Глава 26. South Carolina – Atlanta – New York
15.00. Понедельник
– Поделись-ка, Алечка, чем бы ты хотела заниматься в Нью-Йорке? – Грегори наконец заговорил о том, чем я столько дней мучилась про себя. – Мне показалось, сидеть дома и ждать меня день за днем ты не сильно грезишь?
Он все понимает! Я и не знала, как подобраться к этой теме. Что же, времени в полете у нас предостаточно, можно и помечтать вслух. Делюсь с ним сокровенным. Мечтаю, мол, работать в каком-нибудь толстом, красочном журнале. Вести колонку обо всем, что вижу – слышу – чувствую. А быть может, отвечать на письма читательниц, обсуждая с ними актуальные женские проблемы. Чтоб колонка эта получалась живой, остроумной, с легким философским налетом.
– М-м-да, – задумчиво мычит Грегори. – А нынешняя деятельность тебя разве не устраивает? Мы смогли бы открыть корпункт твоего издания в Нью-Йорке.
– Это возможно? – изумляюсь я.
– Почему бы нет? – невозмутимо отвечает Грегори. – Я давно хотел узнать, как ты вообще туда попала? Кто устроил? Родители поддержали своими старыми связями?
– Родители по-прежнему не верят, что я способна на что-либо серьезное. Они относятся ко мне как к несуразной, безответственной девочке. И потому боятся кому-либо меня рекомендовать, чтоб самим потом стыдно не было.
– В таком случае, как ухитрилась ты, мать-одиночка, безо всякой протекции устроиться на хорошую должность в серьезное столичное издание?
– Мне помогла подруга Аня. Она предложила мою кандидатуру, когда освободилось место… секретарши, ушедшей в декретный отпуск.
– Ты пошла в секретари? Девочка с высшим образованием, из знаменитой семьи, как же ты согласилась на такую низкую должность?
Когда два года назад я пришла в газету, то счастлива была выполнять любую работу, лишь бы обрести чувство стабильности. Меня посадили отвечать на звонки в приемной главного редактора, регистрировать корреспонденцию и подавать кофе. Буквально на ходу освоив азы делопроизводства, я сумела немного вздохнуть и оглядеться по сторонам. Дело было бойкое, суетливое, народу в приемной толкалось много, ко мне все относились на удивление доброжелательно. Некоторые даже угощали шоколадками. Им нужен был свой человек в приемной, вот меня и окружали подобострастным вниманием. Все, кроме невзрачного неврастеника Андрея Федерастова. Хотя именно он чаще других наведывался в приемную. От меня ему требовались скрепки, кнопки, дыроколы, папки, чайные ложки, салфетки и кофе с сахаром, а также почему-то подшивки газет. Причем срочно! Он не считал нужным спрашивать это в архиве. Ему доставляло какое-то непонятное удовольствие, надменно ухмыляясь, обращаться именно ко мне, вынуждая отрываться от работы, чтоб выполнять эти дурацкие поручения… Мальчик из глубинки, он сумел не только пробиться в столице, но и неплохо в ней укорениться, правдами-неправдами добравшись до кресла заместителя главного редактора одного из самых представительных печатных изданий. Этакий Финч русского происхождения, ну, мойщик окон из мюзикла про то, как преуспеть в бизнесе… Теперь Федерастов наглядно демонстрировал свое превосходство всем, кого он так ловко обошел. Особенно тем, кто старше, образованнее, даровитее его. С главным у него сложились, судя по моим наблюдениям, довольно теплые взаимоотношения. Что давало Федерастову серьезные бонусы. К примеру, в кабинет шефа он мог ворваться в любое время, без предупреждения. Даже в его отсутствие. Однажды я поинтересовалась у своего начальника, допустимо ли положение вещей, когда, минуя секретаря, с решительной наглостью заходят в пустой кабинет главного редактора?
– Кого, например, вы имеете в виду? – напрягся главный.
– Например, Андрея Федерастова.
– Ну, ему можно, – кивнул шеф и пульнул в меня неодобрительным взглядом. – Сделайте мне кофе, пожалуйста.
После этого я поняла, что лучше не высовываться.
Прошел испытательный срок, и для меня неожиданно нашлось место в отделе информации. Шеф недаром присматривался ко мне пристально. Давал разноплановые задания. Оценивал, на что гожусь, а на что нет. Он никогда не позволял себе повысить на меня голос или выругаться при мне. Что запросто можно было делать с прежней секретаршей или с пришедшей после меня девочкой – вчерашней школьницей.
На новом месте мне было поручено заниматься отбором и аннотированием интересных книжных новинок. После нетворческого сидения в прокуренной приемной это дело настолько захватило меня, что я развернулась в полную мощь своих нерастраченных возможностей. За неимением иного материала для реализации плохо скрываемых амбиций с жаром ухватилась за эту работу. Внимательно прочитывала все, что мне предстояло аннотировать. Вдумчиво сочиняла коротенькие рецензии. Я старалась, чтоб к очередному выпуску газеты каждая рубрика получалась бы не похожей на предыдущие. Меня увлек такой способ самовыражения. Ну, раз другого способа не было. Сама не ожидала, что вполне рутинное занятие может превратиться в занимательное действо.
Однажды подруга Аня слегла с ангиной и попросила выручить ее, взяв интервью у одного крупного книгоиздателя. Не задумываясь, я согласилась. У меня это получилось на удивление легко. Кроме утвержденных редакцией вопросов, я, войдя во вкус беседы, уболтала издателя так, что он разоткровенничался на разные личные темы и даже пригласил меня пообедать после интервью. От обеда я тогда отказалась, потому что спешила расшифровать пленку и порадовать Аню. Она волновалась за наше рискованное мероприятие и была приятно удивлена его результатом. Шеф был тоже удивлен и обрадован. И только его заместитель, прочитав интервью, поинтересовался, скривив рот в презрительной усмешке:
– Это папа тебе помог слепить статейку, не так ли? А откорректировала текст, наверное, мама?
Я решила не парировать, просто пожала плечами и отвернулась от него.
– Знаешь, Алечка, а этот самый Федерастов к тебе не совсем равнодушен, – прослушав мой рассказ, вымолвил Грегори.
– Что ты, Гриша, – рассмеялась я, – у него ко мне какие угодно, только не личные притязания. В этом-то я уверена!
– Зачем же, – удивился Грегори, – постоянно тебя уязвлять? У меня сложилось впечатление, что ему это доставляет странное, болезненное удовольствие. А может, таким образом он ублажает некие классовые комплексы?
– Вероятно, так. Знаешь, он постоянно придирается к моим материалам, вредничает, – посетовала я и вздохнула совсем жалобно: – А гонорары выписывает самые маленькие.
– Ждет, что ты придешь к нему, поклонишься до земли и милостиво попросишь повысить гонорар, – усмехнулся Грегори.