кто способна своим ребёнком разрушить уже отстроенную сетку наследования. На себя мне всегда было плевать, а вот ящерочка… уже какой раз при подобных обстоятельствах я едва сдерживаю гнев.
Неужели мамина демоническая кровь Хакгардов давила? Если так, то через месяц-два после родов я стану демоницей. И тогда всё пойдет к курту под хвост!
Особый смысл оборота для их рода: женщина должна услышать плач своего ребенка, находясь не близко к нему. Буквально соседняя комната или коридор перед детской, и ты имеешь рожки, крылышки и всё, что прилагается к статусу вечно запертой в Сахарном домике.
Хорошо, что про мою кровь Владыка не прознал, иначе я оттуда бы вообще не вышла. Максимум в сад.
— М-милорд! — испугалась девчушка.
Значит знает о подлянке.
— Зажигай, — откинулся на спину, прихватив меня с собой, Виктор.
И тем самым не давая мне наблюдать за происходящим у камина. Самому же ему должно было быть видно всё, если бы он не переводил взгляд с моих глаз на губы. Одна рука его оставалась на прикрытой одеялом попе, в то время как вторая медленно водила пальцами по животу на моём боку.
Тёплый. И не столько физически, сколько душевно. Как весеннее солнышко или обволакивающая вода после прохладной улицы.
Почему даже девушки никогда не были для меня настолько согревающими, как он?
— Я тут, напряженная, — положил мою голову к себе на грудь он, — расслабься.
Его щиты на мне полыхали драконьей магией. Фильтры в нос? Думает, что это будет отравление?
Забавно, но Бурбоня то ли от поднятой сажи, то ли от собственного предчувствия подцепила домик со спящими остроносиками и унесла в приоткрытую дверь ванной. Умница.
— Знаешь, а у нас тоже будет остроносик, — прислушалась к мерному стуку его сердца я, — если он достанется ей от тебя.
Виктор хмыкнул.
— Я в действительности буквально пою оды Циклу в обратном направлении от твоих чаяний, утопическая, — заставил улыбаться меня мужчина.
Однако, согласиться с ним сейчас я точно не могла:
— У тебя два копирующих тебя сына! Мне кажется, что здесь всё понятно. Гены точно возьмут своё.
Пусть молится, чтобы ей моя склонность к полноте и прожорливость не достались. Вот это будет шоу.
— Надежду во мне не погубят даже твои слова, меткая, — его губы у виска.
Я прикрыла глаза. И эта бессовестная я из прошлого хотела, чтобы он ушёл⁈ Вот сука! Ничего она не понимает. Я бы всю жизнь так…
— Постой, а откуда Эрик узнал о… — подняла голову я, — они с милой Террой спят в одной комнате? Это же…
Взрыв!
Я неожиданно для себя вжалась в мужчину, хотя в голове было только — быстро развернуться и защититься самой. Настолько доверяю? Что за чушь!
По барьеру ударило несколько камней. Виктор сел и вытянул руку. Купол от неё рванул вперёд, предупреждая последующие удары и гася тот, что уже произошел.
— Не смотри, нежная, — остановил мой поворот головы он, — там картина не для тебя, — он легко, но очень недовольно поднялся с моей тушкой на себе и направился на выход.
Он даже непрозрачным барьером мне вид закрыл! Что там, господи? На что мне нельзя смотреть? Кишочки? Кровишку? Разорванное тельце? Так она же сама тупая туда полезла — сама знала, а значит и виновата сама. Чему там сочувствовать? Так бы подошла, доложила о кое-чьих кривых мыслишках и была бы сейчас с чистой совестью, душой и телом. А не… м-да. Люди.
— Аграрх, — призвал мириду Витюсичек, — глаза на леди. Я на секунду.
Меня поставили на пол, выбрав место с чистым ковром, а после направились в сторону соседней комнаты, у двери которой стояли две уже осознавшие уровень пиздеца тени.
— Отец, ты не так… — пропищал Эрик.
Я почапала за его спиной.
— В комнату, живо, — ледяным тоном для предобморочной Терры.
— Не надо! — рванула к закрывшейся двери я, — Виктор, я знаю, что ты задумал. Виктор, солнышко, — последнее слово вышло плаксиво.
Я открыла дверь и залетела в спальню леди.
— Расследование! — объявила для скрестившего руки на груди очень недовольного мужа, — могу провести я. Я умею! Честное висталочье! Знаешь, как ловко я в Гнезде искала недоеденное печенье у младших, м?
Под подушкой или матрасом — другого не дано. К слову — сироп они сами потом отстирывали, бузючки.
— Пожалуйста, — состроила милое лицо, — я уверена, что это была не она.
Ой, какая мерзкая ложь. И как же он это ненавидит — за секунду глазки посерели, а ноздри раздулись. но после:
— Комната за стену от меня. Вещи перенесут слуги завтра, — послал он меня, направившись в коридор.
Второй жене не было сказано ни слова. Её круглые глаза и опущенные вниз уголки губ выдавали её страх.
— Идиотка, — прошипела мне леди.
Я пожала плечами.
— Я потом отомщу, — улыбнулась ей.
— Кинешь в меня за завтраком кашей? — бросила она вдогонку мне печально-насмешливое.
Я прикрыла за собой дверь и добежала до Викторчика. Суровый такой сейчас. Недовольный, как крокодильчик выплывший из болотца.
— Она всегда была для тебя идеальной женой, — зачем я начала этот разговор? — молчала, когда было нужно. Практически постоянно. Любила тебя. Терпела то, что не должна была. Ступала по твоим правилам, — тут он закатил глаза, — вечно сидела в своей половине замка. Была удобной, — я выдохнула, — а т-ты… ты хоть раз в жизни спрашивал «как она»? Что она чувствует? Плохо ли ей?
Он был настолько безразличен, что мне этот разговор показался таким же продуктивным, как с любым деревом в здешнем саду.
— Тебе плохо, Элли? — неожиданно внимательно оглядел меня мужчина.
Я сперва опешила. И только через несколько шагов смогла покачать головой.
— Я счастлив, — подал руку, чтобы помочь подняться по ступеням он.
На этом наш разговор был окончен. Я пыталась хоть что-нибудь понять, а он был безэмоционален, даже держа меня за руку крепко и надёжно.
— Комната, — указал на открытую секундой ранее дверь он, — здесь ничего опасного нет.
Я поднялась на цыпочках, чтобы запечатать на его губах поцелуй. Ответа не последовало.
— Ничего опасного, кроме меня, — когда уже дверь была закрыта, — портал, так портал.
Меня ждали сигнальные светильнички.
* * *
— Живот вырос до размеров… — я хмыкнула, — неспелой дыньки, — паяльник в моей руке ненадолго застыл, — мои симптомы и развитие плода соответствуют пятой неделе, — усмешка, — наш папочка оказался настолько щедрым на энергию, что я не знаю куда её девать, честное висталочье! Хм. Может ему тоже некуда? — голова упёрлась в ладонь, — как перекрыть поток? М-да. Не спать с ним вообще — не вариант. Как я иначе буду вгонять в него зависимость? —