Мартен искал взглядом Марию Франческу, и не находил — вид на большую часть комнаты и противоположный конец стола заслоняли ему складки портьеры. Но он слышал смех сеньориты, и время от времени видел склонявшуюся в ту сторону рыжую голову и округлые сутулые плечи Готарда Ведеке, вторившего этому несносному хохоту низким горловым похрюкиванием.
Тут сквозняк пошевелил портьеру. Ее края несколько раздвинулись и Мартен почувствовал, что вся кровь, собравшаяся в сердце, яростной горячей волной ударила ему в голову. Он заметил стройную фигурку Марии, охваченную рукой Готарда, и её голову, склоненную к нему на грудь. В тот же миг двери в глубине зала приоткрылись, в них заглянула пани фон Хельтбарк и тут же деликатно удалилась. Шульц, видимо, уснул: голова его упала на измятый воротник, а шутовской колпак съехал на глаза. Ведеке склонился, а потом с известным усилием поднялся с места и, повернувшись спиной к окну, двинулся в сторону спальни Марии Франчески. Ступал он осторожно, обходя перевернутые кресла, поскольку нес в объятиях роскошный и сладкий груз.
Мартен увидел на мгновение его пухлые плечи и белые руки Марии, обнимающие толстый багровый затылок. Сеньорита болтала ногами, прижималась к Готарду, щекотала его за ухом и смеялась, хохотала как нимфа, уносимая сатиром.
Треск разбитых дверей, звон стекла и яростный окрик Мартена заставил их замереть на месте. Ведеке обернулся, глянул через плечо и окаменел, разинув рот, из которого сочилась слюна. Мария вырвалась из его объятий, отступила к стене.
Шульц очнулся, отбросил прочь колпак, вытаращил глаза и силился встать, что ему удалось не сразу.
Мартен, ослепленный гневом, на миг застыл неподвижно, с напряженными мышцами и страшным смятением в мыслях. Сквозь кровавую мглу видел он только побледневшее, искаженное ужасом лицо Готарда Ведеке. И метнувшись к нему, как тигр, схватил за плечо, развернул к себе, врезал наотмашь по челюсти, добавил по другой, выхватил из-за пояса пистолет. И тут почувствовал, как чьи-то руки обнимают его колени, хватают за рукав.
Услышал высокий пронзительный крик и немного придя в себя Ян узрел у ног своих Марию Франческу. Резко вырвался, и она упала между ним и Готардом, не переставая кричать и взывать на помощь.
Ведеке, оглушенный, залитый кровью из разбитого носа, оступал шаг за шагом, и с порога спальни кинулся назад, к окну, распахнул его, выскочил наружу и помчался, спотыкаясь, налетая на кусты и цепляясь за ниpкие ветки деревьев.
Удирал вслепую, подгоняемый безумным страхом, но вскоре вынужден был остановиться, ибо не хватило дыхания. И тут убедился, что никто его не преследует. Присев за толстым пнем и тяжело переводя дух, попытался понять, что же все-таки произошло.
Это было нелегко. В голове у него мутилось, на губах ощущал вкус крови, а лицо опухало и горело, как ошпаренное. Ему показалось, что сквозь распахнутое окно и выбитые стекла долетают звуки драки.
« — Этот бешеный пес всех нас перебьет, — с ужасом подумал он. — Что делать?»
Огляделся кругом и теперь, освоившись с темнотой, разглядел живую изгородь и распахнутую калитку. Готфрид кинулся туда и вбежал на двор. Лакеи и гайдуки высыпали из избы для прислуги и с любопытством заглядывали во двор. Он уже собирался позвать их, когда заметил и узнал запряженные сани. Это была упряжка бурграфа Лятарни.
Значит Мартен прибыл оттуда! В таком случае его корабль стоит в Вислоуйсце. Может быть, «Зефир» поврежден?
Времени задумываться над этим не было. Надлежало действовать. Быстро! Немедленно!
Ведеке кликнул кучера.
— Быстро в город! — бросил он, падая в сани.
Неуклюжий парень торопливо снимал с конских голов мешки с зерном, поправлял хомуты, подтягивал упряжь. Остальные несмело приближались, окружая упряжку полукругом.
— Люди добрые! — обратился к ним Ведеке. — Бегите в дом! Там дерутся. Тот, что только что приехал, охвачен приступом безумия. Он вооружен. Его нужно связать и запереть!
Слишком поздно он заметил, что перепугал прислугу. Никто не горел желанием умереть от руки безумца.
Но сани уже рванули с места. Ведеке выругался и укрылся пологом.
— Гони! — крикнул он. — Лети во весь опор!
Тем временем Мартен, потеряв его из виду, несколько остыл.
— Встань, — велел он Марии. — Перестань кричать и собирайся. Едем на корабль.
Сеньорита умолкла и уставилась на него расширенными от страха глазами. Взяв её за локти, поставил на ноги.
— Даю тебе две минуты, — тихо сказал Ян. — Забирай то, что под рукой, и возвращайся, ибо дольше я ждать не намерен.
Подтолкнул её легонько к дверям спальни и повернулся к Шульцу, который стремительно трезвел от холодного ветра из разбитого окна.
— Тебя стоит проучить и наградить приличным пинком, скотина, — презрительно процедил Мартен. — Или пустить пулю в лоб, как паршивому псу. Тебе и тому хряку, которому ты её подсунул.
Шульц заморгал, словно ему сыпанули песком в глаза. Ему становилось ясно, что и он остался в дураках.
— О ком ты говоришь? — выдавил он. — Кому я… я — Марию?
— Кому! — повторил Мартен. — Если бы не видел собственными глазами, сам бы не поверил! Сколько тебе заплатил Ведеке за то, чтобы ты споил её в собственном доме, чтобы мог с ней… как с первой попавшейся… Тьфу! — сплюнул он под ноги.
Шульц наконец пришел в себя.
— Ведеке?! — возвопил он.
Его потрясение было таким очевидным, что Мартен даже усомнился в правоте своих подозрений.
— Только не делай виду, что ты ни о чем не знал, — сказал он уже спокойнее.
Шульц тут же понял, что пока ему ничто не грозит.
« — Ведеке! — поспешно размышлял он. — Все можно свалить на этого престарелого Адониса. А она? Ее нужно задержать. С ней я разберусь позднее, — облизал он пересохшие губы. — Хватит у Анны ума выпроводить тех гостей и женщин? Мартен их, пожалуй, не видел… — он покосился на стол и приборы. — Ладно, как-нибудь объясню, — думал он. — Самое главное, чтобы он уехал один, без нее. С Готардом я улажу, но нужно избавиться от Мартена. Только как? Пока нужно сделать все, чтобы Мария осталась здесь.»
Тут он услышал тихий звон бубенчиков саней. И облегченно вздохнул. Мартен даже не взглянул в сторону окна. Казалось, он ждет дальнейших объяснений.
— Я был пьян, — сказал Шульц. — Готард все время пил со мной, шельма. Бог мне свидетель, — ударил он себя в грудь, — я его не заподозрил!
— Оказалось, голова у него куда крепче твоей, — буркнул Мартен.
Подойдя к столу, налил себе кубок вина и выпил залпом. Генрих наблюдал за ним исподлобья.
— Наверняка, — подтвердил он, деланно сокрушаясь. — Если бы я только мог допустить, что он с тайным умыслом…