Читать интересную книгу Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира - Розалин Майлз

столкнулись с ситуацией, которая людям прошлых эпох показалась бы немыслимым кощунством. Теперь женщина могла заниматься сексом ровно так, как это всегда делали мужчины: от случая к случаю, по собственному желанию, без подготовки и – быть может, самое ужасное – без последствий! Эта последняя мысль придала новую окраску борьбе за легализацию абортов, происходившей на Западе в 1960-х годах.

В истории аборта, как в капле воды, отражаются пути и способы общественного и законодательного контроля над женским телом, которые до самых недавних пор всегда отражали лишь императивы и страхи патриархата и никогда – потребности самой женщины. Еще в 1939 году в Великобритании правительственный комитет под председательством лорда Биркетта утвердил право государства контролировать размножение для повышения рождаемости. Глубинный поворот произошел на Западе, когда политическая заинтересованность государства в контроле над гражданами сменилась юридическим признанием права индивида на личную независимость.

В странах с сильными католическими традициями, где аборт оставался не только нелегальным, но и неприемлемым для общества, конфликт был острее, схватки ожесточеннее, битвы продолжались дольше. Успех там, как и в других местах, был достигнут благодаря мощным и сплоченным феминистическим акциям. В Ирландии множество женщин организованно отправились из Дублина в Белфаст (в Северную Ирландию, которая принадлежит Великобритании и живет по британским законам), чтобы купить средства контрацепции. Когда этот так называемый «противозачаточный поезд» вернулся в Дублин, на вокзале его встречала целая толпа, а таможенники предпочли закрыть глаза на нелегально ввозимые препараты. Во Франции группа женщин, возглавляемая такими известными светилами, как Симона де Бовуар, подписала и распространила «Манифест триста сорока трех» – документ, в котором все подписантки признавались в совершении нелегальных абортов и бросали вызов властям, предлагая привлечь их к ответственности. Из этого манифеста выросла проабортная организация «Шуази» («Выбор»), основанная Жизелью Халими, женщиной-адвокатом, защищавшей от пыток алжирскую революционерку Джамилю Бупача. Кампании «Шуази» привели к тому, что в 1974 году Симона Вейль провела через французский парламент эпохальные законы о контрацепции и абортах.

К концу 1970-х годов и в Европе, и в Америке были приняты ключевые законодательные решения, изменившие к лучшему жизнь женщин по обе стороны Атлантики. В 1973 году Верховный Суд Соединенных Штатов постановил, что «право на неприкосновенность частной жизни включает в себя решение об аборте», позже подтвердив это таким эпохальным заявлением:

Поскольку именно женщина физически вынашивает ребенка и испытывает на себе прямые и непосредственные последствия беременности, в этом споре между двумя (родителями, мужчиной и женщиной) следует встать на сторону женщины[399].

В схожем британском решении, принятом по требованию Европейского суда в 1981 году, суд высказывается еще яснее: законы Англии «не дают отцу права голоса в решении вопроса о прерывании беременности».

Не дают права отцу? Женщины лишили мужчину его «священного права» и получили поддержку суда? Как такое могло случиться? Лишь благодаря двадцати годам невиданной ранее феминистической активности. Важно понимать, что женщины в индустриальных обществах, успешно завершив суфражистскую кампанию, не могли просто поблагодарить своих господ и повелителей и тихо разойтись по домам. Говоря словами многолетней активистки Доры Рассел, обращенными к Дейлу Спенсеру: «Женщинам в наше время всегда есть за что бороться!» Кроме того, межвоенные годы породили великий феминистический текст – блистательный анализ паутины, опутавшей женщин, «Второй пол» Симоны де Бовуар (1949).

Однако вечное отсутствие женщин в исторических книгах и в свидетельствах о современности, невозможность для них таких же активных и самовозобновляющихся контактов друг с другом, какими благодаря своей работе и общественной жизни наслаждались мужчины, лишила женщин видимой, общеизвестной, непрерывной традиции политического действия. Лишь когда на свет является в новом обличии неизбежный патриархальный реванш, женщины оглядываются назад – и открывают свою силу, свою солидарность, свою политическую историю. И в каждом случае все это приходится открывать и изобретать заново, буквально вырывая из зубов у мужчин, твердящих, что женщинам живется лучше некуда. Это отрицание угнетения женщин столь мощно, что вызывает у самих женщин тяжелое чувство «проблемы без названия».

В 1963 году в своей «Тайне женственности» Бетти Фридан, мать современного феминизма, описала постсуфражистскую стадию женской борьбы таким по праву прославленным пассажем:

В середине ХХ века в Соединенных Штатах женщина страдает от какого-то беспокойства, неудовлетворенности, безымянной тоски. Каждая домохозяйка из пригорода справляется с ней в одиночку. Заправляя кровать, идя в магазин за продуктами, подбирая ткань для мебельных чехлов, перекусывая бутербродами с арахисовым маслом, отвозя детей на собрание скаутов и обратно, лежа в постели рядом с мужем, она боится даже самой себе задать молчаливый вопрос: «И это все?»[400].

