Что, касается 11-го пешего полка, то история не помнит особо позорных, связанных с массовыми перебежками к неприятелю, страниц в его истории. Всю войну полк провел на итальянском и сербском фронтах и отличился в нескольких сражениях, в частности у Пиавы (см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 197). Здесь упоминается, по всей видимости, из-за того, что один из четырех батальонов полка формировался в Писеке. Остальные три были пражскими. См. также комм, о райнераках: ч. 2, гл. 1, с. 277.
В этой грозовой предреволюционной атмосфере приехали рекруты из Воднян с искусственными черными гвоздиками.
Речь об издевательстве над традиционным рекрутским букетом (см. комм., ч. 1, гл. 7, с. 83). В оригинале, кстати, упомянут материал, из которого были сделаны цветы, — это хлопчатобумажная ткань для штор органтин (rekruti z Vodňan s karafiáty z černého organtinu).
несколько евреев из Писека закричали в виде приветствия: «Ней! Nieder mit den Serben!» /Хайль! Долой сербов! (нем.)/Им так смазали по морде, что они целую неделю потом не показывались на улице.
Комм, по поводу пронемецких сантиментов чешских евреев см. ч. 1, гл. 7, с. 83.
— Валяетесь дома на печке и думаете
Не просто представить себе в чешском доме русскую печку и валяющегося на ней австрийского жандарма. В оригинале, конечно, попросту «прохлаждаетесь дома и думаете себе» (Válíte se pěkně doma а myslíte si).
С. 319
«Нынче я опять разыграл нашего старого болвана».
В оригинале используется замечательное и сочное выражение – stará mrťafa (Tak jsem vám zas měl dneska srandu z našeho starýho mrťafy) – нечто прогнившее, протухшее, мертвое изнутри. «Опять валял дурака с нашей старой гнилушкой».
так как внизу, в пивной, его ждала партия в «шнопс»
В оригинале: poněvadž dole u Otavy čekají na něho s partií «šnopsa».
To есть не «внизу, в пивной», а в нижней части города у реки Отавы. Здесь же при замене названия реальной писекской реки на слово «пивная», при оставленном слове «внизу», выходит, что пивнушка была в том же доме, только этажом ниже жандармского отделения. По поводу возможности того, что речь идет о писекской гостинице «У Отавы», Йомар Хонси резонно указывает на очевидное противоречие с текстом романа – гостиница «У Отавы» находилась еще дальше от одноименной реки, чем жандармское управление на Большой площади (см. комм, выше: ч. 2, гл. 2, с. 316), то есть выше, а не ниже, как у Гашека.
Шнопс (šnops) – заимствованное из немецкого название игры «шестьдесят шесть». См. автокомм. Гашека ч. 3, гл. 1, с. 57. Ярда Шерак замечает (JŠ 2010), что немецкое название Schnapsen связано со ставдартным штрафом проигравшему в немецкой пивной. Выставить der Schnaps выигравшему.
Плохо меня эта публика знает! А я могу быть жестоким.
В оригинале «жестокий» – немецкий дериват prevít (Mě ty lidi ještě málo znají, já dovedu být prevít) – гнусный, подлый, ну и, наверное, жестокий, — подходит. От das Privet.
С. 321
— Что и говорить, геркулесова работа, — сказал наконец ротмистр.
Композиционно у Гашека большой швейковский анабазис начинается древней историей (Ксенофонт) и заканчивается античной легендой (Геркулес). Красиво, даже если имелся в виду Сизиф. В любом случае, Гашек доказал свое право на фельетонный прием, сделав из него наконец двигатель сюжета с подтекстом. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 278. и ч. 1, гл. 2, с. 42. См. также комм., ч. 2, гл. 5, с. 451.
Старый Рампа-трактирщик на Виноградах говаривал
В оригинале: starej hostinské) Rampa na Vinohradech. Как установил Йомар Хонси, изучив адресную книгу Праги, речь вдет о совершенно реальном человеке Йозефе Рампе (Josef Rampa), гостинском из пивной «У воднарни» («U vodárny»). См. «жандарм Рампа» здесь же выше: комм., ч. 2, гл. 2,с. 303.
С. 322
Всю дорогу от вокзала до Мариинских казарм в Будейовицах жандарм не спускал с Швейка глаз
Казармы 91-го пехотного полка находились в большом трехэтажном здании, фасад которого смотрел на Марианскую площадь (Mariánské náměstí). Здание ныне пустует и продается, а в 1915 году с 17 февраля по двадцатые числа мая. (Данные разных источников расходятся, от 9-го у Радко Пытлика и неопределенной середины мая у Влчека и Моравека (Vlček а Morávek) до вновь точной – 20-го мая у Кейлы (Kejla).) Это был официальный адрес Ярослава Гашека. На третьем этаже находилась школа вольноопределяющихся, а вот в каком именно месте полковая гауптвахта, к сожалению, точно неизвестно. Очевидно, что на первом этаже, вход из внутреннего двора. См. комм, ниже ч. 2, гл. 2, с. 325.
