я выпрямила спину, — он, к слову, сам в неё активно рвётся, и я в какой-то мере могу собой гордиться, однако… Элли, это же не созависимость, правда? Мы с тобой слишком умные для этой хрени! Вот. Так что никаких любовей. Мы самостоятельные и вообще…
Лоб упал на стол.
— Я его не люблю, — пробормотала, — не-а! Он просто милый и хороший. Но, — я вскинула голову, — Но! У него куча недостатков! Упрямство и своенравность, например, — утвердительный кивок, — особенно, когда он меня к кровати упрямо… блять, Элла! И чего тебе не сиделось под юбкой? Забыла, как всё всегда тяжело с мужчинами⁈ Захотела экстрима? А что дальше? Ты в такой жопе, что даже с Варгом было стократно легче!
Я сидела, смотрела на едва освещённую земляную стену перед собой и пыталась отдышаться.
— Я уже сейчас чувствую, как будет больно, — надрывный шёпот, — и что потом? Пещеры Ковена, надписи на стенах и выбросы магии по четвергам?
Я помотала головой, стараясь отбросить от себя панику. Именно из-за неё всё — она сделает меня взрывоопасной. Потому мне стоило подняться, сходить за новой порцией пластинок агерата, которых в самом деле было ещё предостаточно.
— В остальном всё прекрасно, — будто бы ничего и не было, — с улыбкой, — токсикоза нет, — я закатила глаза, — эмбриончика уже можно называть человечком. У неё глазки! — я выдохнула весь скопившийся страх, — бусинки. Мм-м… что насчёт расчётов, то я рожу на пятой неделе, если Викторчик не усмирит свой невероятный источник энергии, или он не иссякнет сам, — покачала головой, — где он её столько берет? Я ему даже магию в ответ не даю, а он… нам просто повезло с отцом, колышущееся сердечко.
Следующие пять минут мне захотелось молчать и тщательно думать о том, что всё не так плохо. Вернее, всё было замечательно. Проблема была лишь в том, что терять это я не хотела уже сейчас. Однако, смысла в моих метаниях не существовало — никто не спросит чего я хочу.
— Варг придёт сам, — вспомнила о насущном, — я уверена. Что насчёт совсем переставшей быть милой Терры, то у меня больше нет выбора, — я облизнула губы, — она нарушила договор, попыталась убить… по большей части тебя, сердечко, — рука машинально улеглась на живот, — а так как мы с тобой хорошие, мягкие и добрые, то убивать в ответ не станем. Но и оставлять всё как есть плохо. Хм… магии в ней — ноль. Это славно. Проблема в другом: наличие у неё тех, кто мог бы нам навредить. Значит, стоит устранить не её саму, а пособников, верно? — ноги были заброшены на стол так, чтобы я могла покачиваться на задних ножках стула, — Эрик уже на моей стороне — сделать акцент на том, что спасти его от отца смогу лишь я, и она больше не сможет на него воздействовать. Кто ещё? — я зевнула, — управляющая, — кивок, — та, кто предаст с той же радостью, помани её большей выгодой. Однако, — я задумалась, — не могу понять: не хочу рисковать я или она мне просто не нравится? Хм. Сердечко, мы с тобой стали такими надменными и претенциозными, что там и до высокомерия недалеко! Это плохо? — я скинула ноги на пол, поднялась и потянулась, — решим сразу после того, как выдворим эти сучку, договорились? Я даже признаю, что она меня раздражает. Кричащие рядом женщины должны это делать совсем по-другому поводу, знаешь ли. Вырастишь — отправлю тебе письмо. Или нет! Только шестнадцать стукнет, и отдам тебе один из первых своих дневников. Будешь разглядывать мою глупость, смеяться и не делать так самой.
Мои шаги по коридору.
— Я хотела бы услышать хоть раз, как ты говоришь мне, что я хорошая мама, — портал до моей старой комнаты, — но мы обе знаем, что этого никогда не будет. Бурбоня! Я пришла тебя кормить. Что хочешь: перепелиные яйца или… овощи какие-то. Слушай, я с тобой согласна, — под её стрекот, — я с растительным тоже только в виде гарнира, но у висталят сегодня день здоровья, поэтому на тебе… фу… они ещё и сырые. Знаешь, что⁈ У тебя с остроносиками тоже должно быть здоровье! Так что на! Жуйте. Я пошла, не трещи. Сама знаю, кто я и что куда мне пришлось бы кстати!
Я вышла в коридор женской половины, скинула в комнату тканевые домашние туфельки, которые успела замарать в пыли, и закрыла дверь.
— Тебя не было на завтраке! — показалась в том конце коридора Терра, — страшно тебе, проклятая ты…
— Ч-ш-ш! — подлетела к её губам с пальцем я, — Виктор идёт, — прислушиваясь к приближающемуся звону в голове, — и это воистину прекрасно! Я жаждала поговорить с вами двумя. Вернее… — в половину шагнул мужчина, — люб… — я почти подавилась собственными словами, точнее одним конкретным словом, — золотой, с добрым утром. Как спалось? Знаешь, я так плохо, — покачала головой, видя его поджатые губы, — новое место без тебя очень плохо повлияло на мой сон. Я буквально…
— Возвращайся в свои комнаты, — схватил меня за руку он, — ты не должна появляться рядом с ней, — это Андентерре.
— Да, мой лорд, — промямлила она.
Я остановила его, легко потянув за руку.
— Вещи ожидают тебя там, вопрошающая, — ответил заранее он.
Я покачала головой.
— У меня разговор к вам двоим, — я заставила остановиться и вторую жену, — мы можем расположиться в твоей гостиной, сладенькая?
Терра поймала на себе откровенно холодный и мрачный взор Витюсика и кивнула.
— Тогда прошу пригласить ещё и госпожу, управляющую женской половиной! — хлопнула в ладоши я, — и чай, конечно же. Ой, — под поднятой бровью лорда-запрещорда, — без чая, что ты! Я пошутила. Ну что, пойдём? — я потащила его в сторону чужой собственности, — может хотя бы воды? — продолжила хохмить, — мутной такой. С привкусом чайных листочков и горяченькую? Всё-всё. Не пыхти, лю… блин. Замечательный ты в общем.
— К чему бурная деятельность, пронырливая? — ожидал от меня худшего мужчина.
Терра собралась в одну маленькую сморщенную кучку в кресле у камина, понимая, что мы бессовестно усядемся напротив неё. Смущаться мне было нечего, Виктор сегодня был мягоньким и ласковым, а потому залезла на его колени, слегка поёрзала, чтобы сделать его ещё и добрым, подтянула ноги в медитативную позу и улыбнулась.
— Я вчера… помнишь же, да? Вот, я вчера лежала такая и морозила… отмораживала ногу, высунув ту из-под одеяла. Но! Дело немного не в этом, а в том, что здесь всегда холодно, — взгляд в глаза Терре, — вообще всегда — даже в жару. И вот в чём вопрос…
Меня перебил стук в дверь.