помогали господину КьиРиа. Участливый — последний корабль, как известно, сопутствовавший КьиРиа в его путешествиях и попытках оставаться вне поля зрения общественности, но со временем он мог быть заменен. Возможно, также стоит попытаться связаться с любыми существующими кораблями или организациями, которые помогали ему до "Ограниченно Участливого". Я полагаю, что эту роль выполнял корабль под названием "Терпимая Усмешка", хотя мне трудно выйти с ним на контакт. И снова, любая помощь будет оценена по достоинству. Я начал поиск данных о любых других подобных судах, но до сих пор ничего не добился. Можно ли считать это каким-то успехом — вопрос спорный.
∞
— Я передам это сообщение. Могу ли я попросить теперь, чтобы ваша личность стала известна всем заинтересованным сторонам?
∞
— Думаю, да. Рано или поздно кто-нибудь сопоставил бы мои поисковые запросы с теми, что, несомненно, скоро поступят от других, и установил бы связь.
∞
— Добро пожаловать в клуб.
* * *
Он всегда удивлялся, как трудно увидеть города из космоса. Не составляло труда предположить, где они могут находиться, зная, где они расположены на картах, но в реальности они никогда не бросались в глаза так, как на схемах. Даже если имелась возможность разглядеть город, и он был хорошо знаком наблюдателю, порой требовалась помощь, чтобы найти важные здания и достопримечательности, хотя те, исходя из имеющейся информации, должны были быть легко обнаружены.
Септаме Банстегейн смотрел вниз на то, что, как его уверяли импланты, было местом расположения парламентского комплекса в М'йоне, но без соответствующего наложения он вряд ли смог бы определить это. Настолько важным тот всегда казался, настолько важным был на самом деле для жизни стольких людей, и всё же выглядел теперь каким — то крошечным и незначительным. Он вздохнул, окинув взглядом планету, — в той мере, в какой её было видно с орбитальной базы, расположенной на высоте всего нескольких сотен километров, не способной обеспечить полноценный обзор. Сказочная твердыня Зис.
Мир Банстегейна. Это слово всегда звучало для него так приятно, так уместно. Надёжно. А теперь, возможно, не мир, а Звезда Банстегейна, что, если вдуматься, не являлось жертвой с его стороны. Звезды могут существовать дольше, чем планеты, и, если заручиться согласием и обязательствами тех, кто унаследует ответственность за них, исполнение его желания не казалось невозможным.
Разумеется, название никогда бы не прижилось, если бы не существовало веской причины для такой чести — любой идиот или группа идитов могли воспользоваться поддержкой какого-нибудь новояленного убожества, что, о да, планету или звезду переименуют в их честь (хотя, если у них было хоть немного здравого смысла, они в глубине души знали, что это соглашение так легко заключить только потому, что его так же легко нарушить), но его претензии на заслугу имели реальный вес.
Он привёл целый народ к его судьбе, привёл их — показал им то, чего они, как им давно было известно, хотели в любом случае, или то, чего захотели бы со временем, даже если бы не имелось ничего, связанного с видением и предвидением, чтобы поведать им об этом. Разве такой поступок не стоил "Мира" или "Звезды"? Ведь даже сам факт того, что звезда названа в твою честь, значил не так уж много; в галактике миллиарды звёзд, многие из которых носят глупые, бессмысленные или безнадежно непонятные имена. В каком-то смысле это казалось такой скромной уступкой.
— Септаме, — услышал он голос. — Большое спасибо, что приняли меня. — Аватар Зиборлун поклонился, выходя из дверей сферической капсулы. Он улыбнулся, его серебристое лицо освещалось мягким светом, отражавшимся от планеты.
— Зиборлун, — поприветствовал вошедшего Банстегейн.
Существовала особая манера произносить чьё-то имя — произносить его с легким вздохом, — сообщавшая человеку, если у того хватало ума распознать знак, что его воспринимают как поблажку, даже обязанность, в то время как на самом деле у собеседника имеется множество более важных дел. Именно таким образом септаме произнёс имя аватара.
Аватар, будучи аватаром, сразу же уловил сигнал — улыбка стала самоуничижительной, почти извиняющейся, и существо сказало:
— Я не задержу вас надолго, септаме.
— Время сейчас напряженное, — согласился Банстегейн.
Аватар вплыл в капсулу и дверь за ними с грохотом закрылась. Зиборлун сразу же принял очень естественную и расслабленную позу: лодыжки вместе, колени раздвинуты. Он завис в воздухе в паре метров от Банстегейна так устойчиво, словно из его спины торчал металлический стержень, прикрепленный к стене в метре позади. Банстегейн никогда не видел, чтобы кто-то сохранял такое статичное положение в невесомости. Что ж, это же корабельный аватар, подумал он, они должны быть хороши в таких вещах. Сам он был зажат сейчас в скафандре на небольшом участке возле смотрового окна, и все же умудрялся немного двигаться.
— Да, — подтвердил аватар. — К сожалению, все спешат, все заняты, учитывая шокирующие события на Эшри. Время, которое можно было бы уделить созерцанию и спокойной подготовке, омрачено трауром, горечью утраты и даже, как ни странно, пожинанием упреков. Я просто хотел еще раз выразить вам соболезнования от имени Культуры и подтвердить наше предложение о помощи.
— И то, и другое очень ценно. Надеюсь, вы воспримете это как знак нашей уверенной близости, а не высокомерия.
— Иногда то, что можно не говорить, лучше высказать, — заметил аватар, улыбаясь.
Банстегейн тоже вежливо улыбнулся, но промолчал. Это было чуть менее грубо, чем сказать: "Ну, если у вас всё.." или бросить взгляд на время.
— Вы, конечно, получите нашу помощь в поисках виновных.
— Спасибо.
— Да… И, возможно, вскоре мы сможем предоставить более конкретную помощь.
— О… А о чём речь? — Это, он готов был признать, привлекло его внимание.
— К счастью, у нас был корабль в пространстве неподалёку, вскоре после нападения на штаб Четырнадцатого. Он счёл за лучшее уйти почти тотчас же после происшествия, опасаясь, что в возникшей неразберихе его примут за врага, однако он смог снять некоторые показания, которые способны помочь в расследовании нападения.
— Правда? И на что указывают эти… показания?
— Пока рано говорить, — извинился аватар. — Кроме того, для нас, возможно, будет предпочтительно — по крайней мере, на начальном этапе — представить данные в сыром виде, а не в интерпретации, чтобы не возникло ощущение, будто мы пытаемся повлиять на расследование.
— И вы готовы предоставить эти данные соответствующим органам? — спросил Банстегейн.
— Да.
— Я так понимаю, вы в курсе, что я назначил Первый внутренний полк ответственным за расследование этого дела.
— Хм, — сказал аватар со странным, напряженным выражением. Банстегейн полагал, что за долгие годы он научился довольно хорошо читать интонации и мимику