Сейчас возле многих из них были открыты один, а то и два лаза. Из каждого лаза высовывалась круглая голова человека-ящера, внимательно наблюдавшего за гостями.
– Не меньше сорока особей, – на глаз прикинул Кийск.
– А под землей еще больше, – добавил Плавт. – По моим прикидкам, в поселке примерно сто людей-ящеров, не считая детей.
Возле одного из лазов возникло какое-то непонятное движение. Человек-ящер, по грудь высунувшийся из норы, что-то недовольно заверещал, обращаясь, судя по всему, к тому, кто находился в той же норе, но ниже уровня песка. Все еще что-то щелкая и рассерженно шипя, человек-ящер начал вылезать из норы. Как только выход освободился, в нем показалась голова человека с темными, коротко остриженными волосами. Быстро глянув по сторонам и увидев людей, приехавших на вездеходах, он что-то громко крикнул и, оперевшись руками о края норы, выбрался на поверхность.
Наряд человека был в высшей степени необычен: короткая римская туника изумрудно-зеленого цвета, сделанная не из материи, а из плотно переплетенных между собой травяных стеблей, на левом плече вместо заколки, стягивающей края туники, красовалось соцветие какого-то диковинного цветка, пояс перетягивал шнурок, также свитый из трав, и только на ногах у него были римские кожаные башмаки.
– Это Иторис, – сказал, обращаясь к Кийску, центурион. – Мой легионер, которого нам пришлось оставить у людей-ящеров. У него была серьезная рана бедра, и он не мог продолжать путь вместе с нами. Как видите, с ним не произошло ничего плохого.
Человек, одетый в зеленую тунику, остановился в двух шагах от Плавта и, раскинув руки в стороны, что-то громко произнес.
– Что он говорит? – спросил у центуриона Кийск.
Электронный переводчик Плавта был настроен на звуковой диапазон, свойственный только его голосу, а потому не переводил чужой речи, даже если человек говорил на том же самом языке.
– Он благодарит меня за то, что я выполнил обещание и вернулся за ним, – перевел слова легионера Плавт. Улыбнувшись, центурион добавил: – И еще он удивлен, почему на нас с Грахтом столь уродливая одежда.
– Ну, его одежда не менее странная, – заметил Леру.
Философ подошел к легионеру и двумя пальцами потрогал материл, из которого была сделана туника. Затем он подцепил ногтями торчащий кончик одной из травинок и попытался выдернуть ее. Он повторил попытку трижды, но у него так ничего и не получилось.
Иторис недовольно посмотрел на Леру и, указав на философа, о чем-то спросил Плавта.
– Нестор, Иторис не может понять, чего ты от него хочешь, – перевел слова легионера Плавт.
– Вы мне не поверите, – сказал Леру, не отрывая удивленного взгляда от одежды легионера, – но трава, из которой сделана его туника, живая. И стебли ее не изломаны, что непременно должно было бы произойти в процессе плетения.
Леру вновь дернул за торчащую из туники Иториса травинку и озадаченно покачал головой.
– Нас удивляет твоя одежда, Иторис, – обратился к легионеру Плавт. – Где ты раздобыл эту тунику?
Легионер смущенно улыбнулся, быстро качнул головой из стороны в сторону и слегка развел руками, словно желая сказать, что для него самого это такая же загадка. Он начал говорить, а Плавт осуществлял синхронный перевод:
– Я просто объяснил людям-ящерам, какую одежду мне хотелось бы иметь, и через несколько часов они принесли мне кусок полотна, сотканный из травы. Стоило мне только обернуть его вокруг тела, как материя сама собой приняла нужную форму. И это, – Иторис указал на цветок-заколку, – тоже выросло само на нужном месте. Я полагал, что надолго одежды из травы не хватит, но она оказалось прочной. Я ношу эту тунику уже дней пять, а она все как новая. И что удивительно, в ней мне никогда не бывает ни жарко, ни холодно. А для того, чтобы сохранять такую одежду в порядке, нужно только слегка спрыснуть ее раз в день тем соком, который мы здесь пьем вместо воды.
– Поразительно, – Леру перевел взгляд на стоявших неподалеку людей-ящеров и, указав рукой на облаченного в растительную тунику легионера, громко и отчетливо артикулируя, повторил: – Поразительно! – как будто надеялся на то, что они смогут его понять.
Хозяева подземного города, как и следовало ожидать, смотрели на философа в полнейшем недоумении.
– Готово, – один из биологов протянул Леру настроенный электронный переводчик.
Поблагодарив его коротким кивком, философ попытался пристроить клипсу переводчика на ухе легионера Иториса. Римлянин крепко схватил руку Леру за запястье и что-то гневно прокричал. Вторая клипса с динамиком, болтавшаяся на тонком проводке, тут же воспроизвела слова легионера, переведенные на общегалактический:
– Не смей ко мне прикасаться!
В дело пришлось вмешаться центуриону Плавту. Только после того, как он объяснил Иторису, для чего нужен прибор, который пытался вручить ему Леру, а после показал клипсы на собственном ухе и на ухе Грахта, легионер позволил философу закрепить клипсу на мочке своего уха и крошечный прямоугольный блок электронного переводчика на травяной тунике.
– Теперь вы меня понимаете? – обратился к легионеру Леру.
Вздрогнув от неожиданности, Иторис прижал ладонь к уху с клипсой, из которой прозвучал совершенно чужой голос, и едва ли не с ужасом посмотрел на философа.
– Все в порядке, – успокаивающе похлопал легионера по плечу центурион. – Ты скоро к этому привыкнешь.
Грахт подмигнул своему приятелю и осклабился в уродливой улыбке.
– Кто все эти люди? – спросил, обращаясь к центуриону, Иторис. – Где остальные легионеры?
– Все живы и здоровы, – успокоил его Плавт. – Мы встретили друзей.
Леру, которому не терпелось приступить к работе, тут же обратился к Иторису с вопросом:
– Я так понимаю, что вам каким-то образом удается общаться с хозяевами поселка?
– Только знаками, – ответил легионер и, наклонив голову, с любопытством посмотрел на вторую клипсу, подвешенную рядом с блоком электронного переводчика. – Так, – Иторис провел рукой сверху вниз, – по-ихнему значит «да». Так, – легионер махнул рукой слева направо, – значит «нет». Ну а остальное уж как придется.
– Понятно, – уныло поджал губу Леру. – А из речи людей-ящеров вы не выделяете какие-нибудь отдельные слова или фонемы?
– Да какие там слова, – скривил презрительную мину Иторис. – Это же не речь, а чистая тарабарщина.
Леру досадливо цокнул языком и посмотрел на людей-ящеров, терпеливо ожидавших, когда люди закончат свой разговор.
– Хотя те двое, что пришли сюда пару дней назад, вроде бы пытаются с ними разговаривать, – добавил римлянин.
– Двое людей? – вновь с интересом посмотрел на Иториса Леру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});