— Ты меня в могилу сведешь, Соколов! Что ты творишь?! Пойми уже: она все равно сделает по-своему!
— Я тоже! Вот и посмотрим, кто умнее!
Мама схватилась руками за голову. Она была против насилия, но я видела, как чешутся у нее руки, вмазать отцу с разворота в челюсть.
— Хоть раз подумай, что лучше для нее!
— Я об этом и…
— Нет, — резко и громко перебила спокойная и тактичная обычно мама, — ты думаешь только о себе, ты считаешь, что лучше знаешь ее чувства…
— Так вот я тебя разочарую: ни фига! — Влезла я. Если в мишины разговоры я предпочитала не влезать (уже смешно, не правда ли?), то здесь имела полное право поучаствовать в семейной кровавой резне бензопилой. — Мне не пять лет, ты больше не будешь указывать, играть ли мне на фортепиано или рисовать пейзажи. Хочешь попытаться испортить мне жизнь? Давай! Я столько вытерпела от тебя в свое время, что теперь все твои выходки кажутся мне просто ветерком в спину. — Отец почти рычал в ответ на мое обвинение. — Расскажи маме, как ты довел Мишу!
— Да я знаю! Посадить бы тебя, Соколов…
Он усмехнулся:
— Галечка, ты не хуже меня знаешь, в данной ситуации нет умысла и мотива. У тебя нет оснований.
— Я уважаю закон. Но будь я такой же, как ты, я бы нашла любую мелочь и зацепилась за нее, чтобы ты сел!
— Собственного мужа? — Поднял брови отец.
— Ах да! — Она скрутила с пальца плохо поддающееся кольцо и бросила его под ноги Соколову. — Иди ты к черту!
Это произвело на отца огромное впечатление. Он замер, в комнате повисла тишина. Мне казалось, сейчас лопнут мои барабанные перепонки, настолько она давила и мучала.
— Женщины! Глупые и наивные! — Прошипел он.
— Катись отсюда!
— Это моя квартира.
— Это — совместно нажитое имущество, а у меня ребенок на руках! — Мама дернула меня за руку к себе, чуть не вырвав плечевую кость из сустава.
Бросив на нас яростный взгляд, отец выдал несколько непечатных фраз, плюнул и, хлопнув дверью, ушел. Мы остались вдвоем в квартире. Мама учащенно дышала и смотрела в пустоту, она, казалось, не осознавала, что только что выгнала из дома мужа.
Она вдруг тихо и грустно хихикнула и упала в кресло, закрыв лицо руками. Я быстро сбегала на кухню и налила матери воды.
— Спасибо. Представь себе, я его выставила!
— Да я бы тебе за это премию мира присудила!
— Что мы делать будем? — Я растерянно пожала плечами. Мама начала рассуждать. — Попрошу своих понаблюдать за ним. Мы сейчас такую компостную кучу раскопали… и кому она мешала?
— Как минимум, мне, тебе и Мише! А там еще целый список!
Она успокаивала меня, а я — ее. Мы пили чай с жасмином и пытались прийти в себя. День был слишком тяжелым. Немного придя в себя, я поднялась наверх и стала звонить Кате. Она взяла трубку после второго гудка, голос был усталым. Я попыталась обрисовать ситуацию.
— Я знаю. Мне позвонили из больницы. — Я спросила, как он. — Спит. Врачи разводят руками. Вроде бы угрозы жизни нет. Но я не верю этим докторюшкам, сама хочу посмотреть.
— Я бы напугалась осмотра судмедэкспертом.
Катя усмехнулась. Ей моя шутка пришлась по вкусу. Мне хотелось извиниться, в конце концов, виновата была я. Однако, судя по отношению Кати ко мне, она не знала о случившемся в подробностях, а Кравчук рассказывать не торопилась, за что я была ей благодарна. Мне нужно было время, чтобы все обдумать. Теперь я обязана защищать эту семью. Я была их проблемой, а стану ангелом-хранителем. Вот только со своими проблемами разберусь. Интересно, где сейчас эта проблема городского масштаба?
Разговор с Катей заставил меня успокоиться, она просила меня не волноваться. Я напрашивалась в больницу, она обещала взять меня с собой. Папе, мол, нельзя беспокоиться, а я — слишком яркое пятно. Интересно, что она имела в виду под этим?.. Мне казалось, Катя знает больше, чем мы с Мишей думаем. От нее-то явно не укрылось мое чувство. А ведь я ей в дочки гожусь!
Я заснула над учебниками. Рядом лежал телефон. Разбудил меня резкий стук дверей внизу. Вздрогнув, я подскочила и понеслась вниз. Что там происходит?!
Мама бегала по квартире в плаще, шарф болтался на шее, она что-то искала. Увидев меня, взъерошенную и удивленную (скоро это станет моим обычным видом), она остановилась.
— Сотовый не могу найти! Меня вызывают в комитет!
— У тебя же отпуск! — Мама продолжила поиски, она смотрела под диванными подушками. Я увидела ее мобильник на тумбочке и протянула.
— Спасибо. Позвонил Костя, — это опер, — сказал, дело меня касается, он был взволнованным.
— У вас со спокойным тоном и не звонят.
Поцеловав меня, она выбежала из дома. Я глянула на часы. Два ночи. Шикарно. Я не спала, ходила из угла в угол. Стрелка двигалась к утру, опускалась вниз. Я волновалась и накручивала себе всевозможные неприятности. А, если он успел в ректорат, и теперь мама разбирается с совращением? Хотя какое совращение? Я совершеннолетняя! И все-таки, мало ли в чем отец обвинил Мишу: изнасилование, домогательство, вымогательство. Где же она?!
Я вертела в руках свой мобильник. Кому бы мне позвонить? Надо успокоиться. Набрала номер Беллы, не отвечает. Опять, наверное, зависла где-нибудь в клубе и не слышит. Палец сам перескочил на номер БХ. Сама не знаю, чего я вздумала ему позвонить. Сонный голос что-то промычал в трубку. Я удивилась:
— Вы спите?
— Полшестого утра в воскресенье? Представь себе!
Я сказала, что не могу усидеть на месте, мне нужно отвлечься.
— Энергетики до хорошего не доведут… выпей валерианки!
— Она на меня плохо действует.
— Ладно, что там у тебя? Вся в папашку, от обоих не отделаться!
Я представила, как этот медвежонкоподобный переворачивается в окружении подушек и зарывается в одну из них носом, а телефон остается где-то в полуметре от уха. Я повысила тон и быстро выдала все, что накопилось за день. Он что-то ворчал по ходу:
— Что?! Ну-ка помедленней!
Я только открыла рот, как дверь отворилась, вошла мама.
— Я перезвоню!
На том конце послышался ропот. Я бросилась к ней. Она молча прошла в комнату и упала на диван. Лицо было пепельно-серым, она сжимала губы. Столько боли, злости и ненависти я никогда не видела на своей матери. Я присела рядом и с волнением уставилась на нее.
— Твой отец в СИЗО. — Я чуть не подавилась. — Взяли его почти на месте преступления. — Она с отвращением отвернулась.
— Что… что случилось? — Мое сердце уперлось в гортань, готовясь выскользнуть оттуда при любом удобном моменте.
— Он избил свою любовницу. До потери сознания, очнувшись, она смогла доползти до телефона и вызвать полицию. Телесные повреждения средней тяжести. Переломы ребер, многочисленные ушибы. — Она отмахнулась. — Медики разберутся. Она сама будущий медик…