едва доживали до сорока лет, многие из них даже не могли увидеть своих внуков. В отличие от них, первые кроманьонцы жили до шестидесяти лет. В неандертальских поселениях не было стариков, не было этих «концентраторов» опыта жизни племени, которые смогли бы его осмыслять и передавать молодым.
Старики в кроманьонских поселениях – это маленькая революция в жизни племени. Их уже не бросают как ненужных членов племени, но находят им применение – они воспитывают детей, пока среднее поколение находится на охоте или заняты по хозяйству. Впервые начинается процесс осмысления уникального человеческого опыта, к тому же увеличивается и время его накопления по сравнению с неандертальцами минимум на одну треть. Исследование, проведенное специалистами Мичиганского Университета и Университета Калифорнии, показало, что примерно 30 тыс. лет назад, в эпоху Верхнего Палеолита, в человеческой популяции резко возросло число стариков. Тогда старость наступала значительно раньше, чем теперь, – средний репродуктивный возраст составлял 15 лет, 30-летний человек уже мог иметь внуков.
Мы располагаем лишь каменными и костяными орудиями кроманьонцев, все деревянные изделия не сохранились, однако несложно предположить, что они были украшены орнаментом, рисунками и сложной резьбой, как, например, сегодня украшаются рукояти боевых топоров, стены домов и деревянный хозяйственный инвентарь у жителей Новой Гвинеи или австралийских аборигенов. Кроманьонцы были не только «вполне современными людьми», но и если бы один из них попал в нашу эпоху в малом возрасте, его можно было бы научить пользоваться компьютером и рассуждать на отвлеченные философские темы. Мозг у кроманьонцев был вполне готов к этому.
У кроманьонцев появляется разнообразие локальных культурных типов, в разных районах использовались различные техники и наблюдались различные явления, например, наскальную живопись Франции трудно перепутать с пещерными рисунками Африки. Культура кроманьонцев оказывалась в равной степени как всеобщей, так и неоднородной, что также заметно разнится с относительно монолитной неандертальской культурой. Культура неандертальских поселений была однородна не только в географическом, но и во временном плане, хотя, разумеется, опытный глаз исследователя заметит некоторые различия, которые накапливались в течение нескольких сотен лет.
И сегодня не существует относительно стройных и непротиворечивых объяснений такого поразительного ускорения в развитии человечества, которое просто не укладывается в рамки логики всех предыдущих этапов развития.
Кроманьонцы стали охотниками и собирателями, в отличие от неандертальцев, которые охотились крайне редко. Впрочем, и кроманьонцы были не столь удачными охотниками и нередко ограничивались лишь павшим животными. Но они действительно обладали именно навыками охоты. Они создали поразительное пещерное искусство. Они покрывали сени рисунками из красной охры, которой, очевидно, придавали священный смысл по аналогии с цветом крови. У них был страх смерти – именно осознанный и переживаемый страх, а не инстинкт самосохранения, как у животных. Они сумели отделить мир видимый, внешний от некоего абстрактного, тайного и невидимого мира, который изображали на стенах пещер. Буквально следуя преданиям, изложенным у Геродота и у многих других историков, эта категория людей обладала способностью «поклоняться богам и приносить им жертвы» – и именно эта черта отсутствовала у более ранних видов людей. Бог, наконец, создал себе верного слугу.
Часть седьмая