возьмите у него все, что вам будет по нраву. У него для меня открыт кредит, так что все для вас окажется бесплатно.
– И чем же он торгует, позвольте узнать? – спросил Волков.
– Тем, что вам может пригодиться. Тайной броней.
* * *
Дверь в двухэтажный крепкий домишко с небольшими окнами находилась прямо на улице. Никакого двора, коней пришлось оставить на дороге, и Максимилиана с ними.
Хозяин оказался невысок, подвижен и темноволос, радушен и разговорчив. А когда узнал, что Волков пришел от епископа, так и вовсе стал сама любезность. Он говорил с заметным южным акцентом.
– Ламбрийди? – сразу спросил кавалер, переходя на знакомый ему ламбрийский язык.
– О! Сеньор кавалер знает мой язык? Были там? – отвечал торговец на ламбрийском.
– Приходилось. – Волков говорил с удовольствием: давно он не использовал этот красивый язык.
– Ах, как приятно услышать язык моей родины. Что привело вас, сеньор? – радовался Стефано Гандольфини и многозначительно подмигивал. – Раз вас послал епископ, значит, вам нужна хорошая одежда.
– Одежда? – удивлялся кавалер. – Епископ говорил о какой-то защите.
– Именно, сеньор, именно. Пройдемте, я покажу вам, что у меня есть. Как хорошо, что у меня имеется ваш размер.
Он провел Волкова на второй этаж, в мастерскую. На первый взгляд казалось, что попал в мастерскую оружейника: тут были и небольшая наковальня, и небольшой горн, и инструменты по металлу. Но вместе с тем имелось здесь и все, что присуще обычно мастерской портного: и материи, и кожи, и иглы, и ножницы.
На объемном манекене висел неплохой колет из крепкого синего сукна.
– Думаю, что вам будет как раз, – приглядывался к Волкову ламбриец, снимая колет с манекена. – Давайте примерим.
– Это для меня? – удивлялся кавалер.
– Да, снимайте вашу одежду.
Сначала кавалер не понял, отчего этот колет так на удивление тяжел.
А Стефано Гандольфини тем временем застегивал на Волкове одежду, немного возясь с еще новыми красивыми серебряными пуговицами. Только когда ламбриец застегнул под его подбородком последнюю пуговицу, Волков догадался, насколько непроста эта одежда.
– Кольчуга! – изумился он.
– Именно, – улыбался Стефано. – И эту кольчугу сделал я! Она самая мелкая из всех, которые видел этот свет, и каждое кольцо закалено и запаяно. Нужно иметь очень крепкую руку и очень хороший кинжал, чтобы пробить ее.
Кружева закрывали часть руки и все горло до подбородка, а кольчуга прикрывала тело от подбородка до низа живота.
– Кружева можно отпороть и стирать, я взял не самую хорошую ткань, – продолжал мастер. – Парча или шелк быстро изнашиваются, а сукно служит долго. Ну как вам?
Он подвел Волкова к зеркалу. Да. Колет сидел великолепно, никак не ограничивая движения. Хоть в гимнастический зал в нем иди. И никто бы не подумал, что под сукном кольчуга.
– Великолепно! – сказал кавалер на ламбрийском. – Сколько он стоит?
– Сорок талеров, – тут же ответил Стефано Гандольфини.
– Сорок талеров? – Волков даже развернулся к мастеру, чтобы видеть того. – За сорок талеров здесь, в Малене, можно купить пять хороших кольчуг.
– Да, но не таких, как моя, – нагло заявил ламбриец.
Впрочем, чего Волкову волноваться – епископ сказал, что все оплатит. И он кивнул, разглядывая себя в зеркале:
– Я беру его.
– Отлично, – улыбался мастер. – Как хорошо, что колет у меня уже был готов и вам не пришлось ждать. Но кроме этого колета я предложу вам еще кое-что. – Он открыл ларец и достал из него отличные перчатки черной замши. – Попробуйте.
Волков взял их. Перчатки были тоже тяжелы, значит, и в них вшита кольчуга. Он надел перчатки и стал разглядывать их.
– Вы правша? – спросил ламбриец.
– Правша.
– Значит, это для вас. Правая перчатка защитит только внешнюю часть руки, кольчуга только сверху, вы же будете сжимать меч, а вот левая… – Он развернул руку, чтобы Волков видел свою ладонь. – Левая защищает и ладонь. В случае надобности вы можете схватить лезвие меча врага. Оно не причинит вам вреда, каким бы острым ни было.
– Не причинит? – не верил кавалер.
– Клянусь, мою кольчугу можно пробить только колющим ударом. Ни режущий, ни даже рубящий удар ее не пробьет.
– Беру. Сколько?
– Двадцать восемь талеров, – улыбался Стефано. Волков посмотрел на мастера осуждающе. – Платит же епископ, – продолжал улыбаться тот.
Он был прав. Не предложи епископ помощь, наверное, кавалер не купил бы здесь ничего.
Но этот пройдоха Стефано не был бы ламбрийцем, если бы не попытался всучить Волкову еще одну вещицу.
– Не может быть, чтобы у такого видного сеньора не нашлось бы прекрасной сеньориты, о которой не знала бы жена, – хитро добавил мастер.
– О чем ты? – спросил Волков.
– А вот о чем! – Стефано достал из коробочки недлинную золотую цепочку. – Браслетка. Безделица, но именно такие часто склоняют сердце красавицы в вашу сторону.
Он протянул цепочку Волкову. Тот взял украшение и принялся его разглядывать.
Да, цепочка очень красива: золото хорошее, плетение искусное, застежка изящная, а главное, такая вещь была редкостью в этих местах.
– В старые времена знаменитые кондотьеры дарили такие браслетки своим возлюбленным, на которых не могли жениться. Это знак вечных оков любви, что были между возлюбленными.
Волков подумал немного и решил, что эта вещица может оказаться ему полезна.
– Сколько?
– Шестьдесят талеров, – улыбался мошенник.
– Да ты рехнулся, кажется! – недружелюбно произнес кавалер.
– Сеньор, тут золота на два цехина. Это уже сорок талеров.
Волков прикинул вес на руке – наверное, и правда. Но все равно это очень дорого, да и не стоили два цехина сорок талеров.
– Два цехина стоят тридцать пять талеров, пусть даже тридцать шесть. Откуда взялась цена в шестьдесят?
– Платит же епископ, – не моргнув глазом отвечал Стефано Гандольфини и улыбнулся кавалеру.
Много ли человеку нужно? Да нет, сущая мелочь. Волков вышел к Максимилиану и передал ему тяжелую сумку довольным, настроение у него было хорошее. У него не оставалось сомнений, что служить Господу и Церкви дело хоть и опасное, но точно прибыльное. Только что он набрал прекрасных, дорогих и нужных вещей, не заплатив за них ни крейцера.
Что ни говори, а Господь щедро воздает своим слугам. А значит, те, у кого есть сила в руках, храбрость в сердце и вера в душе, не опустят меча своего и впредь. И если во славу Матери Церкви нужно и дальше ворошить осиное гнездо кантона Брегген, его нужно ворошить. Пока осы не разъярятся совсем.
– Не потеряй, тут вещи дорогие, – сказал Волков Максимилиану, садясь на коня.
– Не волнуйтесь, кавалер, – ответил юноша, отмечая про себя, что рыцарь Божий защитник веры Иероним Фолькоф по прозвищу Инквизитор и, волею Господа, господин фон Эшбахта,