и мужскую реакцию на него. По всему западному миру, везде – в юриспруденции, профессиональной и частной жизни – где бог-отец был свергнут со своего престола, мужчины валялись на земле, зализывая израненную гордость и мечтая о реванше. И пришел их час. Зигмунд Фрейд, врач-психиатр из Вены, возложил на себя культурную миссию по возвращению мужчины на законное место в центре вселенной.
Первой грандиозной неудачей для женщин стало то, что Фрейд родился в середине XIX века в немецком буржуазном обществе. Для человека, взявшего на себя задачу заново сформировать мировые представления о женском поле, едва ли можно было найти худший пример социальной организации, чем эта узкая, реакционная, оглупляющая, разрушительная среда, сводящая женщин к пустоголовым куклам или доводящая до истерических припадков. Собственные взгляды Фрейда на женский вопрос недалеко отстояли от взглядов традиционного еврейского патриархата, и современное ему женское движение не оказало на него никакого влияния, как ясно видно из этого раздраженного письма к невесте:
Отправлять женщин бороться за существование, как мужчин – мертворожденная идея. Стоит мне, например, вообразить, что моя милая участвует в конкурентной борьбе – и я готов сказать ей… что люблю ее и молю отказаться от борьбы ради тихой домашней жизни, где ей ни с кем не придется соперничать… Я убежден, что все эти реформы законов и образования разобьются о простой факт: задолго до того, как мужчина научился зарабатывать себе положение в обществе, сама природа определила предназначение женщины, наградив ее красотой, очарованием и мягкостью характера. Закон и обычай могут дать женщинам многое из того, что ныне им недоступно, но положение женщины, несомненно, останется таким же, как сейчас: в юности – обожаемый предмет страсти, в зрелые годы – любимая жена[385].
Если уж для утверждения «правильного» баланса власти между мужчинами и женщинами на сцену вновь является Мать-Природа, не стоит удивляться, что и сам мужчина возвращается к своей древней роли. Вытеснив все прошедшие годы, все труды и успехи женского движения куда-то глубоко в бессознательное, Фрейд вновь призвал в мир Фаллос. В сущности, этот великий змей никуда и не уходил. Но в последние годы начал прятать голову; атаки женщин на сексуальные привилегии мужчин заставили последних почувствовать себя неуютно. Но теперь на сцену вышел новый немецкий драматург, чтобы представить публике новую пьесу, в которой мужчина играет главную героическую роль.
Сюжет ее проще простого. Маленький мальчик растет и любит свою мать. Однажды ему открывается диво дивное: оказывается, у взрослых мужчин есть пенис! К несчастью, у него самого пенис маленький, невзрачный и совсем не встает; это смущает и угнетает мальчика. Его сестра тоже видит пенис – и преисполняется ярости и зависти от того, что у нее такого сокровища нет. Но ее братик со временем преодолеет ненависть к родителям и страх кастрации; у него отрастет своя «игрушка», с которой он сможет играть, сколько вздумается. А девочка заперта в ловушке зависти к этому священному предмету на всю оставшуюся жизнь. Мораль этой эдиповой драмы проста: мальчиком быть лучше, чем девочкой, и нет на свете ничего столь же чудесного, мощного, важного и ценного, как пенис.