и всякий раз, приближаясь к углу или перекрестку, как бы между прочим заводил разговор о количестве выдаваемых конвойному боевых патронов;
От будейовицкого вокзала до казарм около двух километров. Пять или шесть перекрестков.
С. 324
Какой-то добросовестный вольноопределяющийся, оставшийся дома из-за насморка, – это чувствовалось по его голосу.
Вольноопределяющийся, должно быть, не богат, так как согласно правилам вольноопределяющиеся, как будущие офицеры, имели право жить не в казармах, а на квартирах. Очевидно, средства не позволяли бедняге пользоваться этой привилегией. Ну и очевидно, что он не был так же бесцеремонен и общителен, как автор романа Ярослав Гашек, чтобы в схожем положении просто и бесплатно обременять своей персоной друзей и знакомых в городе.
Школа вольноопределяющихся 91-го полка находилась в том же здании, что и полковые казармы (см. комм, выше: ч. 2, гл. 2, с. 322). Сам Ярослав Гашек, прибыв в полк в феврале 1915-го, тут же сообразил, что обучение в школе – хороший способ оттянуть срок отправки на фронт, и немедленно в нее записался, но был очень скоро исключен, после того как обозлил начальника школы капитана Адамичка (hejtman Adamička). Гашек очень своеобразно откликнулся на просьбу командира украсить учебную комнату патриотическим призывом с использованием популярного тогда лозунга «Gott strafe England» (см. комм., ч. 1, гл. 8, с. 98). Стишок, сочиненный отзывчивым юмористом:
«Zum Befehl auf der Wand —Gott strafe England!Herr Gott ist mobilisiert —und mit seiner Name,mit England ist Amen!»
Как его лозунг призывает —Господь Англию покарает!Бог мобилизован,и Отец, и Сын,Так что Англии теперьполный аминь!
как и следовало ожидать, положил начало конфликту с капитаном Адамичкой, который очень скоро привел к заслуженному отчислению Гашека, ну а немедленным следствием были тридцать дней гауптвахты, совмещенной с обучением. Днем поэта-пересмешника водили на занятия, а по ночам он, лишенный общества друзей и сцены городских пивных, орал сквозь решетку своей камеры: «Где гуманизм?» (Wo ist die Humanität?).
Опыт этого заключения, а также некоторых других приключений, скрасивших недолгое, но полное замечательных происшествий пребывание Гашека в Будейовицах, весь без остатка пошел на создание образа очкастого говоруна, вольноопределяющегося Марека, который вот-вот явится в книге, как только перед Швейком откроется дверь камеры полковой губы. См. ниже: комм., ч. 2, гл. 2, с. 325.
Фамилию начальника курсов вольноопределяющихся Адамички и звание – капитан – Гашек использовал для одного из проходных персонажей и в повести, и в романе (см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 337).
Использовал Гашек имя и еще одного человека, которого встретил в школе для вольноопределяющихся в Будейовицах. Это был командир одного из учебных взводов Ганс Биглер (Hans Biegler), превратившийся в романе во всезнайку со слабой прямой кишкой Адольфа Биглера (Adolf Biegler). См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 491.
Следует заметить, что и в повести фигурирует юнкер Биглер, друг и товарищ прапорщика Дауэрлинга. Правда в своем первом воплощении это не маленький Наполеон, а маленький Гитлер, иными словами – ярый немецкий националист. Впрочем, и в романе писарь Ванек будет его аттестовать как «чехоеда», см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 49.
С. 325
Поручик Лукаш потер руки: — Теперь вам каюк!
В оригинале: Už je s vámi, Švejku, amen. Невозможно не заметить, что это сознательный или бессознательный повтор последней строчки лозунга, сочиненного Гашеком для классной комнаты будейовицкой казармы: mit England ist Amen! См. предыдущий комм.
Он вернулся к столу, написал на листке бумаги несколько строк, вызвал дежурного и велел ему отвести Швейка к профосу и передать последнему записку.
В оригинале: profous. Любопытно лишь в смысле общей непоследовательности ПГБ. То он чохом переводит все дериваты, в том числе и профоса, например ч. 1, гл. 9, с. 107: štábní profous Slavík – штабной тюремный смотритель Славик, то оставляет как есть слово, в отличие от «обер-лейтенанта» не каждому понятное без словаря иностранных слов и примечания. Я – за последнее, но уже тогда последовательно и везде.