class="p">Верно?
Она прикусила губу, пытаясь отчаянно все обдумать логически, но это было невозможно. Все было слишком сильным, слишком изменчивым, чтобы быть уверенной. В конце это приходило к духу перед ней. Дух города, который она стала считать своим, который несправедливо обижали и пленили. Дух, который, если Марси ничего не сделает, будет использован, чтобы убить других, включая Призрака. Это было эгоистично, но все же пугало, ведь если Марси не поможет СЗД, она вряд ли выберется из этого города.
А еще праведный гнев духа был риском, который Марси была готова принять. Если СЗД была больше Алгонквин, ее освобождение станет первым настоящим ударом человечества по озеру. Даже если будет отдача, последствия не могли быть хуже, чем оставлять дух города Мирону и позволять его страху передать Алгонквин победу. Этой логики ей хватало, и Марси протянула руку, впервые коснулась духа, ее пальцы сжались на серебряной петле на ее шее.
Когда Марси коснулась металла, несколько вещей стали тут же понятными, начиная с того, в какой улей она сунула руку.
В оковах СЗД была не только магия Мирона. Серебряный лабиринт в металлической ленте был его работой, но остальное — тысячи слоев пересекающихся заклинаний, которые покрывали обе стороны тонкой полоски металла, поразительно сложной логики, управляющей потоком магической силы СЗД — содержало множество магических почерков. Это была поразительно утонченная работа сотен рук, а еще ощущалось участие духа, не Алгонквин. Она не знала, какого духа, но одно было ясно: это было не заклинание Мирона, и тут Марси нашла лазейку.
Она гордилась своими навыками, но оковы на СЗД были слишком сложными, чтобы она могла взломать их сама. Хорошей частью было то, что Мирон был в тех же условиях. Он гениально управлял зачарованной серебряной лентой, ввел ее в лабиринт, сковавший город, но эти запоздалые поправки не могли изменить факт, что заклинание изначально не было оковами. Приказы Мирона были наслоены, не внедрены, и если Марси обнаружит части, которые он изменил, она сможет вернуть им изначальный вид и убрать его контроль.
Думая об этом, Марси приступила к работе, склонилась над СЗД, стала осторожно пробираться через лабиринт Мирона. Это была скучная деликатная работа, но не такая тяжелая, какой могла быть. Хоть она всем сердцем ненавидела мужчину, Марси не могла отрицать, что его работа была изящной. Хоть он, очевидно, подправил заклинание для новой функции, но его правки все еще были шедеврами изящества и простоты. Было больно ломать такой идеал, но гнев подгонял ее, и вскоре Марси оказалась у сути, на чем все держалось.
Серебряная лента не просто обвивала шею духа. Как только мусорные мешки упали, Марси увидела, что оковы покрывали все тело СЗД, как бинты мумии, но они обвивали ее не кругами. Лента была сложена в тюрьму, которая была наполовину коробкой-оригами, наполовину Гордеевым узлом, и дух сросся с ним, как тыква в форме.
Структура была гениальной, но было заметным слабое место. Кусочек металла — не лента, а стержень, который тянулся как удила у основания горла духа. Даже тут, где не было ничего физического, кусочек был старым и потрепанным, но один набор отметок был новым. Имя Мирона, вырезанное глубоко на поцарапанной поверхности металла. Тут все соединялось.
Едва она коснулась букв, все заклинание раскрылось, как цветок. Жуткий миг она касалась духа напрямую, влезла в ее живую магию, и Марси смогла видеть Мирона глазами СЗД. Точнее, оранжевыми глазами крысы, которая все еще сжималась рядом с ним.
Время в сосудах духов текло иначе, как в ее смерти. Марси казалось, что она была тут часами, но через глаза духа она видела, что он все еще рисовал на деревянной двери Врат Мерлина. Он ощутил ладонь Марси на своём заклинании, потому что, когда она увидела его, он замер, убрал руки от почти законченного заклинания.
— Нет, — сказал он, повернувшись со страхом к своему духу. — Этого не может быть. Ты не можешь это делать!
Марси усмехнулась, опустила ладони по бокам от заклинания, окружавшего его имя.
Поспорим?
Она не понимала, что он слышал ее голос в своей голове, как и его духа, пока не ощутила его панику, текущую по нити, соединявшей его с СЗД. Марси уже была слишком глубоко, чтобы переживать. Она сжала всеми силами, разрушая заклинание, которое он вклинил, чтобы сделать духа пленником. Это было грубое решение поразительно изящной загадки, и это не сработало бы, если бы СЗД не была на ее стороне.
Город давила вместе с Марси, кусала и царапала, билась всей мощью с оковами, которые рвала Марси. Одна она не смогла бы. Вместе они объединили силу, которая была больше, чем могло выдержать заклинание, и Мирон не был исключением. Через секунды после начала серебряные оковы лопнули, как нить, и СЗД вылилась с воплем, оставив Марси одну в городе, который вдруг пропал.
Ничто ее не поддерживало, и она понеслась сквозь тьму, и в этот раз это не была тьма Призрака. Ее выкинуло из другого духа, и она теперь падала сквозь кружащийся темный хаос Моря Магии. Одна, без защиты, и она не могла за что-то ухватиться.
Едва она поняла, что происходило, Марси запаниковала. Без щита Пустого Ветра магия, которая сжигала ее руки, теперь обжигала все, съедала остатки ее души с пугающей скоростью. Она видела только маслянистую тьму, даже не могла криком позвать на помощь. Когда она открывала рот, обжигающая магия врывалась. Но, когда Марси поверила, что достигла конца вереницы чудес, стена ветра врезалась в нее, опустила ее на землю, которую она не ожидала ощутить.
— Марси!
Она еще никогда не была так рада слышать голос. Призрак на рекордной скорости попал к ней, безумно быстро схватил ее с камня, соединил ее магию так быстро, как только мог.
— Ты в порядке? Не ранена?
Все болело, но она не переживала из-за радости.
— Мы это сделали! — закричала она, радостно смеясь от того, что ее голос снова звучал вне головы. — Я разбила оковы. Я освободила ее!
— Знаю, — сказал Пустой Ветер. — Я ощутил, как она ушла. Она отправилась на другую сторону, и она злится, — он поежился. — Не хотел бы я сейчас на место Алгонквин.
От того, как он это сказал, Марси поежилась.
— Я пнула то, что не стоило трогать?
— Наверное, — сказал он. — Но хорошие варианты давно кончились. Теперь мы можем работать только с тем, что есть. Но я должен вернуть тебя к Вратам Мерлина.
— Почему? — спросила она, вдруг испугавшись. — Мирон их сломал? Они разрушены?