Из этой начальной точки невозможно не прийти к логическому выводу: женщины в целом стоят ниже мужчин из-за «бедности их внешнего оснащения»; быть женщиной уже значит быть дефектной. Запертый на стадии развития «у меня больше», Фрейд, разумеется, находил «женский пенис», то есть клитор, неадекватным до слез. Признавая, что, несмотря на невпечатляющие размеры, клитор очень чувствителен, Фрейд вообразил, что чувствительность клитора представляет собой своего рода отсталость, «детскую маскулинность». Только перенос «возбуждаемости» с клитора во влагалище делает женщину сексуально зрелой. Вагинальный оргазм – вот признак настоящей женщины; клиторальный оргазм означает просто «попробуй еще раз». Современный американский биолог так подытоживает влияние этой теории:
Теория вагинального оргазма Фрейда требовала от женщин отрицать собственные чувства и знания о собственной сексуальности, чтобы быть зрелыми и женственными – поистине угнетающий и обессиливающий опыт. Это повлекло за собой разнообразные и глубокие последствия. У многих женщин бесплодные попытки получить вагинальный оргазм лишь усиливали чувство неполноценности, неадекватности и своей вины. Теория, призванная объяснить и исцелить «фригидность», на деле затрудняла получение оргазма, требуя от женщин заниматься сексом таким способом, при котором им труднее всего испытать оргазм… Она усиливала фаллоцентричность сексуальности, определяя сексуальность женщин исключительно через пенис.[386]
Так мужчины влезли и туда, куда никогда раньше не совали носа. Наследие Фрейда отдало самую личную и интимную часть жизни женщины, ее сексуальность, во власть мужчин-«экспертов» – тем, кто никогда не спрашивал женщин, что они думают или чувствуют, не прислушивался к их собственным свидетельствам и все же куда лучше самих женщин знал, что они собой представляют и какими должны быть. Мужчины получили в свое распоряжение новые земли, где старую Мать-Природу предстояло поставить на службу новому богу-отцу науки. И, разумеется, ничего нового не придумали. Повторялась та же старая история: мужчина силен, женщина слаба, мужчина активен, женщина пассивна, мужчина доминирует, женщина подчиняется – хоть теперь этот древний трюизм облекался в самые изысканные выражения, как в этом описании «истинной женщины» у одной из поклонниц Фрейда, принцессы Мари Бонапарт в ее книге «Женская сексуальность»:
Ибо роль всего женственного, от яйцеклетки до возлюбленной, заключается в ожидании. Дело вагины – ждать явления пениса так же пассивно, сонно и безмятежно, как яйцеклетка ждет сперматозоида. Именно это первичное биологическое отношение воплощает в себе вечный феминный миф о Спящей Красавице[387].
Отличный трюк – и очень вовремя! С распространением знаний о контрацепции и соответствующих техник женщины были уже в шаге от власти над собственным телом. Наступали новые времена, когда мужчины на Западе уже не могли держать женщину «босой, беременной и на кухне», привязывая ее к себе бесконечными родами и младенцами. Но сторонники психоанализа надеялись, что это еще не конец. Пусть женщин не удастся больше запирать дома, пусть они научатся не попадать в ловушку многодетности – в распоряжении мужчин остаются более тонкие способы манипуляции: женщину можно пристыдить и напугать «фригидностью», объявить «неистинной женщиной», «незрелым мужчиной» или несовершенным ребенком, заставить стыдиться себя – и вновь подчинить себе.
И это сработало. Повсюду, где распространялись эти сказки венского леса, женщины в тревоге старались подчиниться новым требованиям. «Ни одна женщина не может считать себя свободной, если не владеет и не распоряжается своим телом», – писала Маргарет Сэнгер. И дух Отца, воззревший на труды Фрейда и увидевший, что они хороши весьма, мог с этим только согласиться.
12. Дочери Времени
Истина – дочь Времени, а не Авторитета.
Фрэнсис Бэкон
История, если верно ее читать, представляет собой ряд попыток приручить Отца… величайший триумф того, что мы зовем цивилизацией – приручение самца человека.
Макс Лернер
Что же думать мужчинам и женщинам о своей мужественности и женственности в нашем двадцатом веке, когда столь многие старые идеи обветшали и ждут, чтобы их заменили новыми?
Маргарет Мид
4 августа 1914 года сэр Эдуард Грей, министр иностранных дел Великобритании, смотрел из окна Уайтхолла на темнеющий Лондон. «По всей Европе гаснут огни, – сказал он. – И при нашей жизни не загорятся вновь». Пророчество оказалось верным даже в буквальном смысле: по окончании боевых действий ни одна из европейских стран, вовлеченных в войну, не была в состоянии без проблем оплачивать счета за газ или за электричество. Одной только Британии сама война стоила более пятидесяти тысяч миллионов фунтов стерлингов, а восстановление всего, разрушенного войной, обошлось вдвое больше[388]. Деньги, которые можно было бы потратить на новые жилые дома, современные удобства, социальные службы, были брошены в топку конфликта, оставившего миллионы людей в Европе без куска хлеба и без крыши над головой.
Некоторым повезло. За четыре года более десяти миллионов отдали жизнь на службе богу войны, и по сей день требующему массовых человеческих жертвоприношений. Что побуждает стариков в правительстве отправлять лучшие молодые силы убивать таких же молодых людей из «вражеской» страны и самим умирать от их рук? Какова бы ни была причина, женщины, слыша, что потеря возлюбленных, мужей, сыновей (или надежд на все это) открыла им новые возможности и значительно повысила их социальный статус, не могли не думать о том, что цена оказалась слишком высока. Тем более что цели-близнецы – свобода и равенство – после войны оставались по-прежнему далеки. В ходе военных действий немцы расстреляли британскую медсестру Эдит Кавелл, помогавшую скрыться раненым солдатам, а французы – голландскую танцовщицу Мату Хари, заподозрив в ней германскую шпионку