Заслуга Бетти Фридан в том, что она разнесла в клочья миф о «счастливой домохозяйке». Этим она помогла и другим женщинам разбить пряничные стены своих домашних тюрем, поделиться друг с дружкой своей досадой, гневом и яростью. В это же самое время мощный импульс женского гнева исходил и еще из одного источника. Радикальные политики 1960-х увлекли множество сильных и самоотверженных женщин на борьбу против расизма и Вьетнамской войны. Однако внутри каждого «революционного» движения женщины обнаруживали: «Мужчины возглавляют марши, мужчины произносят речи, а от соратниц ждут, что те будут слушать и заклеивать конверты». Услышав от лидера чернокожих Стокли Кармайкла, что единственная допустимая для женщины позиция в движении – «лежа ниц», активистки поняли: есть угнетенный класс, который им ближе чернокожих, освобождение которого важнее освобождения оккупированных вьетнамцев – они сами. Взрыв женского гнева и последовавшие за ним действия очевидны из простого перечисления основных событий последующих лет:

1966 Создается Американская национальная женская ассоциация с Фридан во главе.

1969 Выходит в свет «Миф о вагинальном оргазме», «эпохальное эссе [Энн] Кедт, освободившее клитор от многосотлетних тайн и умолчаний, яростно отстаивающее женскую сексуальность»[401].

1970 Опубликованы книги «Сексуальная политика» Кейт Миллет, «Женщина-евнух» Жермен Грир, «Диалектика пола: обоснование феминистической революции» Суламифь Файерстоун. В Великобритании проходит Первая национальная конференция по освобождению женщин.

1971 Создана политическая фракция Национальной женской ассоциации (NWPC).

1973 Международный феминистический конгресс.

1975 В ООН объявлена декада прав женщин.

1960–1980-е Программы законодательных реформ, новые законы, направленные на обеспечение равноправия, различные конструктивные меры по всему индустриализованному миру.

Так, начавшись с чего-то запутанного и неопределенного, новое женское движение выросло в мощную политическую силу: оно перестало быть исключительно женским предприятием и привлекло на свою сторону как отдельных мужчин, так и целые правительства. Новая нота в голосе протеста, новое измерение в анализе дало этому движению авторитет и подлинность, которые не просто требовали внимания, но властно привлекали внимание к себе.

Женщины – угнетенный класс… Нас эксплуатируют в качестве сексуальных объектов, «рожальных машин», домашних рабынь и дешевой рабочей силы… нам предписывают определенное поведение, подкрепляя это угрозами физического насилия. Поскольку мы жили и продолжаем жить в столь тесной близости со своими угнетателями и в отрыве друг от друга, это не позволяет нам разглядеть в своих личных страданиях политическую проблему[402].

Из этого прозрения, с которым, когда его поймешь, невозможно спорить, вырос самый мощный из лозунгов нового движения: «ЛИЧНОЕ – ЭТО ПОЛИТИЧЕСКОЕ». Впервые множество женщин осознало, что настоящий их враг – не Церковь, не государство, не закон, не правительство, вообще не какие-то далекие «они», а он: представитель и агент всех вышеперечисленных, мужчина в ее постели.

Миллионы женщин услышали в этом утверждение, которого ждали всю жизнь – рассказ о том, как работает общественная реальность, наконец-то объяснивший им их личный опыт. Для некоторых дальнейший путь был очевиден. Если женщинам удастся перенести этот феминистический лозунг на следующую ступень и действительно сделать личное политическим, они обретут способность повернуть вспять хотя бы некоторые потоки, противостоявшие женщинам в прошлом.

Пришествие женщин во власть и в политику по всему миру уже началось, хотя идет медленно и разрозненно. Первой в мире женщиной-премьером в 1960 году стала шриланкийка Сиримаво Бандаранаике – пожалуй, не совсем то, чего мы ожидали. Но ее назначение стало символом явления новой расы женщин-политиков – хитроумных, несгибаемых, жаждущих власти и превыше всего ставящих воплощение на практике истины, изреченной Джилл Джонстон: «Никто не обязан всю жизнь быть вторым номером».

Стать номером первым в чисто мужском мире силовой политики – разумеется, это требует и ловкости, и невероятной стойкости, и огромной эмоциональной выдержки. Когда впервые за тысячелетнюю историю британского парламента в него была избрана женщина – Нэнси Астор, первые полгода работы она описала как «чистый ад». Сама борьба за право стать кандидатом в большинстве стран представляла собой ад на земле: так, в 1849 году французская социалистка Жанна