Читать интересную книгу Сталин - Эдвард Радзинский

Через 11 лет – 30 марта 1934 года: «Почему я должна жить с человеком, который меня ненавидит и презирает, почему он должен жить с женщиной, которая временами от горя, отчаяния и обид желает ему гибели? Но потом как-то ненадолго жизнь налаживается, и опять начинаешь за нее цепляться. Конечно, действуют больше мои годы... страх бедности (он у меня совершенно гиперболический), а потом опять мне хочется послать все к черту, не хочу продаваться... заколдованный круг... Я изранена, сердце мое сочится кровью... Надо как-то наладить... или все окончится трагично... Встречаюсь я последнее время только с Аллилуевыми».

Таковы их отношения. Она чувствовала, как неприятно Алеше ее обожание Иосифа. Но видимо, так она мстила ему – культивируя это обожание.

«30. 7. 34. 28 июля уехал И. в Сочи. Из-за Алеши не повидала его перед отъездом. Мне было досадно. Алеша последние 2 месяца упорно лишает меня его общения, которое мне так интересно...»

Мария описывает странную семью, которую создал Иосиф после смерти Нади. Вместо погибшей жены он сделал хозяйкой... крохотную Светлану. И наконец-то получил то, что хотел, – безропотное обожание. За это он очень любил ее.

Любовь выражалась забавно. Она писала ему... приказы! Ему, которому никто не смел приказывать! Игра, полная для него смысла...

Дневник М. Сванидзе: «Светлана все время терлась около отца. Он ее ласкал, целовал, любовался ею, кормил со своей тарелки, любовно выбирая кусочки получше. Она написала ему приказ номер 4, чтобы он разрешил ей провести праздники в Липках – там одна из его дач... После обеда у него было благодушное настроение, он подошел к междугородной вертушке, вызвал Кирова, стал шутить... Советовал немедленно приехать в Москву, чтобы защитить интересы Ленинграда... И. любит Кирова, и ему, очевидно, после приезда из Сочи... хотелось повидаться с ним, попариться в русской баньке и побалагурить. Часам к 10 собрался за город с детьми, жаловался, что не выспался, и, очевидно, собирался по приезде на дачу лечь отсыпаться... Мы остались с Каролиной Васильевной (домоправительница, живет у них 8 лет), говорили о детях, о Васе (его сыне), который плохо учится, использует свое имя и положение отца, грубит всем взрослым, учителям. Для И. было бы ударом узнать все во всех подробностях. Он устает, ему хочется дома уюта, покоя... Надя много старалась растить детей в аскетизме, но после ее смерти все пошло прахом. Мы расстались с И. на неопределенное время... Он добр и сердечен...»

«14.11.34. Часов в 6 приехал И., Вася, Киров. Девочки устроили кукольное представление. И. сказал: „Такой красоты я никогда не видел“, – курил трубку... Пригласил нас поехать с ним на Ближнюю дачу, но так как раньше он сказал, что едет работать, мы с Женей обошли приглашение молчанием. Иногда он приглашает из галантности. Светлана написала приказ: „Приказываю разрешить мне пойти с тобой в театр или кино“. И подписала: „Хозяйка Светлана“. Передала. И. сказал: „Что ж, подчиняюсь“. У них идет уже год эта игра. Светлана – Хозяйка, и у нее секретари. Первым – папа, потом Молотов, Каганович, Орджоникидзе, Киров и некоторые другие. С Кировым у нее большая дружба (потому что И. с ним очень хорош и близок). Светлана пишет приказы, и их кнопками вешают на стену».

Он дружил с Кировым, он воистину дружил с Кировым – и обдумывал в те дни его убийство...

«22.11. Он пригласил нас (Алешу и меня) за город на Ближнюю дачу... За ужином немного нервничал на обслуживание... Мы уехали в 2.30, оставив его одного в колоссальном доме. Всегда болит душа при мысли о его одиночестве».

Без Кирова он будет совсем одинок, но... «Но выхода нет» – так, наверное, он должен был сказать себе еще в начале 1934 года, после XVII съезда партии, который должен был стать апофеозом его торжества над раздавленными врагами.

Глава 14

СЪЕЗД ПОБЕДИТЕЛЯ

АПОФЕОЗ

Поначалу его торжество было несомненным. В отчетном докладе, сопровождаемом уже привычными бесконечными овациями зала, он гордо заявил: «Если на XV съезде еще приходилось доказывать правильность линии партии и вести борьбу с известными антиленинскими группировками, а на XVI съезде добивать последних приверженцев этих группировок, то на этом съезде... и бить-то некого, все видят, что линия партии победила... Победила политика индустриализации... Доказано на опыте нашей страны, что победа социализма в одной... стране вполне возможна».

После съезда началось невиданное соревнование в покаянных славословиях вчерашних оппозиционеров.

Бухарин: «Сталин был целиком прав, когда разгромил, блестяще применяя марксистско-ленинскую диалектику, целый ряд теоретических предпосылок правого уклона, сформулированных прежде всего мною. После признания бывшими лидерами правых своих ошибок... сопротивление со стороны врагов партии нашло свое выражение в разных группировках, которые все быстрее и все последовательнее скатывались к контрреволюции... каковыми были и охвостья антипартийных течений – в том числе и ряд бывших моих учеников, получивших заслуженное наказание».

Так Бухарчик публично предал своих учеников.

Томский: «Товарищ Сталин был самым последовательным, самым ярким из учеников Ленина... наиболее далеко видел, наиболее неуклонно вел партию по правильному ленинскому пути...»

Какое это было соревнование! Ни один из римских цезарей, ни один из русских царей не слышал таких восхвалений. И все – устами бывших врагов! Что писали, что говорили в эти дни когда-то ироничный Радек, умнейший Каменев, Пятаков, Сокольников...

Кто придумал сочетание: «Маркс – Энгельс – Ленин – Сталин»? Нет, не Молотов, не Каганович. Открыл эту формулу Зиновьев.

Вся страна услышала, как один за другим признавали свое ничтожество вожди Октября – и славили его мудрость.

Естественно, не отстали и верные соратники: два десятка раз упомянул Сталина в своей речи «брат Киров», проявив завидную изобретательность в эпитетах: «кормчий великой социалистической стройки», «величайший стратег освобождения трудящихся»... От Кирова поступило небывалое в истории съездов предложение: «Принять к исполнению как партийный закон все положения и выводы отчетного доклада товарища Сталина». И тотчас: «бурные, продолжительные аплодисменты, все встают».

Всего через год после ужасающего голода съезд объявил построенным «фундамент социалистического общества». Оказалось, страна уже живет в долгожданном социализме. Ради которого свершилась революция, о котором столько мечтали все революционеры.

Сталин назвал съезд – съездом Победителей. Это была, конечно, скромность. Ибо это был – съезд Победителя.

ЗА КУЛИСАМИ

Но славословие было только на трибуне. Ему готовили бомбу. Ведомство Ягоды постаралось: он узнал то, что происходило в кулуарах. Об этом ему сообщил и Киров.

Никита Хрущев – участник XVII съезда, тогда верный сталинец и молодой выдвиженец Кагановича, впоследствии рассказывал: "В то время в партии занимал видное место секретарь Северо-Кавказского краевого парткома Шеболдаев. Этот Шеболдаев – старый большевик... во время XVII съезда партии пришел к товарищу Кирову и сказал ему: «Старики поговаривают о том, чтоб возвратиться к завещанию Ленина и реализовать его, то есть передвинуть Сталина, как рекомендовал Ленин, на какой-нибудь другой пост, а на его место выдвинуть человека, который более терпимо относится к окружающим. Народ поговаривает, что хорошо бы выдвинуть тебя на пост Генерального секретаря»... Что ответил на это Киров, я не знаю, но стало известно, что Киров пошел к Сталину и рассказал об этом разговоре с Шеболдаевым. Сталин якобы ответил Кирову: «Спасибо, я тебе этого не забуду».

Сохранились воспоминания делегата съезда В. Верховых, написанные в 1960 году: «С. Косиор, кандидат в члены Политбюро... мне сказал, что некоторые... говорили с Кировым, чтобы он согласился быть Генеральным. Киров отказался».

Делегат З. Немцова сообщила, как в гостинице Киров дал взбучку ленинградской делегации за разговоры о его выдвижении Генсеком.

Вот такие беседы велись в кулуарах, когда с трибуны славили Сталина, а в зале неистово аплодировали. И он еще раз понял: «Как волка ни корми...» Никогда до конца не признают его Вождем старые члены партии, никогда до конца они не смирятся с ним.

Это окончательно доказало голосование славившего его съезда.

Завершая работу, съезд должен был избрать тайным голосованием высший орган партии – Центральный комитет. В список для голосования было внесено ровно столько кандидатов, сколько их следовало избрать. Каждый кандидат, получивший более 50 процентов голосов, считался избранным, так что никаких случайностей быть не могло. Это были разработанные Хозяином выборы – без выбора.

Делегатам были розданы бюллетени со списками кандидатов – и голосование началось. «Сталин, – как рассказал в своих воспоминаниях Хрущев, – демонстративно подошел к урне и опустил туда списки не глядя».